Историки обычно обстреливают художественные произведения о прошлом (романы, фильмы, спектакли) со своей профессиональной колокольни. В ответ получают ссылки на Александра Дюма и Сергея Эйзенштейна.
Так вот: исторических претензий к сериалу «Ненастье», снятому Сергею Урсуляком по роману Алексея Иванова, у меня нет.
Претензии простые зрительские. Излагаю сразу, чтобы не оставлять напоследок для запоминания по Штирлицу и выводов, что фильм плохой.
Сценарные ляпы. Слава Богу, не фатальные, как в «Ликвидации». Но и «Ненастье» не украшают такие эпизоды, когда, например, один из ветеранов-«афганцев», охранник по имени Ян соглашается убить друга и работодателя, потому что ему самому угрожают разоблачением… Разоблачением чего? Когда-то в торговом центре в перестрелке с налётчиками он случайно застрелил двух девушек, происходило это среди множества людей (откуда и случайные жертвы), Ян ни от кого не прятался, и разоблачать тут нечего Согласитесь, при некотором усилии для предательства нашлись бы более убедительные мотивы.
Финальные перестрелки вызвали у А.В. Федорова (а он очень серьёзный специалист по истории кинематографа) ассоциации даже не с Голливудом, а с индийской мелодрамой.
Массовое батальное полотно «разгон рынка» тоже рождает недоумение: а чего, собственно, хотели нападавшие? Чтобы рынок переехал, куда им нужно, или чтобы избитые покупатели, в принципе, зареклись туда ходить? Заметьте: претензии – к авантюрно-криминальной составляющей.
Боюсь, что виноват во всем этом Алексей Иванов, который умеет убедительно воспроизвести обстоятельства среды (природной и общественной) и человеческие характеры. Но когда характеры берутся за оружие, получается это торопливо, аляповато и с некоторым перебором, как будто автор подмигивает читателям: вы же хотели круче? Так вот вам перевыполнение плана по судебной медицине.
Не кажется жизненно необходимым и то, что кинематографисты прозвали красивым словом «флэшбэк», а по-нашему, по простому – «прыгание во времени», нарезка из разных эпох. Тот, кто первым это придумал, был гением. Но сейчас прием превратился в штамп. В «Ненастье» постоянные перетасовки трёх временных пластов, по-моему, только затрудняют восприятие. Как текст в буклете, набранный поверх цветных разводов. Макетчику кажется: ах, какое дизайнерское решение. А читать-то неудобно.
Наконец, главные герои. Это уже не претензия – проблема. Понимаю, почему в центре повествования о 90-х годах оказался человек с говорящей фамилией «Неволин» – «куда выплывет, к тому берегу и прибьется». Вступает в военизированную организацию, потому что друг позвал. Женится на нелюбимой, потому что затащила в постель. Понятно и то, почему на эту роль выбран Александр Яценко, которого рецензенты упрекают в «однообразии». Когда такой герой решается на собственный индивидуальный бунт, он предсказуемо обречён, несмотря на боевые навыки. Всё как в жизни. Главная героиня в исполнении Татьяны Лялиной под стать своему избраннику – «малохольная», клинически неспособная за себя постоять. Но историческая достоверность и житейский реализм вступают в противоречие с законами восприятия. Они-то требуют героя в классическом античном смысле слова. Поэтому в сериале «Ненастье» одеяло закономерно сползает в сторону того самого друга, который позвал в организацию, обернувшуюся бандой, – Сергея Лихолетова (Александр Горбатов).
Именно он – центральная фигура не только в военных, но и в лирических эпизодах: когда атаман разбойников без манерничанья поёт нежнейшую песенку группы «Колибри», понимаешь: Урсуляк умеет сплетать из движущейся картинки и ритмичного звука неуловимую ткань того, что называется художественным кино.
Именно Лихолетов произносит ключевые слова, поднимающие «Ненастье» над бригадами бумеров.
«Бога-то нет, а коммунизм мы решили не строить, но ведь нужна причина, чтобы верить друг другу»
Вот так плавно мы и переходим от частных недостатков фильма к генеральным достоинствам.
Перед нами – история не в движущихся иллюстрациях к учебнику, а в художественных образах. Эпоха между двумя телевизорами. Первый стоит в обычном доме культуры, на экране спускают красное знамя над Кремлём, а видим мы это глазами ветеранов – «афганцев», которые этому знамени присягали. Второй ТВ-ящик вмонтирован в дорогущий автомобиль, зритель – олигарх, а на экране отёчное лицо отрекается от престола и желает всем счастья, дело сделано.
Посередине – то, что Александр Солженицын назвал «Россия в обвале». Хроника общего расчеловечивания. Военных и штатских, мужчин и женщин, родителей и детей, умных и глупых, храбрых и трусливых. Подлость сама по себе ничего не гарантирует. Начальник охраны Виктор (Александр Голубев) всегда ориентировался правильно, но один раз поспешил, раньше времени списал хозяина в дом престарелых, протянул руку к его деньгам – и был списан сам.
Не случайно партия, для которой это всё потерянный рай, так вознегодовала (почти как николаиты по поводу «Матильды»). Алексей Иванов вынужден был делать перед этой партией неуклюжие реверансы: дескать, всё было неоднозначно, «действовали и мощнейшие созидательные тренды. Институт частной собственности и институт выборов, на которых строится современное общество, – это плоды 90-х». На всякий случай напоминаю, что выборы (как и прочие гражданские права) вошли в обиход при М.С. Горбачеве. Что до частной собственности, то именно в связи с «Ненастьем» эту тему лучше было бы не поднимать. «Институт» там переходит из рук в руки в каждой серии после очередного убийства.
Давно известный парадокс художественного творчества. Герои освобождаются из-под контроля автора, а произведение расходится с его идеологическими установками. Нет в фильме ни «созидательных трендов», ни «благодарности» эпохе. Есть алгоритм: любое проявление человечности – губительно. Когда Лихолетов отказывается от предложения убрать своего врага Щебетовского, потому что «афганец афганца не заказывает», мы понимаем: этот человек обречён, будь он хоть тысячу раз сильный, умный и меткий стрелок.
Однако фильм – не только про 90-е.
Я не большой любитель телевизионного агитпропа, но соловьёвское ток-шоу, показанное аккурат после «Ненастья» и им вдохновлённое, не мог не посмотреть. Вроде, всё предсказуемо, и сам Владимир Соловьёв, и Борис Надеждин, пытавшийся вяло возражать в духе приведённой выше цитаты из Иванова. Но почему ведущий, будучи несомненным профессионалом, вдруг навыки растерял? Почему скандалил, как на базаре, не давая говорить своему спарринг – партнеру? Неужели испугался, что телезрителям покажутся убедительными «либерастические сказки» про царствование Бориса Николаевича? Нет, конечно.
Полагаю, Соловьёва категорически не устраивали попытки перебросить оттуда мостик в следующее правление.
Хотя «Ненастье» это прямо предполагает.
Зададим себе простой вопрос. Действие фильма заканчивается в последний день 1999 г. Кто вышел победителем? Вроде бы, по канонам голливудского боевика – тот, кто стрелял последним. В нашем случае это капитан милиции Дибич (Антон Филипенко). Но он фигура заведомо несамостоятельная. Младший партнер. Главный бенефициант – бывший офицер КГБ, затем олигарх Щебетовский (Павел Ворожцов). Именно он по ходу криминальной саги методично и целеустремленно взбирается наверх. Сам рук не пачкает, просто стравливает всех остальных между собой и оформляет на себя «институты частной собственности», освободившиеся после похорон. И в финале ему нет нужды стрелять. Он смотрит из окна лимузина на лежащих неподалеку – прямо на дороге – двух последних неудачливых претендентов на его деньги, один убитый, другой тоже не жилец, в лучшем случае тяжело ранен, и если он всё-таки выживет, то из больницы отправится в тюрьму.
Это взгляд в будущее? Фазовый переход из плохих 90-х в хорошие нулевые и далее?
Не уверен, что прямо вытекающая из фильма оценка после-ельцинской (путинской) эпохи справедлива (сам автор этих строк много лет отстаивал другую, более жизнерадостную). Но она может (и должна) быть предметом серьезного обсуждения. Если бы таковое возникло в студии у Соловьёва, боюсь, ведущий не сумел бы внятно объяснить, чем «молодые реформаторы» из команды Е.Т. Гайдара принципиально отличались от нынешних оптимизоидов.
Перспектива государственного апоптоза в 2018-м намного более вероятна, чем даже год тому назад. Так что фильм подоспел вовремя.
«Нужна причина, чтобы верить друг другу». Вот задача. Ответ самого Лихолетова (про афганское братство) оказался неверным. Если есть другой, подскажите.
