Мамлеев, Головин, Джемаль и многие другие видные московские философы и литераторы, ушли от нас в мир иной. Поэтому свидетелей той эпохи, которые помнят ее и могли бы рассказать, как всё тогда было, остается всё меньше и меньше. Одним из таких последних могикан московского метафизического подполья является Сергей Жигалкин.

Россия находится в состоянии устойчивого равновесия – по-видимости ничего не происходит, разве что остатки необъятного наследия СССР то и дело пускают под нож, а руководство страны, пораженное вирусом воинствующего экономизма, волнуется, в основном, о нашем тришкином кафтане, то есть о бюджете. Имея все возможности выйти в мировые лидеры XXI в., Россия пока замерла в ожидании чуда, некоего знамения Свыше: гром не грянет, мужик не перекрестится.

Не всё просто в этой битве, все мы немного да взломаны, даже те, кто не пользуется мобильным телефоном и живет на фермерских продуктах. Роевому сознанию противостоит не герой Муция Сцеволы, а индивидуальность, изверившаяся душа, запущенная и давно заросшая чертополохом, уставшая быть атомом, стремящаяся пусть даже в виртуальный коллектив фейсбучной группы, созданной, чтобы противостоять роевому сознанию. Если сегодня оживить графиню Лавлейс или Виттгенштайна, Тьюринга или Гёделя, Кронрода или Циолковского, они наверняка были бы в шоке от того, что плоды их бессонных ночей используются горсткой законченных мерзавцев в столь низменных целях, для откровенного закабаления человечества.

По мере того как национализм стал превращаться во влиятельную политическую идеологию, духовенству, богословам, церковным публицистам, миссионерам пришлось задуматься об оценке этого явления с точки зрения православного вероучения. Начало церковному осмыслению русского национализма было положено во второй половине XIX века, и к началу XX века полемика о национализме в церковной среде уже приобрела значительный масштаб.

Только в сознании простого народа, любившего о. Иоанна, продолжала существовать устойчивая связь между святостью и церковностью, покорностью властям и добродетелью. Но русский народ, всегда столь нуждающийся в руководстве и поучении в добре, в 1908 году лишается своего любимого наставника. И хотя в церкви начала XX века было много достойных иерархов, смерть о. Иоанна стала своего рода символом окончательного ослепления и ухода в своеволие для всего русского общества, предоставленного «творцам и властителям дум».

Китай открывает «второй фронт» против Америки – позитивных по видимости достижений. На первом фронте действует чёрное воин-ство внутри самих Соединённых Штатов – в известной мере его тоже направляет китайская рука. Ещё Мао называл чёрные гетто Америки «авангардом мировой революции». Возрождение в стране конфуцианства (в каком-то сложном химическом сочетании с идеалами коммунизма) означает, между прочим, возвращение в традиционную для Китая ритуалистику. А ритуалистика соседствует с мышлением алгоритмами, которого требует искусственный ин-теллект.