Допустить на трибуну людей, говорящих простые вещи, имеющие смысл, причем говорящих такие вещи спокойно и без истерики, значит подвергать себя серьезному риску. Может образоваться точка консолидации вменяемых людей, а публике, причем не только простой публике, но и нотаблям может – horribile dictum – понравиться идея...
Их может быть больше, чем евреев. Больше, чем негров. Чем русских. Чем арабов. Чем китайцев. Потому что вопрос — открытый. Мало ли кто окажется нацистской гомофобной цисгендерной свиньёй? Поэтому кто-угодно может оказаться. И вместо еврейского вопроса может быть поставлен вопрос о решении общечеловеческого вопроса.
Русский в любом пространстве и времени – тот, кто разделяет идею эгалитарной справедливости, сопереживает России и убежден, что без этой идеи и без сильной России мир обречен. В сбережении этой идеи и заключается предназначение русских, где бы они ни жили.
Погибли старые «Известия», закрыт телеканал «Царьград», покинул поле борьбы Арам Габрелянов, – но эта серия событий воспринимается как нечто должное. Причем, что важно, не только остающимися под солнцем победителями, но и побежденными, то есть теми самыми «ура-патриотами». Пожалуй, никогда проигрыш в медиа-сфере не...
В разговоре со мной он неожиданно стал развивать идею, что надо собирать больших русских людей, объединять их общими целями, в духе русского патриотизма и Православия. Чем-то это живо напоминало мечтания Константина Леонтьева и Льва Тихомирова об ордене, который объединил бы как интеллектуалов, так и людей действия.
Помню своё потрясение. Здесь идёт настоящая война, здесь пульсирует и творится русская история. Мы, русские, живы. Эта война – свидетельство, что наша великая история продолжается. Говорю это Захарченко. Он внимательно и серьезно смотрит на меня. «Мы сделаем здесь Мемориал».
Если Аркадий Минаков займет второе или даже третье место, с учетом всех условий игры это будет маленьким, но отчетливым шагом на пути к этим самым «выборам будущего».
Раз Россию спасет максимальная юридическая пестрота и культурного многообразие, то объединяющий фактор для нее оказывается по преимуществу политическим. Политическое единство империи, состоящей из разнородных этносов и территорий, способен обеспечить только сильный суверен, каковым раньше были монархи, а потом...
Казалось бы, для возвышенных идей, определяющих ценностное поле человеческого, должно было быть отведено и соответствующее этим высоким исканиям место, но нет, ― таким местом оказался подвал. Впрочем, философам не привыкать. Стесненные бытовые условия стимулируют творческую мысль, так что за это можно сказать...
Если принять определение Райнхарта Козеллека как аксиому, значит, в годы гражданской войны на территории распавшейся Российской империи действовали различные революционные силы, а не силы «революции» и «контрреволюции».
