РI: В русской философии XIX-XX в. существовала традиция критического взгляда на городскую культуру с позиции преимущества деревенского образа жизни. Примером такого антиурбанистического подхода может считаться концепция знаменитого мыслителя, автора проекта «воскрешения отцов» Николая Федорова. Очерком об этом странном сочетании локализма и космизма, а также традиционализма и футуризма в «философии общего дела» московского мыслителя мы хотим начать разговор о перспективах «зеленого» консерватизма на Западе и в России.
***
В 1866 году Эрнст Геккель опубликовал свою книгу «Общая морфология организмов (Общие основы науки об органических формах, механически основанной на теории эволюции, реформированной Чарльзом Дарвином)», в которой заявил о существовании особого вида знания — экологии — общей науки об отношениях организмов с окружающей средой, к которой он отнес, в широком смысле» все «условия существования» (органической и неорганической природы), имеющие большое значение для форм организмов, так как они принуждают их приспосабливаться к себе.
Экология представлялась наукой об экономии, о быте животных организмов, исследующей общие отношения животных к среде, их дружественные и враждебные отношения к другим животным и растениям, с которыми они вступают в прямые или опосредованные контакты, все те сложные и запутанные взаимоотношения, которые Чарльз Дарвин обозначил как «борьбу за существование».
Весной того же года в России произошло событие, внешне совсем не связанное с кругом идей Геккеля: в Богородицке, в Тульской губернии, полицией задержан Николай Федоров как близкий знакомый членов кружка революционно настроенной молодежи (в частности, Н.П. Петерсона), в связи с недавним покушением на императора Александра II. В конце 1853 г. Федоров по результатам испытаний на педагогическом совете Тамбовской гимназии был удостоен звания учителя истории и географии уездного училища. Затем он был определен на службу учителем Липецкого уездного училища. После увольнения в 1857 году он уезжает в Москву, затем определяется учителем в уездное училище Богородска в Московской губернии. В июне 1864 года им вновь подается прошение об отставке и он переводится в город Углич Ярославской губернии, откуда вскоре увольняется, и после десятимесячного перерыва поступает на должность учителя в Одоеве Тульской губернии. Но через три месяца он переводится в Богородицк, и здесь он и был арестован, а через три недели освобожден за отсутствием вины.
После очередной перемены мест в конце ноября 1874 года Федоров становится сотрудником центрального хранилища книг, рукописей и документов библиотеки Румянцевского музея. Происходит его полное погружение в библиотечное дело. Библиотека воспринимается им не как «кладбище» книг, а как собрание письменных памятников, передающих в высшую инстанцию, в область исследования ценные знания, способные преобразовать действительность. В это время у Федорова формируется своя философия, точнее, сциентизированное религиозное воззрение — «Общее дело». После прошения об отставке в сентябре 1898 года он работает над своими рукописями, готовя их к публикации.
К тому времени Геккель стал апологетом «монизма». В чем состоял смысл этой концепции? Благодаря открытиям и теориям Ламарка, Гете и Дарвина мы теперь ясно видим, каковы главнейшие законы природы и каково их значение, а потому пришло время опираться в жизненных делах на научную философию, суть которой — рациональное истолкование результатов науки и рассмотрение всех тех вопросов, которые составляли монополию теологии и метафизики. Новая философия, возникающая из современной науки, – это монизм и эволюционизм. Бытие едино, все существа имеют одинаковую природу, а всякие различия между ними носят количественный характер. С другой стороны, бытие не есть нечто неподвижное, в нем заложено начало изменчивости, а изменения эти — чисто механические и подчиненные законам, и они являются источником разнообразия существ, которые представляют продукт естественного творения.
Согласно научной философии Геккеля, человек не является центром и целью вселенной. Он всего лишь звено в цепи существ, связанное с другими таким же образом, каким, например, черви связаны с протистами или рыбы с червями, так что превосходство человека есть лишь один из частных случаев успешных рывков природы, подобный тем, что совершили позвоночные по отношению к своим сородичам. Природа в себе самой заключает все те силы, которые необходимы ей для того, чтобы произвести все встречающиеся в ней формы бытия. Виды произошли одни из других путем закономерных превращений, порядок которых мы в состоянии точно определить, а потому «миф творения» наука замещает «естественной историей мира», и догмат о бессмертии души отбрасывается наукой, для которой человек, подобно всем прочим существам, есть лишь преходящее «собрание материальных частиц».
В то время, когда на русском языке вышла книга Геккеля «Трансформизм и дарвинизм. Популярное изложение общего учения о развитии» (СПб., 1900), Федоров составил изложение своего учения: «Вопрос о братстве, или родстве, о причинах небратского, неродственного, т. е. немирного, состояния мира и о средствах к восстановлению родства (Записка от неученых к ученым, духовным и светским, к верующим и неверующим)». Относительно учения Геккеля здесь было сказано, что немецкий естествоиспытатель отрицает нравственный материализм в пользу «научного материализма, видя высшее благо, наслаждение в знании, в открытии законов природы. Но, допустим, что всем будет доступно такое знание. В чем же наслаждение? Все повсюду будут видеть беспощадную и смертоносную «борьбу всех против всех». Можно ли будет «наслаждаться таким адом?» («Записка от неученых к ученым, духовным и светским, к верующим и неверующим»).
Федоров предлагает свое видение места человека в мире, его целей и задач, взаимоотношений с обществом и природой. Как и для Базарова в романе Ивана Тургенева «Отцы и дети» (1862), природа для Федорова «не храм, а мастерская, и человек в ней работник». Однако для Федорова Базаров один из «примеров отрицания христианства». Свое учение Федоров формирует на сочетании христианства и науки, и основа такого союза — воскрешение всех мертвых. Свое учение о воскрешении он называет, среди прочего, и позитивизмом, но позитивизмом, относящимся к действию, ибо, по его учению о воскрешении, не знание мифическое заменяется позитивным, а мифическое, фиктивное действие заменяется действием положительным, т.е. действительным.
Развивая свое христианское научно-технологическое учение («Общее дело»), Федоров поднимает ряд тем и проблем, которые имеют отношение как к экологии, так и своеобразно понимаемому «зеленому» движению. Он разбирает различные модели отношения к природе, из чего выводится своеобразная философия культуры.
Эксплуатация и утилизация составляют историю культуры, что приводит к перерождению и вырождению человека. Однако им одним этот негативный процесс не ограничивается, он распространяется и на растения, и на животных. Вырождение, болезни растений и животных — культурных — это следствие болезней самого человека, в том числе и нервных. Истощение, как естественное последствие эксплуатации, это естественное наказание за неестественное употребление и распоряжение силами природы.
Федоров выделяет два типа существования — городское и деревенское.
В земледельческом быту меньше поводов к вражде и более – к соединению сил для одного действия, чем в жизни городской, при условии, что земледелие не приняло промышленного характера и не сделалось доходной статьей, аграрным бизнесом. Жить земледелием — значит жить «на счет природы», жить, обращая мертвое (прах) в живое, а не обращая живое (растения и животных) в мертвый фабрикат.
Периодически возникающие неурожаи всякий раз напоминают городу о его зависимости от села, напоминают, на каком непрочном основании держится существование всего человечества. Ничтожные для него, как ему кажется, «венцу эволюции», насекомые (тля, жучок, муха), на самом деле могут положить конец всей его жизни. Попытка уничтожать «вредных насекомых», например, посредством посева специальных грибков, производящих эпидемии среди определенных жучков, не представляет правильного решения. Само производство хлебных растений, превратившее степи в огромные пшеничные поля, способствовало размножению насекомых, питающихся этими растениями. Те кто видят прогресс в эволюции природы, отнесут ли это явление — размножение фауны, живущей чужим трудом — к явлениям прогрессивным? Да, поскольку для поклонников слепого прогресса этот жучок имеет такое же право на существование, как и человек.
Приведенное средство борьбы против жучка не может считаться безусловно нравственным, ибо пользуются распространением эпидемий; не может быть названо нравственным и вообще истребление насекомого какими бы то ни было средствами. Истинно нравственно только полное обращение слепой силы — рождения — в сознательное действие. Так что для решения проблем, возникших у человека во взаимодействии с растительным и животным миром, необходимо менять не только технологии, но и всю систему мировоззрения. В противном случае мы будет только усиливать разрушительные процессы, оставаясь в стадии индустриализма. Сформировавшийся тип индустриализма берет мертвое вещество, камень или металл и придает ему вид жизни, органа или даже целого организма (как статуя), и наоборот — берет живое вещество, растение и животное, умерщвляет его и уже умерщвленному придает вид жизни («Два пути Конференции мира»).
Основными элементами индустриализма являются города. Существование города есть для Федорова вообще признак того, что человек предпочитает роскошь, минутное наслаждение прочному обеспечению существования. В санитарном же отношении они производят только «гниль», которую почти не превращают в растительные продукты. Следовательно, отдельное от села существование городов дает перевес процессам гниения над процессами жизни. Города производят «фауну вибрионов, бактерий и т. п.», и по мере увеличения числа городов вопросы санитарный и продовольственный будут принимать все более острую форму, становиться все жгучее и жгучее. В то время как село — это жизнь в природе, с природой, город — жизнь за счет природы, сопровождающаяся ее истощением и загрязнением. Растительное царство город обратил в «увеселительные сады», но такое употребление нельзя назвать естественным, потому что если растения и созданы для человека, то не для увеселения его, а для чего-либо другого («Музей, его смысл и назначение»).
Делая ставку только на индустриальную технологию, совершенствуя искусство добывать питательные и другие сырые вещества фабричным путем, это искусственное животное — горожанин — «сделается самым противоестественным произведением природы» («Супраморализм, или всеобщий синтез»). Что же тогда сделает он с животными и растениями, ставшими ему «ненужными»? Не щадя никого, этот «животный человек, или горожанин», будет дорожить только собственным существованием, и он сделает своею задачею уничтожение всего, что может, как ему покажется, грозить ему хотя бы малейшею опасностью. Таковы плоды культуры.
В письме к В. А. Кожевникову от 23 июня 1900 года Федоров еще раз особо подчеркнул, что именно в культуре и выражается подчинение, рабская покорность разумного существа слепой, умерщвляющей силе, ибо культура есть «уродование самих себя, животных, растений, вообще природы, приводящее к вырождению и вымиранию, истощению». Культура, цивилизация, эксплуатация суть самоубийство, взаимное убийство и ослабление природы, вместо возможного усиления ее посредством регуляции, что возможно при состоянии «психократии», при такой установке сознания, как «супраморализм».
Обнаруживая бережное отношение к природе у сельского жителя и небрежное у городского, Федоров все же призывает, в соответствии со своим учением, к активному воздействию на природу, активное внедрение в естественные процессы. Если Господь, создав человека, заповедал ему обладать землей и всем, что на ней, то почему же отвести тучу с того места, где пролитый ею дождь принес бы вред, на место, где этот дождь будет благотворен, почему это преступно, почему это дерзость? А потому мы должны воздействовать на все стихии, менять климат, устанавливать ту погоду, которая способствует нашему благополучию, улучшает жизнь растений и животных.
Частые же неурожаи должны наконец-то напомнить ученым об их истинном назначении: обратиться к изучению силы, производящей неурожаи, смертные язвы, природные катаклизмы, т.е. обратиться к изучению «природы как силы смертоносной», и объединиться всем в деле изучения и управления этой слепой силы. В итоге, мы достигнем, в противоположность имеющейся эксплуатации и утилизации природы, регуляции всеми природными процессами, что приведет не только к блаженству уже живущих, но и к воскрешению всех умерших.
Таков был «экологический» проект Н.Ф. Федорова, подразумевающий полное покорение природы, но на основе новой морали, супраморализма, в основе которого: человеческая жизнь высшая ценность, но не в ущерб другим существам.
