За свою жизнь я дважды видел взрывы националистических настроений в среде интеллигенции. Сначала, в годы моей молодости, в 90-е – в среде тюркских интеллигентов Поволжья и Урала, а потом – с 2010-х по наши дни – в среде уже русских, преимущественно, столичных интеллигентов.
И оба раза эти взрывы сопровождались феноменами, которые были для меня настолько пугающими, что это навсегда оттолкнуло меня от национализма и сделало сторонником своеобразного (не марксистского, но гуманистического) интернационализма (в духе Влад. С. Соловьева, который требовал любить другие народы как свой собственный).
Речь о том, что я наблюдал как на моих глазах вполне мирные, образованные, умные люди, ученые и интеллигенты, став националистами, превращались в ограниченных, истеричных, отвратительных особ…
И дело было не только в их нравственном падении, хотя я уже тогда понял на всю жизнь, что национализм – глубоко безнравственен, он – форма коллективного эгоизма, лишающая человека эмпатии ко всем, кроме «своих». Дело в том, что став националистами, эти люди (а оба – и персонаж из 90-х и современный – были хорошими, профессиональными учеными-гуманитариями), чудовищно глупели. Куда-то исчезала их глубина, парадоксальность, приметливость, оригинальность. Они начинали говорить какими-то дикими клише, начинали сатанеть и браниться при малейшем несогласии с ними, подозревать во всех своих оппонентах врагов Родины и платных агентов враждебной силы (в первом случае – «колониализма», во втором – Запада и его сателлитов).
Как-то сразу же, буквально в течение месяцев, они опускались до уровня среднего, угрюмо-туповатого националистического активиста (к радости их нового этого самого угрюмо-туповатого окружения).
Мне почти физически было больно это видеть. Поэтому моими кумирами сразу стали философы, как сейчас говорят «многонационалочки». И Константин Леонтьев, который вскрыл буржуазный характер национализма. И Карл Маркс, который сделал то же, но глядя с другой стороны.
И, конечно, евразийцы, лидер которых – князь Николай Трубецкой – писал, что все национализмы – от узбекского и украинского до русского – опасны для мира и спокойствия в Евразии.
Впрочем, памятовал я, что и Ницше когда-то предупреждал об опасности «националистического психоза: «Самая враждебная культуре болезнь и безумие, который только возможны, – национализм, это национальный невроз, которым больна Европа».
Но мне всегда хотелось понять: почему получается так? Я додумался до 3 объяснений (которые, надеюсь, друг друга дополняют).
Первое – я думаю, что национализм затрагивает какие-то глубинные архетипичные, а значит очень древние и иррациональные слои человеческого подсознания. Живущие там эмоции настолько дики и сильны, что они могут затопить сознание и лишить человека способности здраво мыслить и адекватно вести себя по отношению к другим.
Второе – существует принципиальная разница между народом традиционного общества (где люди, вписанные в традицию, образуют общины-коллективные личности, не поглощающие личности индивидуальные) и между нацией – порождением капитализма. Лосев писал, что капитализм пронизан романтизмом (не в лучшем смысле слова!).
Везде при капитализме есть «творческая личность» (либо предприниматель, либо поэт-гений, либо нациестроитель) и «толпа». Вот эта толпа и приходит на смену традиционному народу, и она и называется нацией. Кстати, именно поэтому для истинного консерватора (который никогда не может быть националистом!) важно изучать и проникать в народную традицию (национальной традиции быть не может, ибо буржуазная нация-толпа живет изобретенной псевдотралицией!).
И третье – я все же верю в гармонию Истины, Красота и Добра. Националист же – нравственный релятивист, для него не существует универсального добра, для него существует лишь добро для своей нации, пусть оно и будет злом для других. Вместе с тем тот, кто отрекся от добра, отрекается и от истины, а это означает пусть и не мгновенную интеллектуальную деградацию.
Ум мельчает в болоте относительных истинок…
Является ли такое националистское одичание необратимым? Не думаю, пока мы живы, все можно исправить. Но для этого нужно подняться на высоту 6 тысяч футов над уровнем современности с ее политикой и другими дрязгами, нужно взглянуть на все с точки зрения вечности…
Это трудно, но, повторяю, возможно…
