Я познакомился с Максимом Соколовым в октябре 1989 года, когда меня впервые в жизни приняли на работу в качестве журналиста. Тогда в эпоху горбачевских реформ Володя Яковлев (сын известного «прораба перестройки» Егора Владимировича Яковлева, занимавшего тогда должность главреда «Московских новостей») создал первую в истории СССР частную газеты и назвал её «Коммерсантъ» (при этом для него принципиален был твёрдый знак на конце, поскольку по легенде мы как бы возобновляли выпуск одноименного дореволюционного издания).
Хотя сам Володя Яковлев окончил в 1981 году отделение международной журналистики журфака МГУ и последующие 8 лет успел проработать в советских печатных изданиях, он решил создать в СССР принципиально новую журналистику. Не журналистику мнений, а журналистику фактов, позаимствовав её принципы в США. А поскольку работники советской печати в массе своей были непоправимо «испорчены» совершенно иным стилем работы, Володя, набирая себе в редакцию творческих сотрудников, исходил из того, что диплом журфака был для него наименее желательным документом. Таким образом, в штате редакции «Коммерсанта» оказалось много людей, прежде не имевших непосредственного отношения к журналистике, но обладавших хорошим гуманитарным образованием и литературными дарованиями: выпускники исторических, филологических или экономических факультетов ведущих советских вузов.
При этом изначально Володя сам отбирал людей на должности начальников профильных отделов, наделяя их правом самостоятельного набора корреспондентов в свой отдел. Так Владимир Яковлев предложил возглавить отдел политики моему другу, историку-латиноамериканисту Андрею Фадину, получившему широкую известность в узких околодиссидентских кругах в качестве одного из участников нелояльной к советскому руководству эпохи «застоя» неофициальной группы «молодых социалистов», а Фадин, в свою очередь, позвал меня к себе на должность корреспондента отдела политики.
Первый номер «Коммерсанта» был напечатан в типографии «Красная звезда» и начал распродаваться в понедельник 8 января 1990 года, а перед этим с конца лета 1989 года в редакции новоиспечённого издания кипела работа над «нулевым» номером. Редакция в ту пору арендовала нежилое помещение, занимавшее весь первый этаж одной из московских панельных высоток на Хорошёвском шоссе. Штатные работники располагались довольно узких комнатах. Наш отдел политики делил свою комнату с отделом преступности. Так что общались мы достаточно интенсивно. В отделе политики наряду с его начальником и мной работали также младший брат Андрея Фадина по имени Саша и несколько наших с Андреем знакомых из дискуссионного общественно-политического клуба «Перестройка», которых он пригласил наряду со мной. Немного особняком смотрелся Максим Соколов, которого я увидел тогда впервые в жизни. Не знаю, как он появился у нас в отделе.
Он был старше меня на 5 лет, носил длинную русую бороду, очки и курил трубку, держался солидно и одевался с иголочки. Вскоре я узнал, что в 1981 году Максим окончил филологический факультет МГУ, кафедру русского языка и литературы, специализируясь на русском фольклоре и литературе XVIII – XIX веков. В отделе он занимал должность заместителя начальника, но избегал командной работы, а предпочитал «колдовать» над собственными колонками. Вероятно, это несколько дисгармонировало с тем, как видел новую русскую журналистику основатель «Коммерсанта».
Кстати, Володя Яковлев, одногодок Максима Соколова, активно увлекался спортом, особенно карате и переносил эти свои увлечения на рабочее место: периодически метал сюрикены и принуждал сотрудников, вызывавших его недовольство, к спаррингам, как мне представлялось, шутливым. Хотя такой своеобразный стиль руководства наверняка был некомфортным для многих сотрудников. Например, Максим Соколов опешивал, когда Володя Яковлев заходил к нему в отдел, хватал за галстук и вытягивал в коридор.
При достаточно тесной напряжённой совместной работе, особенно в молодёжном коллективе (от 25 до 35 лет) все практически сразу в отделе начинают обращаться друг к другу на «ты». Но Максим в этом вопросе был «белой вороной». Он настоятельно «выкал» всем своим молодым коллегам. Надо отметить, что Максим не чурался Бахуса и тех обсценных лексем, что используют в своей устной речи подавляющее большинство носителей русского языка, особенно навеселе. Но даже в таком состоянии он не изменял своей стандартной форме обращения. Порой я был свидетелем совершенно комических ситуаций. Однажды Максим Соколов о чём-то горячо спорил с молодым коллегой и в ответ на его слова воскликнул: «Да вы **здите!» (отточиями я заменил буквы известного всем глагола), что было слышно многим находившемся, как в нашей комнате с открытой дверью, так и в коридоре. Лишь со временем Максиму пришлось принять общую форму обращения к коллегам в редакции.
Ещё Максим Соколов часто вёл с Андреем Фадиным эмоциональные идеологические споры, которым я был свидетелем. Так однажды Максим назвал Ленина «сифилитиком», чем завёл Андрея… Мне представляется, что Максим Соколов был скорее приверженцем охранительного, буржуазно-консервативного, чем либерального (по его выражению, «освободительного») направления. По-моему, ему были идейно близки русский император Александр III и Столыпин.
Тем временем в 1989 году в СССР прошла волна шахтерских забастовок, начата горняками Воркуты, которые почти сразу стали выдвигать не только экономические, но и политические требования. Вскоре Максим привёл в отдел своего друга Мишу Леонтьева, очень умного энергичного парня, шумного и горячего спорщика, а тот, в свою очередь стал приводить воркутинских шахтёров, о которых он тогда писал.
В сентябре 1992 года я официально уволился из «Коммерсанта» и с тех пор общался с Максимом Соколовым лишь в социальной сети Facebook, продолжая следить за его профессиональным продвижением в качестве читателя и телезрителя. Особенно мне запомнился скандальный инцидент, непосредственным свидетелем которого я не был. Где-то между 2005 и 2010 годом на одном фуршете, где собрались сотрудники газеты «Известия», обозревателем которой был тогда Соколов, к нему подошла его коллега Божена Рынска, ведущая тогда в «Известиях» раздел светской хроники, и плеснула в лицо вино из стакана в знак крайнего возмущения, которое у неё вызвала одна из публикаций Максима Соколова. Тогда об этом много писали СМИ, но я уже не могу вспомнить, что конкретно так возмутило эту экзальтированную феминистку – у Максима было очень острое беспощадное перо.
Потом Максим Юрьевич Соколов обзавёлся дачей в Тверской области, женился и стал проводить в своём «имении» большую часть времени, периодически описывая в Facebook некоторые перипетии из жизни своих сторожевых псов… В последние годы он пропал с телеэфира и печатных СМИ. А 30 декабря в 19 часов 19 минут в его учетной записи в социальной сети vk.com появилось следующее сообщение:
Это Светлана. Жена Максима.
Максим скончался полтора часа назад.
Внезапно. Пока не могу сказать точной причины.
Друг за другом уходят из жизни не только известные люди почтенного возраста о которых я узнавал лишь из СМИ, но и замечательные люди, с которыми меня сводила судьба. Sit tibi terra levis, care Maxime!
