Терминологическая преамбула. Модное слово «гендер» вставлено в заголовок, конечно, ради шутки. Если имеется в виду т.н. социальный пол, то у человека он соответствует биологическому. Мы всё-таки не муравьи. Точно так же не существует никаких «ориентаций». Точнее, есть одна, физиологически обусловленная – между мужчинами и женщинами, а что сверх того, то диагнозы. Нет никаких «геев», есть люди, страдающие половым извращением (перверсией) в форме гомосексуализма. Наконец, по поводу «трансгендеров». У нашего вида пол зафиксирован хромосомным набором. Соответственно, «перемена пола» – бессмыслица. На практике под этим подразумевается гормональное и хирургическое уродование, наподобие того, которым занимались компрачикосы в романе Виктора Гюго. На выходе – не человек другого пола, а глубокий инвалид.
Теперь по конкретному диагнозу.
«Постиндустриальный» взгляд на то, что раньше называли прекрасным полом, окончательно сформировался по ходу политической кампании «Me Too» – «Меня тоже» – которая катком прокатилась по планете, не исключая и РФ.
Напоминаю технологическую схему.
Гражданка заявляет, что некий мужчина её «домогался» или «подвергал сексуальному насилию». Окружающие обязаны поддержать несчастную в борьбе с «фаллократией». Свидетельством идеологической лояльности будет выдвижение другими женщинами своих собственных обвинений против того же самого лица или просто какого-нибудь мужчины, который под руку подвернулся.
В чём и состоит принцип «Me Too» – травить стаей и бесноваться коллективно, подзаряжая (подзаражая) друг дружку.
Желательно, чтобы между инкриминируемым событием и заявлением проходило как можно больше времени. Например, в последнем обвинении против Д. Трампа – 27 лет. Бывает и больше: 30 лет в деле ирландского священника К. Рейнольдса. Возможно, где-нибудь в Скандинавии и этот рекорд уже побит, разоблачен «сексуальный хищник», домогавшийся при Карле XII эстонской пейзанки. Российские показатели пока не столь впечатляющие: вот в Альметьевске успешно осудили священника по той же классической американской схеме, когда гражданка живёт себе спокойно, а потом вдруг вспоминает, что её “изнасиловали” – когда? всего лишь 7 лет тому назад. Как-то даже не солидно.
Что такое «домогательство», не определено. Иными словами, это вообще не понятие а поэтическая метафора, взгляд и нечто. Естественно, оно не может быть предметом рассмотрения в суде. Любые решения по поводу непонятно чего юридически ничтожны. Что до сексуального насилия, то в рамках кампании «Me Too» оно трактуется расширительно и по аналогии (примерно как троцкизм в сталинском НКВД). Насильственным может быть признан любой половой акт, хоть тысячу раз добровольный. См. первое дело, организованное ЦРУ в Швеции против Д.П. Ассанжа. Журналист был арестован за связь с гражданкой, которая после беседы с сотрудниками спецслужб раскаялась в своей доступности.
Даже наличие письменных источников, в которых черным по белому написано, что отношения добровольные, ничего не меняет. На процессе Харви Вайнштейна было представлено идиллическое послание, которое «жертва» отправила «преступнику» после якобы «изнасилования». Подпись: “с большой любовью, Мириам”. Ну и что? Суд идёт, 23 года. Никак не влияют на приговор и установленные факты шантажа – когда «жертва» сперва требует денег за свои сексуальные фантазии, и только после отказа платить предает их огласки (дело М. Кацава в Израиле).
Понятно, что многолетняя «забывчивость» просто исключает реальное событие преступление. С точки зрения здравого рассудка, тут вообще говорить не о чем, следствие не должно принимать заявлений типа «помню, я еще молодушкой была», а суд – дело к рассмотрению. Но если мы сугубо теоретически предположим, что нечто противозаконное всё-таки имело место когда-то при царе Горохе, у правоохранительных органов нет способа подобные факты установить. Это физически невозможно.
Ну и что? Дела о «сексуальных преступлениях» давно уже вынесены в отдельный формат, который развивается в режиме средневековой инквизиции. Презумпция невиновности отменена, обвиняемый должен оправдываться непонятно в чём, приговоры выносятся и утверждаются апелляционными инстанциями вообще без доказательств, на основании голословного утверждения. Опробованная сперва на политических противниках и бизнесменах, у которых есть что отжать, методика пошла в народ, и теперь от нее может пострадать любой человек. Учитель, слесарь, военнослужащий.
Телегу не стоит нагружать лишними смыслами и мотивами, драпирующими суть, простую как блеяние. Когда говорят о какой-то «новой этике» по версии Демпартии США, я переспрашиваю: антисемитизм в гитлеровской Германии – тоже новая этика?
Как BLM к правам негров, так и «Me Too» к правам женщин не имеет никакого отношения, кроме разве что перпендикулярного. У прекрасного пола, наоборот, отнимают то высокое достоинство, которое было признано за ним в цивилизованных странах в ХХ столетии. Вместо образов женщины-врача, профессора, премьер-министра – кликуша, напялившая на голову шапочку в виде вагины.
Поделюсь личными впечатлениями теперь уже исторического характера. В «тоталитарном» СССР при Л.И. Брежневе правовые нормы, затрагивающие интимные отношения, были, наверное, не идеальны, но чётко сформулированы. Они не оставляли большого зазора для дел, высосанных из пальца. Или ещё откуда–нибудь, не станем уточнять. Конечно, людей тогда тоже судили (и осуждали) несправедливо. Только это была несправедливость иного рода, основанная на обстоятельствах, превратно толкуемых, но всё-таки реальных, причем реальность приходилось доказывать. Даже неугодного власти человека (каковыми являлись многие мои друзья) не могли посадить на основании голословного утверждения, что он много лет назад ругал Ленина и хвалил Солженицына. Сталинскую привычку к упрощённому судопроизводству советское общество успешно преодолело. Живя в этом обществе, я встречал замечательных женщин, на которых приходилось смотреть снизу вверх. Они были совершенны в своей профессии (зачастую очень сложной), привлекательны, независимы, и проблемы с противоположным полом решали сами, без вовлечения официальных инстанций. Вариант из песни Александра Галича «Красный треугольник» – выяснить личные отношения через партийную организацию – воспринимался уже как проявление отсталости, глупости и неуважения к самой себе.
Не просто так возник в романе Ивана Ефремова «Час Быка» центральный образ Фай Родис. Если бы кому-то из реальных прототипов предложили выступить публично в роли домогнутой овцы с арией «мe тoo-о-о-о-о», это было бы оскорбление.
А теперь тупость, отсталость и произвол прут с той самой стороны, откуда столетиями доставлялось полезное и прогрессивное, включая новости эмансипации.
Организовано это не какими-то маргинальными феминистками, а правящей финансово-бюрократической олигархией. Кто еще в состоянии контролировать одновременно СМИ, полицию, суд и медицину? Первая и главная цель кампании – отработка механизмов тотальной дебилизации населения с незаметной подменой традиционной (для капитализма) демократии на жёсткую идеологическую диктатуру. Истинно и полезно всё, что начальство велело считать таковым. А МиТушка, которая зачастую искренне верит в свои конфабуляции, – важнейший ингредиент управляемой биомассы, наряду с профессиональными извращенцами и теми несчастными уродами, которым новый доктор Менгеле пришил чужую пипиську, и они, принимая пачки сильнодействующих препаратов, так же искренне не нарадуются своему «гендерному выбору». В этом контексте женщина, нашедшая смысл жизни в сексуальных фантазиях на тему «харассмента» и «абьюза», тоже пациент психиатра. Полагаю, в рамках новой науки, которая утвердилась на Западе, мы вправе рассматривать эту специфическую перверсию как особый «гендер».
Почему нет?
Вторая цель олигархии – открыть отверстие, через которое государство может на законном основании лезть туда, где ему делать нечего. Личные отношения потому и личные, что не касаются посторонних. Вот эту самую приватность, которая была одним из главных достижений европейской цивилизации, отменяют на наших глазах.
Можно было бы сказать: это их дело, как у себя в НАТО деградировать. Но социальные инфекции так же многообразны, как обычные микробиологические. Соответственно различается иммунитет к ним. Если против гомосексуализма как «разновидности нормы» российское общество оказалось устойчиво, то уже с запретом т.н. «суррогатного материнства» возникли трудности. Это якобы «репродуктивная технология» в помощь бесплодным парам. Казалось бы, абсурд. Какая «репродуктивная», если рожает совсем другая женщина? Кстати, вопиющий пример ее унижения: человек выставляется на рынок в качестве живого инкубатора.
Ситуация с отечественными франшизами «Me Too», пожалуй, самая неблагоприятная. Это окно Овертона не собираются закрывать.
Считаете, что текст оборвался внезапно? Нет финала?
Но сюжет развивается на наших глазах и с нашим участием. Никто не знает, какой у него будет финал.
