Доживут ли Соединенные Штаты до 2025 года? Борьба по поводу абортов и других прав человека в Америке

РИ: Статья нашего старого друга и постоянного автора, американского консервативного философа Пола Гренье была прислана нам еще в 2022 году, но тогда возникло много вопросов, в частности, о месте ее размещения: на сайте «Русская идея» или на дискуссионном портале Public.ru. Потом «Русская идея» временно закрылась, а когда снова стала обновляться под новым именем, трудно было выбрать нужный момент для этой публикации. Сейчас в России тема абортов, вопрос об их запрещении или моральном осуждении, вышел на первый план политической повестки. С другой стороны, приезд в Москву лидера американских палеоконов Такера Карлсона, о котором Пол Гренье некоторое время назад писал как раз на нашем сайте, привел нас к мысли, что время для выхода в свет этого материала как раз наступило. Если мы сближаемся с американскими консерваторами, нам следует знать их мнение и их аргументы в том числе и по таким чувствительным вопросам, как аборты. Хотим поблагодарить Ксению Ермишину за прекрасный перевод и будем надеяться, что сможем и в текущем году рассказывать о том, что происходит в пространстве консервативной мысли Запада.

***

Приведет ли решение Верховного суда США от 24 июня 2022 года об отмене постановления о правах на аборт к дальнейшей дезинтеграции американского политического строя, разрушив его, возможно, безвозвратно? Или, наоборот, вся эта шумиха вокруг Верховного суда крайне преувеличена, и Америка, в основном, по-прежнему здорова и едина, впрочем, как и всегда?

Давайте, прежде всего, проанализируем, что изменилось в США в результате решения Верховного суда. Решением суда аборты в Соединенных Штатах не становятся автоматически незаконными. Вместо этого решение отменяет конституционное право на аборт, постановление о котором было принято в 1973 году в соответствии со знаменитым или печально известным (тут оценка зависит от политических предпочтений), решением Роу против Уэйда¹.

Буквально за те несколько недель, которые последовали за этим решением, представители 50 американских штатов раскололись на два противоборствующих лагеря. Около тридцати штатов либо полностью запретили аборты, либо пытаются запретить или серьезно ограничить доступность абортов. Строгость ограничений варьируется в зависимости от штата, но во всех штатах, где существуют запреты, есть также исключения в случае риска для жизни матери. В одиннадцати из тридцати штатов, выступающих за ограничение абортов, политический исход остается под вопросом. В зависимости от решений судов каждого штата или отдельных законодательных органов, местные власти могут по-прежнему колебаться – за или против – в данном вопросе.

Между тем, в 20 штатах, плюс Вашингтон, округ Колумбия, аборты так и останутся законными, потому что они уже надежно защищены законодательством штата. Кроме того, ряд крупных корпораций предложили поддержку в обеспечении беспрепятственного доступа к абортам, причем некоторые компании предлагали заплатить четыре тысячи долларов, чтобы их сотрудники могли, при необходимости, поехать в другие штаты и воспользоваться процедурой.

В любом случае, в центре внимания оказывается картина существования двух очень разных, полярных точек зрения внутри Соединенных Штатов, что обнаруживает цивилизационный разрыв. В конце концов, узаконенность или незаконность абортов в том или ином штате стали в наши дни зеркалом общественного мнения, выраженного более или менее ясно законодательными органами: именно на этом уровне сейчас решается вопрос. Законодательный орган гораздо лучше, чем федеральный суд из девяти человек, отражает статус «действующего права» в любом отдельно взятом штате, то же самое можно сказать и относительно общественной культуры.

Американцы вот уже несколько лет как переезжают в «красные» (республиканские) или «синие» (демократические) штаты и таким образом сами себя распределяют по штатам, в соответствии со своими идеологическими и культурными предпочтениями. Трудно предсказать, каковы для Соединенных Штатов будут последствия этих переездов, если разделение на два идеологических лагеря усилится после решения Верховного суда. Это может случится, если обе стороны проявят определенную «терпимость» и «разумность, привести к стабильному modus vivendi², который позволит нации сохранить единство и жизненный потенциал. Однако в последнее время найти подобную рассудительность также сложно, как детское питание в продуктовом отделе магазина. Раздаются голоса с той и другой стороны, которые клянутся идти до конца, пока их позиция по вопросу абортов не станет единственно верной для всей нации.

Дрейф в сторону конфронтации

Реакция президента Джозефа Байдена на решение Верховного суда положила конец всякой надежде на то, что президент – представитель Демократической партии – поддержит любое разумное разрешение проблемы, следуя максиме «живи и дай жить другим», и учтет географический аспект, (то есть то, что демократы и республиканцы имеют большинство в разных штатах – примеч. переводчика). В своем официальном обращении президент осудил это решение как незаконное и даже беспрецедентное. Для президента нелегитимность этого решения является прямым следствием его «беспрецедентного» характера:

Не обольщайтесь, это решение является комбинацией целенаправленных действий, которые предпринимали на протяжении десятилетий. Эти усилия были направлены на нарушение баланса нашего законодательства… На мой взгляд, это реализация экстремистской идеологии и трагическая ошибка Верховного суда. Суд сделал то, чего он никогда раньше не делал, – он отнял конституционное право (курсив мой – PRG).

Либеральные эксперты из CNN, MSNBC и других дружественных им изданий после принятия решения Верховным судом активно обсуждали тему возможной незаконности этого акта. Более того, они осудили сам действующий Верховный суд как нелегитимный именно потому, что он принял такое решение. Возможно, такой воинственный настрой был вызван тем, что появилась убежденность: Верховный суд становится все менее терпимым в отношении светского образа мышления.

Рассмотрим колонку, написанную крайне либеральным обозревателем «Нью-Йорк Таймс» Моурин Дауд. Согласно Дауд, решение против конституционных прав на аборт есть результат трехдесятилетней пропаганды, подпитываемой «фанатизмом» и «лицемерием». В результате «Америка, вместо того, чтобы быть маяком современности превратилась в отсталого маргинала». В этой новой – по сути, псевдосовременной, – Америке мужчины получили власть «отдать нечто, что для них самих мало что значило, а именно … права женщин». Такой язык, как ни крути, не предполагает готовности у оппонентов к компромиссу.

Бескомпромиссное противостояние началось задолго до официального решения, последовавшего 24 июня 2022 года. Когда стали распространяться слухи о готовящемся решении (текст заключения судьи Верховного суда С. Алито стал известен за месяц до 24 июня), по меньшей мере пятьдесят центров по борьбе с абортами и некоторые католические костелы были подожжены или подверглись иным нападениям. Сенатор Том Коттон в жалобе, поданной в Министерство юстиции, написал, что «леворадикальная экстремистская группировка под названием “Месть Джейн” взяла на себя ответственность за многие из этих нападений, включая поджоги и другие ужасные проявления вандализма».

Нет сомнений в том, что лагерь противников абортов испытывает столь же сильные эмоции и готов действовать в ответ. В своей колонке в «American Conservative» заместитель редактора Деклан Лири прямо пишет о грядущей Гражданской войне: «Судья Верховного суда Бретт Кавано едва не погиб от пули наемного убийцы, и группа террористов предупреждает о том, что это только начало. Это было предсказуемо, или, по крайней мере, это можно было бы предвидеть. Только однажды в нашей истории страна была разделена на два противоборствующих лагеря по вопросу основных прав и свобод личности; но тогда конфликт был разрешен на поле боя». Эссе Лири заканчивается цитатой генерала времен Гражданской войны Дэвида Фаррагута: «К черту торпеды, полный вперед!»³ Другими словами, давайте присоединимся к борьбе.

В том же духе высказалась и Республиканская партия штата Техас накануне решения суда. В середине июня прошел съезд партии штата Техас, на котором был согласован документ, подтверждающий, что жизнь начинается с оплодотворения. На съезде клятвенно заверили, что «аннулируют» все федеральные правила, которые не позволяют им отменять аборты, за исключением случаев, когда жизнь матери находится под угрозой.

Техасская республиканская платформа 2022 года далее заявила, что решение Верховного суда по делу Обергефелла⁴, отменяющее закон штата Техас и запрещающее однополые браки, само по себе неконституционно и должно быть «аннулировано». Было бы неплохо отметить, что это слово «аннулирование» чревато ассоциациями с Гражданской войной, поскольку оно явно использовалось некоторыми южными штатами, которые позже провозгласили независимость, хотя это провозглашение и было сделано на фоне отмены федеральных тарифов на импортируемые товары. Как бы то ни было, еще больше подчеркивая тему Гражданской войны, Техасская платформа призывает добавить референдум к бюллетеню для голосования на выборах в Техасе в 2023 году, чтобы определить, должен ли Техас покинуть Соединенные штаты.

Голос Разума

Консервативный обозреватель и колумнист «Нью-Йорк Таймс» Росс Даутат одобряет решение Верховного суда по поводу абортов, тем не менее, по его словам, борьба в поддержку жизни детей и женщин на этом не заканчивается. Чтобы это решение укоренилось в сознании как положительное и стало частью национальной культуры, нужно убедить как можно большее количество людей в том, что оно является частью более широкого, конструктивного целого. Это убеждение нужно объединить с «социальным видением, которое в целом кажется привлекательным, желанным, достойным поддержки, есть нечто, за что стоит бороться». В чем будет заключаться такое видение?

Даутат призывает республиканцев и консерваторов проводить политику, обеспечивающую видимую и реальную поддержку бедных и изолированных слоев населения⁵, которые, очевидно, относятся к группе риска в отношении нежелательной беременности. Он указывает на такие штаты как Юта, которые, согласно его терминологии, являются консервативными и «хорошо управляемыми», как пример активной политики правительства в интересах семьи.

Даутат также совершенно правильно указывает на то, что так наз. «феминизм», существовавший в Соединенных Штатах в XIX веке, был тогда совершенно иным, отличным от современного, движением, которое имело то же название, но по сути представляло собой совсем другое явление. Феминистки XIX века, которые, за редким исключением, были христианками, выступали категорически против абортов на том основании, что они относятся к той области социальной жизни, в которой общество не смогло должным образом оценить вклад женщины. Общество не смогло оценить по достоинству священную роль воспитания, выполняемую женщинами от его имени. Такой феминизм был типичен именно для протестантизма, как и движение против рабства того же периода.

Ряд недавних эссе и статей, в том числе написанных номинально консервативными авторами, назвали решение Верховного суда совершенно формальным. Единственное последствие, которое спровоцирует это решение, подчеркивают они, состоит в том, что вопрос об абортах будет передан в ведение местных законодательных органов. Именно они теперь будут иметь право решать – запретить или частично ограничить аборты или, наоборот, продвигать самые либеральные и неограниченные права на аборты, какие только можно себе вообразить.

Безусловно, такая легковесная оценка решения Верховного суда находит подтверждение в тексте формулировки, использованной судьей Сэмюэлем Алито, автором проекта, поддержанного большинством. «По мнению суда, – пишет Алито, – … Конституция не дает права на аборт. Постановление Роу и Кейси должно быть отменено, а полномочия на решение вопроса об абортах должны быть возвращены народу и его избранным представителям». Более того, продолжает Алито, – «Исторически сложившееся понимание нации как социальной системы упорядоченной свободы не мешает избранным народом представителям решать, как следует регулировать аборты». И Алито заявляет, что решение суда не затрагивает никаких других аспектов общественной жизни кроме абортов.

Однако в своем совпадающем мнении⁶ консервативный афроамериканский судья Кларенс Томас написал, что решение об отмене абортов как права предполагает также и необходимость пересмотра ранее принятого судом решения об однополых браках. Скорее всего, именно по этой причине большая часть левых, включая Морин Дауд, с такой яростью выступила именно против судьи Томаса, хотя именно Алито был автором документа, запрещающего аборты.

Политическое «меню»

Итак, если бы в наши дни описанные разногласия в Америке были связаны только с абортами, и если это «формалистское» понимание решения Верховного суда было верным, тогда присущий американцам прагматизм должен был бы легко найти выход из этого кризиса. Однако ничего подобного, тем не менее, не происходит.

В конце концов, аборты – лишь одна из длинного списка проблем, которые разжигали страсти в США за последние десятилетия. Список таких проблем растет, и каждая из противоборствующих сторон определилась со своим собственным подходом к подобным вопросам. В частности, быть демократом в сегодняшней Америке означает, автоматически, принятие целого ряда идеологических позиций, и никакие замены в этом политически утвержденном «меню» не допускаются.

Чтобы прослыть демократом с хорошей репутацией, вы просто обязаны поддерживать право на аборт. Но вы также должны признавать, что изменение климата представляет экзистенциальную угрозу и есть вопрос первостепенной важности. Вы обязаны поддерживать постановление о вакцинации против COVID-19 для всех, включая маленьких детей. А также быть сторонником однополых браков и любых других требования, связанные с ЛГБТ⁷ повесткой (как только они будут озвучены в публичном пространстве). Вы должны выступать против права на владение оружием. Вы должны поддержать Украину в ее «европейских устремлениях» и осудить – на самом деле, предпочтительно искренне и страстно ненавидеть – «токсичного человека⁸», то есть Владимира Путина. И вы обязаны приравнять Дональда Трампа к сатане (по меньшей мере).

До недавнего времени республиканское политическое «меню» было, в той или иной степени, зеркальной противоположностью аналогичного списка демократов, за исключением того, что касается России⁹. Республиканцы, однако, менее тверды в своих убеждениях, чем демократы. Американский консерватизм, которой меняет убеждения, приспосабливаясь к различным ситуациям, отказывается от позиций, которые он когда-то защищал, сразу после того, как обнаруживаются, что они отвергнуты большинством населения, согласно данным центров опросов. Нет сомнений в том, что большинство республиканцев продолжают выступать против абортов и, по крайней мере, большинство членов этой партии поддерживает право на владение оружием. Однако, в вопросах общественных норм их позиции гораздо более неопределенные.

Хороший пример непостоянства республиканцев можно увидеть, обратившись к проблеме однополых браков. Поддержка однополых браков со стороны американского общества в 2014 году превысила 50%. С этого момента открытое противодействие республиканцев однополым бракам отошло на второй план. И все же, (обратим внимание!) эта уступка не распространяется на остальную часть постоянно расширяющихся требований ЛГБТ сообщества. Например, губернатор Флориды Рон Де Сантис недавно подписал законопроект, который призван защитить школьников. Согласно законопроекту, школьные планы уроков сексуального просвещения будут свободны от обсуждения тем гендерной ориентации и гендерной идентичности (За это Де Сантис был категорически осужден демократами). Более того, Де Сантис, который, как многие надеются, заменит Трампа на посту кандидата в президенты от Республиканской партии в 2024 году, решительно выступал против обязательных прививок и других подобных жестких мер, и за это он также был резко осужден либеральной прессой и представителями Демократической партии.

Что касается изменения климата, политики-республиканцы склоняются к тому, чтобы на словах поддержать серьезное отношение к этому вопросу, но на деле борются за сохранение рабочих мест в нефтяном и угольном секторах. По вопросу иностранных дел позиция такова, что республиканцы в Конгрессе давно гордятся тем, что ненавидят любую нацию, которая осмеливается бросить вызов американской гегемонии. Было бы удивительно, если бы это не распространялось и на традиционного соперника Америки, Россию/СССР (различие между ними остается довольно туманным).

Такова ситуация с политиками от Республиканской партии. Что касается обычных людей, то есть рядовых граждан и избирателей, придерживающихся консервативных убеждений, будь то республиканцы или независимые (не связанные с какой-либо партией), то здесь все еще более очевидно. Такие избиратели обычно выступают против каждого пункта «меню», которые поддерживают либеральные демократы. Действительно, они проголосовали за Трампа в надежде, что ему, возможно, будет позволено реализовать их пожелания, преодолев сопротивление как демократов, так и республиканцев из истеблишмента – но эта надежда погибла задолго до того, как были объявлены результаты выборов 2020 года. Говоря об этом, мы можем смело добавить разногласия по поводу легитимности выборов 2020 года и их результатов к списку вопросов, относительно которых многие американцы будут отстаивать противоположные точки зрения. Отказ считать результаты этих выборов легитимными является частью платформы Республиканской партии Техаса 2022 года.

Разум, Права, Секуляризация

Идут ли в Америке деструктивные процессы распада¹⁰? В политическом, медийном и экономическом плане доминируют демократы, в руках которых власть над этими сферами. Именно поэтому они смогут сохранить видимость единой Америки, запугав другую сторону и заставив ее подчиниться. Действительно, это кажется наиболее вероятным исходом. Страна под названием Соединенные Штаты, скорее всего, все еще будет существовать в 2024 году. Однако с философской точки зрения Америка уже находится в процессе распада (unraveling).

Основополагающая философия Америки сочетала светский разум и христианскую интуицию. Этот основополагающий базис всегда, с самого начала, был неустойчив. Однако сегодня светский элемент прочно взял верх. И вот, вместо того, чтобы укрепить разум, как можно было бы ожидать, это диалектическое движение привело к ослаблению разума. Как уже интуитивно понял мыслитель, специализирующийся по истории и философии науки, Майкл Поланьи, разум ослабевает ровно в той степени, в какой он пытается обойтись «рациональностью», лишенной корней в трансцендентности. Я вернусь к этой теме, но сначала я хотел бы сделать два дополнительных замечания.

Первый относится к вопросу о «правах». Все стороны в дебатах, раздирающих Америку на части, постоянно апеллируют к правам личности. Аборт – это право. Свобода вероисповедания – это право. Владение оружием – это право. Теперь выяснилось, что и возможность смены пола для маленьких детей – это тоже «право». Чтобы не говорить долгих речей, вряд ли можно придумать что-то лучше, чем вспомнить высказывание политического философа Пьера Манена о том, что крах любого представления о человеке, который обладает определенной природой, сделал столь привлекательным для современности решение определить человека как «Икс, который имеет права».

Для американской нации, которая от начала была смешанной, можно сказать, простым скопищем оторванных от корней людей, у которых ныне все меньше точек соприкосновений и согласия по поводу какой-либо существенной традиции, такое самоопределение всегда было соблазнительным. Во-первых, потому что это определение довольно бессмысленно, во-вторых – оно сформулировано по принципу «все включено». Определение всеобъемлюще именно потому, что оно бессодержательное.

Обратную сторону принятия такого самоопределения человека, основанного на правах, давно отметила Симона Вейль. Прежде всего, права как таковые в вакууме, сами по себе, не существуют. То, что существует, – это обязанности (перед самими собой, перед другими); и обязанности, в той мере, в какой они вообще существуют, есть именно потому, что в нас, в наши души, заложено нечто священное, то, что сами мы не создаем и не изобретаем. В той мере, в какой современный человек отказывается от таких «устаревших» понятий, как душа, и вместо этого полагается на понятие голых «прав», в той же мере, по необходимости, на первый план в политическом отношении выйдет и понятие силы (принуждения).

Сила может превратить все что угодно в политическую реальность. Право, которое может быть принудительно навязано, обладает всем необходимым для того, чтобы стать реальностью. Но никакая сила на земле не может создать обязанности: обязанности уже существуют, хотя мы можем их не осознавать.

Это подводит нас ко второй теме, которую, как это часто бывает, волей-неволей иллюстрирует незадачливая Морин Дауд. Основной принцип либеральной иррациональности, или не-разумия, на который она бессознательно опирается, заключается в том, что история движется только в одном направлении: ко все большей секуляризации. Вот почему Дауд в своей статье, осуждающей отмену прав на аборты и порицающей судью Кларенса Томаса, также выносит приговор тому, что она называет «фанатизмом» и «лицемерием» – два кодовых слова для обозначения религии и в первую очередь христианства. «Америка превратилась из маяка современности в отсталого маргинала» – другими словами, Америка движется в неверном историческом направлении, удаляясь от все большей секуляризации.

Президент Байден высказывает точно такую же точку зрения, используя поразительно похожую риторику, когда называет это решение признаком «экстремистской идеологии». Он осуждает «трагическую ошибку» суда, который, якобы, двинулся в неправильном историческом направлении, сделав то, чего раньше суд «никогда не делал, просто-напросто отняв конституционное право». Вместо рациональных действий мы якобы имеем дело ни с чем иным, как с историческим процессом.

Сегодня в Соединенных Штатах в любом либеральном районе человек может наткнуться на вывески или таблички с идеологическим содержанием, установленные перед домами обычных граждан, на которых перечислены политические предпочтения либеральных демократов. Точный список варьируется, но обычно включает следующее: «Мы верим в науку, в то, что она есть подлинная реальность, верим в то, что любовь есть любовь, изменение климата – это реальность, права женщин – это права человека». Если расшифровать эти послания, то они говорят нам, что о том, что жители поддерживают подход доктора Фаучи¹¹ к пандемии Covid 19, поддерживают однополые браки и требования ЛГБТ в целом, хотят быстро отказаться от использования ископаемого топлива и выступают против ограничений на аборты. Хотя я еще не видел вывеску во дворе, гласящую: «Мы верим в Бога, Отца всемогущего, творца неба и земли…», но, возможно, это потому, что я живу в либеральном районе и в штате с демократическим большинством. Возможно, в таких штатах, как Южная Дакота, Техас и Теннесси, такие вывески тоже существуют.

Лейтмотивом этих вывесок является то, что они выражают суждение в пользу разума и доброты. С точки зрения либеральных демократов, с точки зрения Морин Дауд или типичного читателя «The New York times» (если тысячи онлайн-комментариев под статьями являются отражением реальной поддержки читателей), быть человеком «разумным» и быть «добрым» означает отвергать религию как общественно значимый регулятор и принять безграничное расширение секуляризации. Наука, разум, факты, доброта противостоят досовременному миру религии, традиции, догматов и угнетения. Только те, кто принимает логику растущей секуляризации, могут быть разумными.

Однако, больше всего поражает в Америке наших дней упадок, и именно среди сторонников либеральной секуляризации, особенно в сфере рационального. Об этом свидетельствует абсурдность убеждений либералов, объявляющих себя «верующими в науку» и в то же время настаивающих на том, что биологический мужчина, который чувствует себя женщиной и принимает некоторые гормоны, на самом деле теперь просто женщина, и поэтому ему должно быть разрешено участвовать в спортивных соревнованиях в женской команде, поскольку он теперь женщина.

Президента Трампа бесконечно осуждали за нарушение норм, которые раньше всегда были в почете, а теперь те же самые люди, которые осуждали Трампа, выступают за отмену нормы о том, что мужчины женятся на женщинах, но они не выходят замуж за других мужчин. Число таких логических нелепостей можно продолжать до бесконечности. Что особенно зловеще, так это то, что публичные разговоры и дебаты даже между выдающимися и широко признанными авторитетами в самых разных областях – от эпидемиологии до международных отношений – пережили нечто, очень похожее на диктатуру террора.

Выдающихся ученых, если они не мимикрируют под предпочтения либеральных элит, во многих случаях просто заставляют замолчать, их карьере приходит конец, у них отзывают лицензии. Те, кто заявляет: «Мы верим в науку», положили конец науке. Вместо того, чтобы показывать дебаты профессионалов, нам демонстрируют бюрократа на пресс-конференции, объявляющего то, во что массы должны верить, и что теперь объявляют «научной догмой».

Американский философ Дэвид К. Шиндлер полагает, что наш подход к сфере политического стал, по сути, тоталитарным. В новой статье (пока неопубликованной) он приходит к выводу, что Америка даже не «дотягивает» до уровня тирании, потому что при тирании нужно, по крайней мере, жить в соответствии с культурой, которая признает, что может быть такая вещь, как взаимосвязь между трансцендентным благом и политическим субстратом «здесь, внизу»; и что, следовательно, может существовать такое явление как правильный порядок. Тиран и разрушает этот порядок. Но под властью современной тоталитарной пустоты само понятие порядка в прежнем смысле больше не имеет смысла. Нет никакого космоса¹², нет ничего трансцендентного.

Современный тоталитаризм, по Шиндлеру, устраняет этот порядок (устроение, связанное с трансцендентным и понятием традиции) «сверху» и заменяет его чем-то вроде «закона истории» или «закона природы». Все, что осталось, – это само-согласованность идеологии, которая может использовать силу и технику, чтобы доказать, что ее идеологические утверждения остаются последовательными и внушающими доверие.

В конце концов, вопрос заключается в следующем: может ли такая страна, хотя она по-прежнему называет себя Соединенными Штатами, восприниматься нами как те самые, прежде бывшие Соединенные Штаты? Возможно, что нет. Возможно, Америка не дожила даже и до 2024 года.