Дух времени – это не только определенные костюмы, архитектура или направления в искусстве. Он выражается и в тех, трудно вычисляемых пропорциях традиционализма и новаторства, которые создают неповторимое лицо эпохи. ХХ век остался в памяти человечества множеством нововведений – литературных, художественных, музыкальных – это век авангардизма, модерна и прочих новаторских устремлений. Правда, в отличие от оптимистичной веры в «прогресс» эпохи Просвещения и юношеских протестов Романтизма, новаторство ХХ века по большей части глубоко трагично. Оно стало реакцией сознания на радикально изменившиеся условия социальной действительности – мировые войны, создание оружия массового поражения, лагеря смерти и нависшую опасность экологической катастрофы. На смену романтической меланхолии и изысканному сплину пришли клинические психозы и депрессии, а из книг Священного Писания самой востребованной стал Апокалипсис. В контексте этих глобальных событий и процессов традиционные ценности, будто бы, утратили свою актуальность и покинули поле интересов больших художников, отныне воспевающих лишь катастрофы. Но было ли так на самом деле?
Оливье Мессиан – величайшая фигура французского музыкального авангарда… Его судьба тесно сплетена с бедами и чаяниями двадцатого столетия, которое ему довелось увидеть почти целиком – композитор родился в 1908-м, а умер в 1992 году. Вырос в интеллигентной творческой семье: мать – известная поэтесса, отец – ученый-лингвист. В своем творчестве с юных лет начинает искать новые пути. В одиннадцатилетнем возрасте покидает родительский дом в Авиньоне, чтобы получить качественное музыкальное образование. Не ограничиваясь Европой, увлекается индийской музыкой. Пристально изучает раги, и под их впечатлением в конце 1940-х пишет суперсимфонию «Турангалила» для невиданного сольного электромузыкального инструмента «волны Мартено», а также большого оркестра, рояля и сильно расширенной группы ударных.
Восхищение экзотической Индией началось у европейцев еще со времен Марко Поло, но характер паломничества это приобрело только во второй половине ХХ веке. Самыми известными паломниками среди музыкантов стали Битлы, за ними потянулся нескончаемый поток. Разочаровавшись в своей традиции (возможно, с легкой руки Шпенглера, написавшего «Закат Европы»), они были одержимы идеей найти на Востоке новую, альтернативную духовность. Возвращаясь домой, они преломляли услышанное и воспринятое сквозь призму европейского менталитета и рождали новые музыкальные стили.
Все это присутствует в творчестве Мессиана. Сложные стилевые миксты, изобретение новых музыкальных ладов, ныне известных, как «мессиановские». Темы Апокалипсиса в знаменитом «Квартете на конец времени». И глубокое погружение в индийскую духовность. Вот только альтернативы «закатившейся» Европе радикальный французский авангардист на Востоке не ищет. Его исследования индийских раг, перуанского и японского фольклора; произведений Стравинского и русской песенной культуры происходят от ощущения полноты и многообразия вселенной, а не вследствие ущербности от разочарования в европейской цивилизации, как можно было бы подумать. От этой же полноты происходит и его странное для музыканта увлечение орнитологией, этакая причуда гения, получившая воплощение в «Трактате о ритме, цвете и орнитологии».
Это же нехарактерное для разобщенного и раздробленного двадцатого века ощущение помогло ему выжить в аду концлагеря. И не только выжить, а создать шедевр…
Мессиан был верующим, но не просто крещенным, и посещающим церковь по большим праздникам, а настоящим практикующим католиком. Истины веры он усвоил еще в детстве, благодаря родителям. Позднее, вдали от родительского дома, его жизнь вместо обычной суеты жителя больших городов ежедневно наполнялась обязательным размышлением о Божественной красоте и милосердии, о Пресвятой Деве и многом другом. К тому же он играл на органе в церкви с юных лет и к концу 1930-х прославился своими органными импровизациями. Религиозную практику молодой музыкант успешно совмещал с работой в творческом объединении «Молодая Франция». Группа считала своей целью преодоление догм конструктивизма, неоклассицизма и академизма путём создания «живой музыки», проникнутой гуманистическими идеалами. Гармонию творчества и молитвенных медитаций под сводами прекрасных соборов нарушила война.
Композитор стал санитаром. Попал в плен, пытался бежать и был отправлен в концлагерь. Пришло время жестокого испытания для его веры. Мессиан не выказывал особенной стойкости и героизма. Он мучился страхами – как всякий обычный человек, попавший в подобное положение. Страдал от холода и голода. Но более всего его ужасало то, с какой легкостью люди теряют человеческое лицо.
Мы не знаем, до каких глубин отчаянья пришлось опуститься композитору. Но он смог подойти к переживаемому Апокалипсису с позиции христианина и отыскать в нем надежду и Божественную справедливость, не видимую большинством. Добрый знак не заставил ждать себя. При обыске вместо предполагаемого оружия у Мессиана нашли нотную бумагу. Немецкий офицер, заметивший это, оказался любителем музыки. Благодаря ему состоялась удивительная премьера одного из шедевров двадцатого столетия, оставшаяся в истории не только как важное культурное событие, но и в качестве свидетельства веры.
Скрипка, виолончель, кларнет – странное сочетание. К тому же, инструменты некачественные, и не в лучшем состоянии: у кларнета залипали клапаны, на виолончели не хватало струны. Ничего другого у собратьев по несчастью не оказалось. Правда, в концлагерном зале стояло расстроенное пианино. Такому «звездному» составу композитор поручил передать образы конца света. «Квартет на конец времени» исполнили в огромном нетопленном бараке, в тридцатиградусный мороз, в присутствии нескольких тысяч военнопленных. Автор, игравший на пианино, вспоминал: «Никогда меня не слушали с таким вниманием и пониманием».
Интересно, что музыка апокалиптического «Квартета» лишена драматизма, привычного нам по саундтрекам к фильмам подобного содержания. Композитора интересовали не страсти гибнущего мира, а сакральный смысл величественного события.
Музыковеды часто сравнивают Мессиана с Бахом. Не по стилю музыки, не по значимости и популярности; даже не потому, что оба были органистами. Немецкий композитор эпохи барокко и его коллега, рожденный в век авангарда стоят рядом по уровню погруженности в христианскую традицию: лютеранскую для Баха, католическую – для Мессиана. Многие любители музыки слышали о мистических смыслах, якобы зашифрованных в баховских шедеврах. Это является полуправдой, искажающей суть баховского творчества. Да, в его сочинениях действительно с помощью специальных музыкальных средств точно передаются определенные смыслы текстов Священного писания. Но композитор сильно огорчился бы, узнав о «зашифрованности», ибо он стремился создавать музыкальные проповеди для широкой аудитории. К сожалению, язык, использовавшийся для этой задачи, ныне забыт, и баховская музыка, когда-то создававшаяся для практической цели, стала чистым искусством.
Ставил ли перед собой подобную цель Мессиан? Несомненно. Только его задача оказалась намного труднее, чем у немецкого гения. Французскому авангардисту довелось писать свои духовные откровения во времена, когда был утрачен точный язык символов, подобающий для создания настоящей сакральной музыки, а многие из потенциальных слушателей уже не чувствовали живой связи с христианской традицией, в отличие от современников Баха.
Поэтому освоение барочной системы символов не заинтересовало Мессиана. Приняв за основу метод Баха, французский авангардист решил наполнить его современными интонациями. Так постепенно, шаг за шагом, он творил свои музыкальные лады и собственный язык символов, позволивший ему выразить образ Святой Троицы, а также некоторые тексты из «Summa theological» Фомы Аквинского.
Помимо культа Пресвятой Девы Мессиана с детства привлекала легенда о Тристане и Изольде. Начиная с 1950-х композитор ищет возможность для «реабилитации» чувственной любви в строгом контексте католичества. Он начинает все глубже изучать индийскую музыку, а также обряды и фольклор народов Океании. В далеких от европейского мышления, культурах, композитор находит некую «спиритуализированную» любовь и объявляет ее предтечей любви христианской. Параллельно приходит к мысли о ритме как основе формообразование и создает «ритмический» словарь.
Его удивительное увлечение птицами, которым он отдавал массу времени, изучая их песни – еще одна возможность поклонения Творцу. Мессиан называл пернатых «служителями внематериального», по его мнению, «они всё изобрели до нас и создали все музыкальные формы, известные в человеческом музыкальном языке».
Птицы тоже являлись для него не случайностью, но частью традиции. По легенде маленьким крылатым созданиям проповедовал Франциск Ассизский, ставший героем оперы Мессиана. А сонорные эффекты, которыми славятся оркестровые сочинения французского мастера, имеют свое происхождение в таинственном трепете органных регистров под сводами церкви Троицы, где Мессиан прослужил более шестидесяти лет.
С особенной любовью мастер относился к русским песням. Высоко ценил Стравинского и даже запрещал своим ученикам сочинять, пока они не проштудируют партитуру балета «Весна священная».
Сплав, получившийся из всего вышеперечисленного, дал творчеству Мессиана «лица необщее выраженье», выделяющее его среди современников. Любопытно, что в ХХ веке, помешанном на новаторстве и самобытности, самым свободным и неповторимым оказался человек, выросший в традиции, и всю жизнь старавшийся следовать ей. «Я христианин, католик… …В большинстве моих произведений я размышляю о таинствах веры» – говорил он во многих интервью.
И все же есть общее в музыке Мессиана и Баха, несмотря на явные стилевые различия. И та и другая напоминает слушателям о бесконечном и бессмертном – космосе или вечности…
У русского музыковеда Юрия Холопова есть замечательные строки, посвященные творчеству великого французского мастера: «Сочинения Мессиана пронизаны светом, таинственным сиянием, они искрятся блеском ярких звуковых красок, контрастами простой, но утонченной по интонации песни и сверкающих «космических» протуберанцев, всплесков кипящей энергии, безмятежных голосов птиц, даже птичьих хоров и экстатического безмолвия души».