Моя страна, оказывается, больна. Чаще всего звучат диагнозы «Веймарский синдром» и «постимперский синдром». Диагноз ставят крупные специалисты. Писательница Улицкая, например, правозащитник Юров, а одним из первых, еще в 2006 году экономист Гайдар отметился. И так им всем стыдно, диагностам, будто это неприличная болезнь какая, подцепленная по глупости у дешевой шлюхи.
О том, откуда такую стыдную болезнь Россия могла подцепить, разговор особый. Как и о точности диагноза, но, давайте предположим, что диагноз верный.
Хорошо. Согласимся. У России постимперский синдром. И Веймарский тоже. Пусть. Аж, оба сразу.
В полный рост.
И, что? Дальше то, что? Дальше причитаний «моя страна сошла с ума» и стыда, заливающего сытые ухоженные щечки за столиками хороших кафе дело не идет. Нет. Вру.
Дальше делаются предсказания, настолько однотипные, что я в который раз одергиваю себя и вспоминаю, что не надо объяснять злым умыслом и теориями заговоров то, что может быть объяснено обычной человеческой глупостью.
Глупостью и нежеланием думать. Поскольку, отчего-то сразу же за словами «веймарский синдром» буквально у всех «диагностов» с неотвратимостью зимы следует, «мы все помним, чем это закончилось для Германии»! Забавно, что и вслед за словами «постимперский синдром» следует тот же пассаж. Словом, куда ни кинь, всюду Третий рейх а-ля рюс диагностам мерещится.
Ёлки зеленые! Да что ж вам всем так хочется, чтобы в России настал Сорокин, национал-социализм и железные когорты Империи Зла промаршировали по планете? И очень, очень хочется втемяшить в головы обитателей территории под названием Россия неизбывный стыд за свою историю, за то, что им так трагически не повезло – оказаться русскими. Насмерть вбить осознание того, что мы с рождения больны и в каждом из нас сидит зверь под названием нацизм. И только ждет момента, чтобы вырваться и пройти факельным шествием по миру. Потому что – «веймарский синдром» и «постимперское унижение».
Плохие вести для стыдливых диагностов – болезни эти хорошо известны и прекрасно лечатся. И увязывание Веймарского синдрома с гитлеровской Германией говорит только о плохом образовании и нежелании думать.
Или о реализации вполне конкретной задачи – массово подменить понятия и ввести в обиход стойкую ассоциативную цепочку Россия=Третий Рейх=нацизм.
Следствие введения такой цепочки вполне понятно — массовое неприятие России как за ее пределами, так и значительной частью ее населения и выведение страны из правового поля. Превращение в rogue state.
Ну а как же иначе? Веймарский же синдром, вздыхают умные люди с грустными глазами, постукивая изящной ложечкой по краю чашки с хорошим кофе по-венски. Вы же помните, чем это закончилось для Германии.
Положим, помню.
Но кто вам сказал, что история инвариантна, а развитие стран идет по единому шаблону?
Давайте вспомним, чем закончился «постимперский синдром» для Японии, подвергшейся не только атомной бомбардировке, но и мощнейшей культурной агрессии, с напрочь разрушенной промышленностью… Кажется, никто сегодня не считает Японию империей Зла?
Не так давно — считали. Примерно тогда, когда японцы удостоились в Третьем Рейхе звания почетных арийцев, а самураи «решили перейти границу у реки». Чем все это закончилось — тоже многие помнят. Теперь, вдумайтесь, какой силы «веймарский синдром» испытала Япония после того, как на Хиросиму и Нагасаки обрушились бомбы, каких свет не видывал? Когда Квантунская армия потерпела такое поражение, какого Япония и представить себе не могла?
И когда случилось самое страшное для японского самосознания — гайдзины, варвары, люди, лишенные понятия о культуре, достоинстве, грубые дикари стали хозяевами Страны Восходящего Солнца.
Вишенка на торте — императорская власть в Японии была американцами сохранена, то есть, на основы японского менталитета, на убежденность в превосходстве японца над всеми остальными народами просто по факту своего рождения, никто не покушался. Что и понятно, в общем-то. Послушный вассал, которого можно сделать младшим союзником в Азии американскому капиталу был совсем не лишним. А что такое император для Японии хорошо говорят, например, такие слова: «В нашей японской империи императорский дом и народ не находятся в отношениях ненавистного повелителя и повелеваемого. Они находятся в отношениях главы семьи и члена этой семьи. » (Из предкоронационного альбома императора Тайсё (1912–1925).
По идее, это должно было стать идеальной стартовой площадкой для развития японского общества по тому пути, который сейчас пророчат России. Ну веймарский синдром же, вы ж понимаете…
Вместо этого Япония продемонстрировала сначала «политическое чудо», приняв одну из наиболее демократических конституций, не только в Азии, но и в мире, а затем и экономическое, выдав такой рывок, что опыт японцев поехали перенимать акулы капитализма из США и Европы.
Как им это удалось? Наверное, до конца эту тайну нам не раскрыть, разгадка ее лежит где-то в глубинах загадочной японской души. Но то, что на поверхности, можно свести к нехитрой, в общем-то, формуле — мы побеждены в войне, но остаемся лучшими в мире, и мы будем жить так, чтобы доказать это всем.
И началось поощрение тех самых традиционных добродетелей, о которых японец узнает, едва появившись на свет. Трудолюбие. Верность семье. Тяга к стабильности.
Государство стало поощрять пожизненный найм работников. Распустило дзайбацу, то есть, картели, сводившие на нет внутрирыночную конкуренцию, была проведена серьезная рыночная реформа.
Но – и это надо понимать очень четко – нигде, ни на каком уровне не было лозунгов «платить и каяться». Япония четко и прагматично решила — да, мы побеждены. Да, нам досталось за дело. Это не делает нас людьми второго сорта, а нашу Родину – «этой страной». Живём дальше.
Правда, есть один момент, который сегодняшние «профессиональные патриоты» России упускают. В послевоенной Японии произошло действительное единение общества и на благо страны работали действительно все слои населения. Интересный показатель: разница в доходах между президентом средней компании и неквалифицированного работника еще не так давно составляла 8:1.
Остается надеяться, что и наши элиты где-то в глубине души связывают свое будущее с территорией под названием Россия.
Кстати, вернемся на родную землю. И вспомним период, который сейчас вспоминать отчего-то не очень любят. Период года так с 1917-го и по… ну, давайте, год по 1930-й.
Полностью разрушенная, раздираемая на части Гражданской войной страна, подписавшая позорный мир с Германией. Оккупационные войска в матери городов русских. Опустошение и голод. Полный подрыв традиций и моральных устоев. Для уничтожения которых, скажем честно, верхушка «России, которую мы потеряли» сделала немало.
Казалось бы, вот он, «веймарский синдром» и «постимперская горячка» в одном флаконе. Выход… ну, вы понимаете. Правда, тут была еще одна возможность — тихое расползание территорий и угасание России, уход с исторической сцены. Таких случаев тоже хватало.
Для полноты картины добавим немного цифр. По Брестскому договору «Россия теряет Польшу, Финляндию, Прибалтику, Украину и часть Белоруссии, а также уступает Турции Карс, Ардаган и Батум. В целом потери составляют 1/4 населения, 1/4 обрабатываемых земель, около 3/4 угольной и металлургической промышленности».
Еще раз — у России фактически не осталось промышленности. У России отобрали четверть земель. В России развалили под корень систему образования.
По логике диагностов 21-го века, на улицы советских городов должны были выйти озлобленные толпы со звериными лицами, чтобы устроить факельные шествия.
Однако уже в 1930 году мировые элиты впадают в ступор — эти безумные русские совершили что-то невозможное. По общему объёму валового внутреннего продукта и производству промышленной продукции и СССР в середине 1930-х гг. вышел на первое место в Европе и на второе место в мире, уступив только США и значительно превзойдя Германию, Великобританию, Францию (интересующихся отсылаю к статьям разных авторов, начать можно и с Википедии).
По данным переписи 1920 года читать в России умели 41,7 % населения.
И что делает правительство страны, погруженной в «постимперский» и прочие синдромы? Увеличивает расходы на образование. Страна начинает читать. Просвещаться. В итоге, к 1939-40 годам грамотность достигает 90 процентов.
Стране попросту не нужны были факельные шествия. Строить заводы и мечтать о покорении стратосферы и океана оказалось куда увлекательнее и полезнее.
А как хотелось многим, чтобы бесновались звероподобные мужики на развалинах великой страны. И прекраснодушные духовные предки тех, кто ныне сокрушается о постыдном постимперском синдроме, втайне тоже об этом мечтали.
Мечтали-мечтали, не отводите глазки. Иные даже, дабы Империю Зла разрушить, надели гитлеровскую форму. А чего не сделаешь ради Матушки-Руси? Пришлось надевать, поскольку стряхнув с себя морок революции и разгрома в Первой Мировой Россия не пошла по проторенной дорожке, а явила миру невиданный ранее расцвет силы мысли и духа.
И рванула в космос, наплевав на пророков и кликуш.
Тогда, после катастрофы Первой мировой и пожара двух революций, Россию спасла прививка от неприличных синдромов.
Понимаете, нам эту прививку сделали еще несколько веков назад. У нас генетическая память о том, как в себя приходить после того, как твою землю 300 лет топчут.
Ничего.
Постояли на Калке, да разошлись.
Сейчас мы получаем очередную прививку. Мы вспоминаем, благодаря кому получили эту болезнь, за которую стыдно (тут, да, надо было думать, с кем в нумера идти), мы обращаемся к собственной истории, в которой, как нам долго говорили, нет ничего, кроме крови и варварства, мы вспоминаем, какие потрясающие достижения оставили в той, прошлой жизни, до того, как нам объяснили, что мы больны постимперским синдромом.
Мы тяжело, мучительно вспоминаем и осмысливаем. И, похоже, совершенно не собираемся сваливаться в ту колею, куда нас так упорно толкают, скандируя «Вспомни Третий рейх».
Но вот этим, стыдливым – им не понять.
Знаете, почему?
Дело в том, что еще их духовные предки отказали России в праве на самобытность. Для них Россия – это страна-двоечник, который сидит на задней парте и способен лишь списывать у других. Да и списывать умеет хреново, а чуть что, лезет с кулаками.
Правда, иногда он бывает милым, любит танцевать и неплохо ладит с животными, тогда им можно умилиться. Правда, желательно, на некотором благопристойном расстоянии. Его можно даже пожалеть.
Тоже – издалека.
Поэтому естественно, придумать что-то свое он не может. Отсюда и мантра «Веймарский синдром=Россия=Третий рейх».
Вот только шиш вам.
Перемелем, встряхнемся, да и выдадим что-нибудь этакое.
«И на Марсе будут яблони цвести», это мы написали.
Запомните.
