Есть, есть в этом мире все-таки неизменные вещи, и аксиома «англичанка гадит», формулировку которой приписывают чуть ли не Суворову, в число таких вещей входит безусловно. Дело об отравлении разведчика-предателя Сергея Скрипаля и его дочери Юлии ярко подтвердило, что в плане нагадить возможности и желание англичанки по-прежнему солидны и стабильны. А так как на посту британского премьера сейчас трудится миссис Тереза Мэй, одновременно ставшая главным политическим обвинителем по делу Скрипалей, стародавнее выражение приобретает еще и правдоподобный гендерный оттенок.
Ситуация вокруг обвинения нашей страны в использовании против предателя и его дочери газа «Новичок» (свежее для широких масс слово в химико-фармакологическом очернении России, уже занявшее достойное место рядом с «коктейлем Дюшес») богата огромным набором нюансов и тем для размышления. Коснемся лишь некоторых, самых, на наш взгляд, важных.
Для начала – это дело очень интересно со стилистической стороны. Туманный Альбион всегда был мастерской изысканной, аристократической, художественно совершенной лжи. III Рейх, вообще взявший у англичан очень многое, в том числе учился у них и искусству пропаганды и выдумывания casus belli, и доктор Геббельс писал с восторженным негодованием: «Англичане во всём мире известны отсутствием совести в политике. Они знатоки искусства прятать свои преступления за фасадом приличия. Так они поступали веками, и это настолько стало частью их натуры, что они сами больше не замечают этой черты. Они действуют с таким благонравным выражением и такой абсолютной серьёзностью, что убеждают даже самих себя, что они служат примером политической невинности. Они не признаются себе в своём лицемерии. Никогда один англичанин не подмигнёт другому и не скажет: „но мы понимаем, что имеем в виду“. Они не только ведут себя как образец чистоты и непорочности — они себе верят».
После передачи Британией американцам желтой майки лидера в англосаксонском сегменте миропорядка, этот сегмент не сразу, но изменил пропагандистские нравы в пользу буйной и не стесненной излишними экивоками наглости, свойственной США как молодой державе. Овеществленное подтверждение данной тенденции – пробирка Колина Пауэлла в ООН. Персонализированное – недавний спикер Госдепа Джен Псаки, явно поставленная на свою должность для демонстрации тотального и глумливого презрения американского истеблишмента к соседям по планете.
Разница между собирательной Псаки как феноменом и собирательным Бушем-младшим, путавшим АТЭС и ОПЕК просто ввиду недостатка знаний, – как между неграмотным крестьянином и декадентствующим футуристом, получившим прекрасное образование, но пишущим длинные поэмы из различных сочетаний четырех букв, «г», «ц», «ы» и твердого знака.
Кампания послекрымской демонизации России проходила и проходит именно по новейшим американским лекалам. Почти каждый частный случай, от сбитого над Донбассом «Боингом» до олимпийского скандала имени Григория Родченкова, имеет бирочку: «доказательств у нас нет, но это не имеет ровным счетом никакого значения, более того, мы гордимся отсутствием формальных доказательств, ведь если мы что-то говорим – значит, это автоматически становится правдой».
И мировой либертариум, и наш внутренний Запад новый оригинальный юридический принцип «обвинение – царица доказательств» подхватили с восторгом. Так, после трагедии с «Боингом» известный либеральный автор «библеист» Андрей Десницкий нравоучительно писал: «Итогов расследования нет, да и редко такие расследования приводят к однозначной и всеми принятой версии. Не о чем пока говорить? Увы, есть о чем. Есть картинка, обошедшая все мировые СМИ: мужик в камуфляже держит в одной руке зажженную сигарету, а в другой — плюшевую игрушку погибшего в катастрофе ребенка. Рядом стоят такие же хмурые мужики в камуфляже и с оружием, тоже с сигаретами, и пепел падает на обломки и вещи погибших. Или другая картинка: мужик в камуфляже подбирает с земли и внимательно рассматривает чье-то кольцо…Можно обвинять западные СМИ в предвзятости (а какие СМИ не предвзяты?) или строить теории о том, что украинцы или ЦРУ сами все организовали. Но стоит понять одну простую вещь: реальность уже необратимо изменилась, еще до всяких выводов экспертов по катастрофам… Это несправедливо? Безусловно. Причастность России не доказана, и как бы хотелось, чтобы русская весна, возрождение славных советских традиций и вставание с колен — это все было только на собственном глобусе, а на международном — исключительно внутреннее дело Украины, конфликт на ее территории. Но так не получится».
И все-таки страны «старой» Европы (в отличие от «новой» Восточной, щенячьей восторженной наглостью превосходящей даже самих американцев) в случаях, касающихся непосредственно их, а уже во вторую очередь солидарной евро-атлантической цивилизации, до поры до времени соблюдали совершенно формальный, съежившийся до состояния почти полного отсутствия, но все же какой-никакой политес. То, что англичане, мастера искусной липкой лжи, в деле Скрипаля заняли позицию «виновата Россия, потому что больше некому» – симптом, вряд ли допускающий двойное толкование. Запад целиком, полностью и всеми своими частями в отношении России перешел от роли карточного шулера к амплуа бандита из темной подворотни, с соответствующим уровнем обоснования своих действий.
Внесение же российского руководства в один список с Милошевичем, Хусейном и Каддафи – отныне не фигура речи и не полемическое преувеличение, а практически состоявшийся факт. Факт уже из сферы не политической стилистики, а политической практики, точнее, на стыке между одним и другим.
А что Россия? – хочется спросить, перефразируя рекламный слоган одного из кандидатов в президенты. Самая первая реакция была адекватной происходящему: официальный представитель МИД Мария Захарова назвала выступление Мэй «цирковым шоу», а сенатор Игорь Морозов заявил, что ответной мерой должен быть разрыв дипломатических отношений или их приостановка. А как еще отвечать на фактическое повторение, причем в еще более жесткой форме, австро-венгерского ультиматума Сербии после убийства эрцгерцога Франца-Фердинанда: признать себя либо государством-террористом со всеми вытекающими последствиями, либо государством-банкротом, failed state, неспособным контролировать свои вооружения и спецслужбы и подлежащим существенному ограничению суверенитета для поиска и наказания виновных.
Увы, вторая реакция была уже в духе традиционной «глубокой озабоченности». Все тот же сенатор Морозов начал оправдываться, что «Россия не только прекратила выпуск нервно-паралитических газов, в том числе “Новичка”, но и полностью уничтожила все их запасы», а также «выразил мнение, что обвинения в адрес Москвы по делу экс-сотрудника ГРУ Сергея Скрипаля Запад использует для активизации коалиции в Сирии и усиления Североатлантического альянса у границ России» (какая сенсационная неожиданность!).
А глава МИД Сергей Лавров сообщил, что Москва официально запросила у Великобритании доступ ко всем материалам по делу Скрипаля, но получила отказ Лондона, в связи с этим Россия не будет отвечать на ультиматум Британии; при этом, однако, Сергей Викторович отметил, что Россия не виновата в произошедшем со Скрипалем и готова сотрудничать в соответствии с Конвенцией о запрещении химического оружия, «если Соединенное Королевство удосужится и снизойдет до того, чтобы выполнить свои международно-правовые обязательства по тому же документу». Если оправдания перед шулером и готовность сотрудничать с ним еще можно объяснить наивностью, пусть для дипломатов и политиков такое качество в любом случае недопустимо, то аналогичное поведение перед лицом явного и не скрывающего своих намерений бандита наводит на совсем грустные мысли.
Впрочем, весь опыт последних четырех лет заставил бы сильно удивиться как раз изменению реакции по какому-то другому сценарию. Взять хотя бы последнее президентское послание, озвученное 1 марта. Не успели присутствующие с восторженным, а весь мир с озадаченным изумлением ахнуть от новейших российских вооружений, как тему нашего мощного кулака закрыли на вегетарианской ноте: мы это делаем не для того, чтобы победить Запад и вообще соревноваться с ним, а для того, чтобы с ним дружить.
Через несколько дней известный тележурналист Владимир Соловьев выложил в Интернете фильм «Миропорядок -2018», состоящий из нескольких его бесед с главой государства. Из этого фильма оптимисты, считавшие, что по достижению нового уровня военно-технологического развития Россия уж точно сможет образумить Украину, с удивлением узнали, что, по мнению президента, в Донбассе по обе стороны фронта гибнут «наши люди». (Мысль верная в историческом плане, ведь украинцы – это одурманенные русские, но здесь и сейчас крайне неоднозначная и несвоевременная, ведь, к примеру, верный сам по себе тезис «вермахт – это немецкие пролетарии, наши братья по классу, которых Гитлер и его клика гонят на убой» уже в первые дни Великой Отечественной был отброшен как вредный и в конкретных условиях кощунственный.)
А через несколько дней зрители увидели интервью российского лидера американскому телеканалу NBC, предназначенное, в первую очередь, для западной аудитории. Оную аудиторию, помимо прочего, оповестили, что заявление спецпредставителя президента России по вопросам международного сотрудничества в сфере информационной безопасности Андрея Крутских о том, что Россия скоро будет «на равных говорить с американцами в информационном пространстве» сам президент прокомментировать не может, так как в президентской администрации две тысячи сотрудников и всех их контролировать нереально, вот и кремлевский пресс-секретарь Дмитрий Песков периодически «несет пургу», которую ему никто не поручал.
Говоря языком известного шаблона для демотиваторов, вся российская внешняя политика после Крыма представляет собой мучительную борьбу «дипломатии здорового человека» и «дипломатии курильщика». После очередной мощной волны антироссийских действий или какой-то конкретной заметной акции сначала следует адекватная жесткая реакция (тоже, конечно, далеко не всегда, чаще не следует), но через какое-то время либо вообще сразу же, постскриптумом к жесткости, идут заявления в миролюбии, уверения в готовности сотрудничать, перекладывания ответственности за высказывание с одного официального лица на другое, озабоченности, жалобы на контрпродуктивность «западных партнеров» etc.
Вероятность открытых военных действий с одной из стран, входящих в НАТО, либо являющихся сателлитами блока, сейчас значительно выше, чем семь лет назад. Соответственно, выше и вероятность узнать, что все-таки скажет российское руководство при, отведи Господь, бомбардировках Москвы. Но только подобный сценарий уже вряд ли позволит откатиться с позиции жесткого ответа к «решительному протесту» либо наоборот.
Поэтому сейчас самое время перейти к стратегии не секундной, а стабильной последовательной жесткости. Вероятность полномасштабной войны это, кстати, не повысит, а как раз снизит. «Дело Скрипаля» – прекрасная возможность для переосмысления военно-дипломатического мировоззрения российского руководства и начала реализации новой линии. Будет ли этот шанс использован? К сожалению, здесь если и можно кивнуть головой, то, скорее, по-болгарски.
