Художника, как известно, может обидеть каждый. Но не каждому удастся увернуться, когда за обиду художника ему впаяют идеолгическую диверсию. Эта история на самом деле не просто показательна, но имеет особое значение в происходящих изменениях европейского менталитета. Поэтому не удивляйтесь, что я рассказываю её с необходимым количеством деталей и пояснений.
На минувшей неделе во Франции с редким размахом провалился художественный фильм режиссёра Мехди Фикри «Прежде чем погаснет пламя». Сказать, что он провалился с треском – ничего не сказать или отделаться лёгким эвфемизмом.
На премьеру фильма одновременно в 118 залах страны собралось 2150 человек со всей Франции, то есть, в среднем по 18 на кинотеатр. Лучше сделал только Бернар-Анри Леви с его мега-продукцией про “Славу Украине”, насчитавшей в двух парижских кинотеатрах по 7-8 зрителей, из которых семеро оказались приглашёнными журналистами, а восьмой заходил погреться.
Мехди Фикри, как указывают официальные источники, «интеллектуал магрибского происхождения», сначала был журналистом в газете “Юманите”, где он писал колонки “про социальное неравенство и общую несправeдливость в народных кварталах”. Обнаружив, что эта тематика в нынешней коньюнктуре – что дойная корова, Мехди Фикри решил переквалифицироваться в режиссёры и продолжил борьбу за светлые идеалы всячески обездоленных на кинематографическом поприще.
Бюджет фильма Мехди Фикри – 2,5 миллионов евро, из которых 900.000 (36%) – государственные субсидии.
Сюжет фильма Мехди Фикри рассказывает историю знаменитого судебного дела молодого человека, Адамà Траорэ, многократного правонарушителя малийского происхождения, выходца из многодетной семьи хорошо известных полиции правонарушителей всех сортов – от торговли наркотиками и укрывания краденого, до участия в ограблениях и нападений на силы правопорядка.
19 июля 2016 г., во время полицейского контроля машины, в котоорй он находился вместе с братом, молодой человек попытался скрыться и побежал слишком быстро для своей комплекции. Адамà Траорэ неполиткорректно выражаясь, страдал от ожирения. Поэтому, при попытке быстрого бега у него случился сердечный приступ и он скончался, прямо во время задержания.
О наличии некоторых других веществ, поспособствовавших сердечному приступу и обнаруженных в крови очередной “жертвы полицейского произвола”, пресса упомянула вскользь, что не помешало уже укоренённой европейской «традиции» – провести население “народных кварталов”, а затем и всех остальных через круги привычного ада: демонстрации, манифестации, манипуляции. Громления витрин, сжигание машин, разжигание обязательной ненависти под лозунгом “Полиция убивает!”
Четыре последовавших за этим процесса, каждый раз с новыми, всё более независимыми экспертами, затребованными семьёй Траорэ привели к одному и тому же неминуемому результату: все медицинские заключения подтвердили причину смерти, не имеющую отношения к действиями полицейских. Многочисленное семейство Траорэ, затеявшее эти процессы и таким образом оказавшееся “на свету” осталось без приивычных средств существования, а его запросы по “компенсациям” были отклонены.
Для справки, семейство реально многочисленное: oтец Траорэ, приехавший во Францию из Мали, имел четырёх жён, двух французских и двух малийских, и 17 детей, на которые «расистская Франция» послушно выплачивала пособия, пока её полиция отлавливала и снова выпускала на свободу совершенно- и несовершеннолетних правонарушителей.
После смерти Адамà Траорэ, за дело взялась его сестра, Асса, которая “на волне народного волнения” сумела организовать новый семейный бизнес, с футболками, наколками и щедрой раздачей интервью: «Многие осуждают полигамию и рассказываюит гадости о нашей семье, но на самом деле, у нас очень дружная семья и мы требуем справедливости!» (ср. «Наговариваете вы на нашу семью, Глеб Егорыч! Грех это!..»)
Сестра Траорэ слепила из трагедии семейный бренд, à la George Floyd & BLM, создав из одной первоначальной ассоциации целую индустрию «борьбы за права» и, главное, компенсации обиженным действующими законами. Правда, в последние годы, в свете происхoдящего на французских улицах уже повсеместно, а также учитывая единодушное мнение всех экспертов, приглашённых лично семьёй Траорэ, несмотря на титанические усилия сестры Ассы по поддержке семейного бизнеса, интерес к делу правонарушителей, требующих компенсаций от “расистских властей” снизился настолько, что пропитания из этого источника стало катастрофически не хватать.
Здесь и подключился бывший журналист “Юманите”, ставший режиссёром. Фильм о страданиях семьи Траорэ, а в её облике – обо всех прочих страдальцах, получающих неодстаточно бесплатных пособий за тёмное колониальное прошлое Франции истошно рекламировался по всем возможным каналам, всеми возможными средствами. Что из всего этого вышло, вы уже прочли выше.
Теперь я расскажу вам, как всё это откликнулось в творческой среде одобренных политкорректностью “художников”.
После невиданного до сих пор во французском кинематографе провала, “Общество режиссёров французских фильмов” (“Société des réalisateurs de films français” – SRF) выпустило официальное коммюнике, под заголовком «Крайне правые атакуют культуру».
В коммюнике говорится, что фильм Мехди Фикри “является жертвой разнузданной кампании злословия”, развязанной ничем не обоснованной критикой на консервативных телеканалах и в соцсетях. “Кампания злословия”, согласно авторaм коммюнике, добилась также, что зрительская оценка на кинематографическом сайте “Алло, кино” не поднимается выше 1,4 пунктов, что расистски позорно низко и даже самые нейтральные критики воздерживаются от похвал и благожелательных рекомендаций.
«Мы присутствуем при спланированном решительном и массивном наступлении крайне правых сил на культурное поприще и в том числе, на кинематограф – это самое народное из искусств, которое является самой желанной мишенью» (с)
Вы спросите, какое отношение к “крайне правым силам” имеет заслуженный провал дурно сделанного во всех отношениях кинофильма, если никакие “правые силы” никаким боком не могут влиять на зрительское мнение, по той простой причине, что к этому мнению в центральной прессе никакие “правые силы” давно не допускаются ? Уже не спросите? А я всё равно отвечу.
Если в прокате с фанфарами проваливается дурно сыгранный, грубо идеологический и открыто лево-активистский фильм, не выжимающий слезу у зрителя, давно наученного реалиями беспардонной действительности и легко отличающего страдания очередного “Джoрджa Флойда” от настоящих проблем современного французского общества, – лучший способ срам прикрыть – это напористо и безоглядно обвинить всех не проникнувшихся в самых смертных из грехов.
«Крайне правые» атакуют культуру, покрывают полицию, перевербовывают общественное мнение. Это мнение, вместо того, чтобы покорно восхищаться политкорректными героями и пополнять мошну «жертвам полицейского террора», миролюбивым мошенникам и героическим правонарушителям парижских пригородов, с некоторых пор, категорически отказывается вникать и проникаться. И в лучшем случае, просто игнорирует некачественную, идеологически нашпигованную продукцию. А в худшем – бойкотирует её распространение и справедливо занижает заслуженный ею артистический рейтинг.
Самое удивительное, что всего за несколько месяцев до этой плачевной премьеры, другой фильм об успехе грандиозного спектакля, в историческом тематическом парке Западной Франции, Пюи дю Фу, побившем рекорды Диснейленда, вызвал жесточайшую критику всей левой прессы, с уничижительным бичеванием такого размаха, что в определённый момент об этом пришлось смущённо заговорить даже на самых политкорректных ток-шоу. Успех спектакля следовало клеймить и срамить по той простой причине, что в нём речь шла о славном прошлом подлинной французской истории и культуры, a также о важности сохранения французских традиций. Что категорически неприемлемо, согласно доктрине правящей политкорректности, потому что славить французскую культуру и её традиции – это «чистый шовинизм», без обязательного мультикультyрализма.
Этот фильм лупцевали яростно и упорно, в самых светочах демократического свободомыслия – тех самых газетах “Юманите”, “Телерама” и “Либерасьoн”. И тем не менее, никто из создателей фильма не выразил ни малейшей претензии к критикам, а фильм собрал скандально высокий положительный урожай, со стороны публики, несмотря на полное отсутствие рекламы.
Всё время бичевания этого фильма по всем основным каналам “Общество французских режиссёров” не выразило ни смятения, ни озабоченности в заявлениях типа “Ультра-левые атакуют культурное пространство, запрещая охранение французских традиций”. Никто не пенял на сговор консерваторов в соцсетях, в целях понижения рейтинга этой «шовинистической кинопродукции», осмелившейся восхвалять славные моменты французской истории. А фильм, тем не менее, выстрелил, побил и завоевал.
Мораль сей басни такова.
Сначала осоловевший, а затем очнувшийся от политкорректного морока европейский налогоплательщик, ещё не окончательно озверевший, но уже основательно разозлившийся, начинает выражать своё искреннее отношения к новостям культуры и искусства пока только длинным рублём (зчркнт) евро и не скрываемым бойкотом. Если судить по комментариям на читательских форумах, это только первый шаг на пути давно назревавшего протеста.
Следующим этапом могут стать значительно более веские отклики на щедрость государственного бюджета в отношении креативных творцов во славу многократных правонарушителей и любителей даровых пособий полигамным семьям, плохо воспитывающим своих детей.
Ещё не совсем забытая французская история знавала худшие примеры долготерпения, кончавшегося побоищем.
К слову, не только французская.
Поэтому всем новоиспечённым режиссёрам этого сильно надоевшего паноптикума следует переваквалифицироваться обратно в активисты достаточно живо. Не дожидаясь, пока “погаснет пламя” раздутых ими страстей, но прежде чем откючат газ всему паноптикуму с реальным рейтингом в 1,4 из возможных десяти.
Конец фильма.
