После того, как «дело Раковой» обернулось задержанием и домашним арестом ректора РАНХиГС Владимира Мау, стало ясно — расследование махинации бывшей чиновницы Минпроса – это вовсе не про устранение отдельных неполадок в «образовательной палатке».
А если на кону (как это часто бывает в громких антикоррупционных скандалах) «всего лишь» деньги, то это очень большие деньги.
И цена вопроса уже не ограничивается размерами финансирования ГК «Просвещение» или распределением средств в рамках нацпроекта «Образование».
Одно другого, конечно же, не отменяет. Никто не мешает сочетать удовлетворение экономических интересов отдельных внутриэлитных групп с решением больших внутриполитических задач.
Так было и с «делом ЮКОСа», и с «делом Оборонсервиса».
Причём, последнее – пожалуй, ближе всего к «раковскому кейсу». И не только из-за детективно-романтического флёра вокруг ключевой фигурантки или из-за того, что в обоих случаях огонь ведётся по вполне «лоялистским» штабам.
Понятно, что в 2012-м году целью «антикоррупционной» атаки на главу департамента имущественных отношений Минобороны Евгению Васильеву был вовсе не её друг и патрон Анатолий Сердюков.
Силовики таким образом «брали на мушку» – сердюковского покровителя – недавнего президента и новоиспечённого премьера Дмитрия Медведева.
Тем более, что, заодно с аппаратным ослаблением, происходила и окончательная дискредитация кумира «партии второго срока» в глазах общественности.
События, предшествующие «делу Раковой», и его (промежуточная?) развязка, позволяют допустить, что и теперь силовики «копают» под премьера – на сей раз, под Михаила Мишустина.
Неслучайно, первый (по крайней мере, публичный) ход в этой партии был сделан в декабре 2020го, на исходе первого года мишустинского премьерства. Тогда Марина Ракова ещё спокойно трудилась в «Сбере» и о ней еще не было широко известно за пределами профессионального сообщества, но несколько высокопоставленных сотрудников РАНХиГС уже попали в криминальную хронику в связи с обвинениями в найме фиктивных сотрудником.
Чуть позднее – спустя примерно полгода – в сходных «схемах» заподозрят саму Ракову и её «подельников».
В числе последних окажется и ректор «Шанинки» и по совместительству директор Института общественных наук РАНХиГС Сергей Зуев.
Упорство, с которым силовики, игнорируя медицинские показания и даже призывы Кремля, отказывались переводить Зуева из СИЗО под домашний арест, свидетельствовало, что учёному была уготована роль главного источника компромата на очень влиятельных персон.
Тем показательнее, что Мау задержали, спустя неделю после очередного судебного отказа смягчить зуевскую меру пресечения, и опять же – несмотря на соответствующее обращение омбудсмена Татьяны Москальковой в Верховный суд и решение кассационной инстанции.
Несколько наивно (или – излишне публицистично) объяснять такую зацикленность на РАНХиГС и её руководстве исключительно стремлением вывести главную кузницу госкадров из-под контроля «сислибов».
Ведь Мау не просто не давал повода усомниться в собственной лояльности. Де-факто он – наряду с Алексеем Кудриным, Германом Грефом и Эльвирой Набиуллиной – участвовал в создании предпосылок для такого идеологического и организационного оформления режима, которое устранило бы саму основу для «либерально-силового» антагонизма.
«Разве рыночник может не быть государственником? Рынок существует только в условиях эффективного и ответственного государства. Важнейшей задачей первого посткоммунистического правительства России (правительства Ельцина – Гайдара) было восстановление институтов государства, которые рухнули вместе с Советским Союзом. Восстановление государственных институтов и формирование рыночных институтов могли идти только рука об руку». – заявлял ректор РАНХиГС в одном из интервью, данном летом 2018-го.
Очевидно, следуя именно такой «институционалистской» логике, Мау в 2011 году принял предложение возглавить общественный совет при Федеральной налоговой службе. А позднее, оценивая итоги мишустинской модернизации фискального ведомства, он констатировал: технологически теперь почти невозможно уклоняться от уплаты налогов.
В этом смысле назначение Мишустина премьером было если не результатом лоббистских и интеллектуальных усилий главы Президентской академии, то, по крайней мере, сулило ему гораздо более высокий экспертный статус, нежели прежде.
Как бы ни позиционировал себя новый премьер, даже технократу нужен свой идеолог. Особенно с учётом весьма амбициозной задачи – «бархатной», но масштабной ревизии медведевского наследства.
Пандемия спутала многие карты.
Но прохождение этого «краш-теста» превратило Мишустина из президентского назначенца, источником политической и аппаратной капитализации которого был исключительно глава государства, во вполне самоценного «тяжеловеса».
Что, в свою очередь, заметно осложняло игру тем внутриэлитным игрокам, которые не без оснований рассматривают премьерский пост как главный «предтранзитный» трамплин, но считали Мишустина сугубо временной фигурой.
Стоит ли поэтому удивляться, что первый удар по РАНХиГС был нанесён именно в конце «корона-кризисного» 2020-го?
Репутационная дискредитация ключевого «мозгового центра» – конечно же, не повод для отставки премьера. Но это – серьёзный «минус в карму», ограничивающий возможности для манёвра при распределении стремительно оскудевающих на фоне санкций ресурсов.
То, что задержанию Владимира Мау предшествовала упорная раскрутка телеграм-каналами слухов о скором назначении Дмитрия Патрушева главой правительства – вероятнее всего, просто совпадение.
Зато позитивные отзывы о работе кабмина, прозвучавшие 14 июня на встрече Владимира Путина и Алексея Кудрина и способствующие очередному росту мишустинских акций, не могли не заставить премьерских недоброжелателей форсировать свою «спецоперацию».
