Когда ChatGPT начал завоевывать планету, Гай Ричи уже завершил работу над «Операцией «Фортуна»». Но крайне трудно отделаться от ощущения, что без использования искусственного интеллекта (далее – ИИ) авторы блокбастера не обошлись.
Дело не в художественных достоинствах (или недостатках) комедийного боевика, которого никак не назовешь вершиной творчества британского кино-гуру. И даже (да простит читатель некоторый спойлинг) – не в той роли, которая отведена ИИ в хитросплетениях сюжета.
Предмет разборок и торга между плохими и хорошими парнями (в фильме) и «кошмар Илона Маска» (в жизни) незаметно для зрителя (и возможно, авторов) превращает детище Гая Ричи в «нейросетевую агитку».
Только стремясь убедить широкую публику в незыблемости первого правила робототехники, можно создать кино-реальность, в которой ИИ способен принести вред людям, исключительно будучи не должным образом использован другими людьми-злоумышленниками. Да и то, не для нанесения физических увечий несчастным homo sapiens, а для причинения им финансового ущерба посредством взлома других машин.
Причем (опять простите за спойлинг) этот адский замысел преследует своей целью не окончательное порабощение человечества машинами, а возвращение к «золотому стандарту». Высокие технологии оказываются ключом не от прогрессивной антиутопии, но от «потерянного рая» консерваторов.
Даже фамилия главного героя (Fortune) и производное от неё название блокбастера отсылают к ИИ. Как будто напоминая о лакановском: «Чтобы лучше понять, о чем в кибернетике идет речь, необходимо увидеть связь ее происхождения со жгуче актуальной для нас темой значения случайности».
«Оперировать Фортуной» / «управлять Случаем», – искусственный интеллект приближает исполнение мечты идеалистов всех времён.
Их оппоненты, косплея физиков-ядерщиков 50-ых годов, публицистической рифмой подменяют понятия, когда сравнивают ИИ с атомной бомбой.
Ядерная война – шаг к полному хаосу. А достижение технической сингулярности в результате беспредельного совершенствования и самообучения нейросетей – окончательное упорядочивание.
В этом плане Элиезер Юдковский поступает честнее, призывая использовать любое оружие, вплоть до ядерного, для уничтожения центров обработки данных в странах, отказавшихся ограничивать «искусственно-интеллектуальные» разработки.
Отсюда, впрочем, не следует, что ИИ-алармисты – всего лишь этакие «луддиты 2.0», не пускающие человечество в «светлое будущее».
ИИ – угроза для «верхов», «слишком человеческих», чтобы под влиянием эмоций не допускать роковых ошибок при принятии решений и не поставить свой род на грань уничтожения. Лишнее тому подтверждение – отведение «нейросетевой теме» первого места в повестке очередного заседания Бильдербергского клуба (aka – «малого мирового совнаркома»), тогда как пункт о «руководстве США» симптоматично обосновался на последнем, 13-м.
Но «низы», наряду с удовлетворением всё возрастающего запроса на предсказуемость, в результате перехода к «машинному управлению» рискуют одновременно лишиться даже декоративной демократии.
Либо свобода воли. Либо – тотальный учёт и контроль. Третьего не дано.
Как сказали бы марксисты, «искусственно-интеллектуальная» фаза промышленной революции приводит к тому, что основное средство производства становится не просто главной производительной силой, но «правящим классом».
Социальные перемены как результат технологических – не новость.
Как и то, что технический прогресс, будучи детищем западной цивилизации, посягает на основы её существования. Здесь как раз аналогии с атомными исследованиями вполне уместны.
Другое дело, что до сих пор Запад был «инновационным законодателем мод».
Это давало ему возможность, оставаясь на шаг впереди конкурентов (или «подражателей»), при необходимости купировать возникающие риски. Как это и произошло в случае с ядерной «разрядкой».
Инноваторы, в отличие от политиков, всё равно говорили на одном языке.
Вне зависимости от религиозных, идеологических, геополитических барьеров, их объединял опять же западный антропоцентризм, восприятие человека как венца творения. А техники – как его (венца) «младшего партнера», который может выйти из-под контроля, как Голем, но не может обрести субъектность.
Конечно, было бы некорректно и неосмотрительно утверждать, что в западной мысли никогда не появлялись альтернативные концепты. Натурфилософия, отчасти психоанализ, спекулятивный реализм – эти учения не могли не пошатнуть уверенность европейцев и северо-американцев в их «когнитивном одиночестве» как биологического вида.
Владиславу Суркову и Ювалю Ною Харари даже непреодолимые геополитические и мировоззренческие разногласия не помешали «совпасть» в вопросе о религиозности искусственного интеллекта. Первый в январе судьбоносного 2022-го шокировал отечественную читающую публику шутливыми (в смысле – с долей шутки) рождественскими рассуждениями о возможности «привести машину к Богу». А второй совсем недавно допустил создание ИИ своего священного писания.
И всё же подобные интеллектуальные (но не «искусственно-интеллектуальные») упражнения, – какими бы экстравагантными и завораживающими они ни казались, – скорее от непонимания масштабов происходящего и бессилия перед превращением «диковинной игрушки» в сущность.
Для западного сознания это остаётся нонсенсом. И российское здесь не исключение, как бы мы ни старались размежеваться с «коллективным Западом». Свидетельством тому не только упомянутая выше «странная» рифма Суркова и Харири, но и дугинский вердикт: «Искусственный Интеллект это сам Антихрист. Это его прямое и сильное выражение» (авторская пунктуация сохранена).
А вот восточное сознание изначально было настроено на принципиально иную волну при контакте с «нечеловеческим» Другим. Или – установление гармоничного взаимодействия между «Ци» («орудие» или шире – «технологии») и «Дао», которое гонконгский философ Юк Хуэй называет «космотехникой».
Совсем не очевидно, что руководство ЦК КПК готово в полной мере использовать даосские и конфуцианские практики, несмотря на призывы Си «сочетать марксизм с лучшими достижениями китайской традиционной культуры».
Но, как это ни парадоксально, «нейросетевой бум» вынуждает Китай становиться более традиционным. Причём не для того, чтобы заслониться от прогресса, но – пожалуй, впервые за много столетий после изобретения компаса и пороха, – направить его в менее угрожающее для человечества русло.
Хотя, конечно, как любые решение, принятое людьми, китайское укрощение искусственного интеллекта тоже не обойдется без неизбежных геополитических и социальных издержек для остальных, «одушевленных», обитателей планеты.
