Рубрики
Статьи

Левиафан Нетаньяху, или бремя судей Израилевых

Наверное, заинтересованность американских нефтегазовых лоббистов и воцарение в Белом доме дружественного им Трампа сыграли немаловажную роль в том, что израильским судьям пришлось пересмотреть свой вердикт. Но пока «Левиафан» готовили к запуску, началось и антикоррупционное расследование в отношении Нетаньяху.

Израиль на пороге гражданской войны.

Об высокой вероятности такого сценария говорят уже не только впечатлительные публицисты, но и президент страны Ицхак Герцог.

При этом нельзя сказать, что братоубийственных конфликтов никогда не было в еврейской истории.

Они случались и в древности, в конечном счёте, став одной из ключевых причин потери народом государственности.

Они возникали и между создателями современного Израиля. Чуть менее 75 лет назад, в июне 1948-го, в Тель-Авиве вспыхнули столкновения между подразделениями «Пальмах» и «Эцель» — боевым крылом левых сионистов, возглавляемых премьером первого израильского правительства Давидом Бен-Гурионом, и последователями Владимира (Зеева) Жаботинского, так называемых «ревизионистов».

Помехи справа

Сионистский проект не просто не избежал, но стал одним из ярких примеров «единства и борьбы» социального и национального.

Бен-Гурион, его союзники и многие предшественники, рассматривали молодое еврейское государство как плацдарм для построения нового общества.

Для Жаботинского приоритетом оставалось обретение своей земли, а значит, и безопасности, всеми евреями, вне зависимости от их рода деятельности или степени религиозности. Именно поэтому он отвергал пренебрежение своих социалистических оппонентов к «лавочникам», считал классовый подход «реакционным», препятствующим достижению национального единства, и выдвигал в качестве альтернативы концепцию корпоративного государства.

Неслучайно, название блока «Ликуд», который сионисты-«ревизионисты» сформировали в 1973-м, переводится с иврита как «консолидация». Правда, потребовалось еще 4 года и тяжелый внутриполитический и экономический кризис, — результат весьма непростой, хотя и победной для Израиля войны Судного дня, — чтобы «правые» перестали быть маргиналами. В 1977-м «ликудовцы» выиграли парламентские выборы, а их лидер Менахем Бегин стал премьером.

Вскоре, впрочем, выяснилось, что триумф оказался далеко не окончательным. В еврейском государстве появился человек, обладавший влиянием, даже превосходящим то, которым обладал глава правительства.

Это его юридический советник Аарон Барак. Занимая аналогичный пост в предыдущем кабмине, он немало посодействовал отставке последнего, раскрутив коррупционный скандал в отношении супруги бегиновского предшественника Ицхака Рабина.

Вся власть суду

Но, возможно, Бегин оставил при себе бескомпромиссного правоведа не только в благодарность за услугу. Имея за плечами стажировку в Гарварде и будучи членом Академии Науки и Искусства США, Барак мог оказаться полезен в восстановлении отношений с главным израильским союзником. Несговорчивость израильтян в вопросе мирного урегулирования с Египтом сильно раздражала Вашингтон. В 1975-м Белый дом даже приостановил даже выполнение очередного оружейного контракта с еврейским государством. И это при республиканце Джеральде Форде.

С демократом Джимми Картером «правому» Менахему Бегину поладить, очевидно, было намного сложнее. Тем показательнее, что правовую основу знаменитых Кэмп-Дэвидских соглашений, – де-юре завершивших войну Судного дня и ставших первым мирным договором Израиля с арабским соседом, Египтом, — готовил никто иной как Аарон Барак.

А 28 сентября 1978-го, спустя 11 дней после завершения судьбоносного саммита в загородной резиденции американского президента, 42-летний «вундеркинд израильской юстиции» вошел в состав Верховного суда.

Это, на первый взгляд, не слишком заметное событие почти 45-летней давности можно считать началом превращения судебной власти в доминирующую ветвь власти в Израиле. В результате, реформы, инициированной Бараком, в распоряжении судей оказался практически неограниченный набор аргументов для отмены решений правительства или кнессета.

Почему только почти полвека спустя и далеко не в первую свою премьерскую каденцию Биньямин Нетаньяху решил восстановить утраченный (по его мнению) «межвластный» баланс?

Личное и общественное

Оппоненты, конечно же, ссылаются на антикоррупционные дела, возбужденные в отношении самого премьера. Дескать, атака на Верховный суд – защита нападением, попытка заблаговременно подавить главную «огневую точку», способную инициировать его смещение с должности.

Но Нетаньяху слишком опытный и искушенный политик, чтобы играть ва-банк, – а именно это он сейчас и делает, – при возможности обойтись менее серьезными потерями без радикального повышения ставок.

Лишнее тому подтверждение – звонок Джо Байдену в декабре 2020-го с поздравлениями с победой в президентских выборах, итоги которых «главный друг Израиля» Дональд Трамп тогда ещё пытался оспаривать.

Единомышленники увидят в судебной реформе стремление наконец-то закрыть «ревизионистский» гештальт.

Тем более, что отец нынешнего лидера «Ликуда» историк Бенцион Нетаньяху (Милейковский) не просто входил в число ближайших сподвижников Жаботинского, но был его личным секретарем. С левым политическим и академическим израильским истеблишментом Нетаньяху-старший конфликтовал настолько остро, что в 50-60-е годы вынужден был даже на длительное время переезжать в США. В итоге, будущий премьер образование получил, главным образом, за океаном.

Но это, опять же, не объясняет выбор времени наступления на тех, кого в семье Нетаньяху издавна называют «большевиками».

Чудовище на шельфе

Зато монографии Бенциона Нетаньяху могут дать кое-какие подсказки. Прежде всего, – его исследования, посвященные средневековому еврейскому философу Ицхаку Абарбанелю.

Этот мыслитель (кстати, дальний предок Бориса Пастернака) известен, в частности, штудиями о том, что сейчас причислили бы к «вопросам госустройства». Он отрицал, что монархия – оптимальная форма правления, ссылаясь как на опыт современных ему итальянских городов-государств или же республиканский этап истории Древнего Рима, так и на положения, вытекающие из Торы и комментариев к ней.

Евреям «не нужен царь, чтобы давать законы, поскольку Моисей уже дал им Закон. И не нужен, чтобы карать преступников – ибо Синедрион и без того имеет такие полномочия», – утверждал Абарбанель.

С большими оговорками (главная из которых – нетеократический характер нынешнего государства Израиль) Синедрион можно уподобить Верховному суду. Но следует ли отсюда, что Биньямин Нетаньяху своей нашумевшей реформой противоречит установкам интеллектуального героя своего отца, а значит (в какой-то степени) и его самого?

В подтверждение обратного стоит напомнить, что именно с Абарбанелем Карл Шмитт связывает распространение легенды о праведниках, которым после прихода Мессии будет даровано право вкусить мясо Левиафана. (Ссылка на это предание есть у Гейне в «Диспуте»).

С учётом «общественно-политических» коннотаций, обретенных библейским морским чудовищем благодаря Томасу Гоббсу, концептуальный конфликт между Нетаньяху-младшим и учением Абарбанеля нивелируется. Особенно, если, не ограничиваясь исключительно формальными критериями, видеть в высшей судебной инстанции нынешнего Израиля не «реинкарнацию Синедриона», а несущую конструкцию deep state.

При этом левиафановский символизм происходящего усиливается ещё одним сравнительно недавним сюжетом, имеющим принципиальное значение для израильского премьера и, возможно, определяющим столь горячо обсуждаемые сегодня перипетии.

В 2010 году на средиземноморском шельфе вблизи Израиля было обнаружено крупное нефтегазовое месторождение «Левиафан».

Причастность Нетаньяху к выбору названия не задокументирована, но весьма вероятна. Ведь если есть сколько-нибудь эффективное средство для обеспечения поистине мессианского благополучия всех слоёв израильского общества, – то это сырьевая рента.

Пересовский проект Startup Nation хорош для экономического роста и даже для усиления геоэкономического влияния Израиля. Но основные его бенефициары – высокообразованные ашкеназы, по иронии судьбы потомки тех сионистов-эгалитаристов, с которыми спорили и подчас воевали идейные предшественники Нетаньяху. Сефарды, фалаши (эфиопские евреи) и «харедим»(религиозные), в силу многодетности и/или рода занятий оказываются в стороне от этого праздника жизни. Долговременный социальный мир в такой конфигурации едва ли реален.

Тем показательнее, что именно Верховный суд в марте 2016 года чуть было не заморозил разработку «Левиафана», ссылаясь на «антимонопольные» и «экологические» аргументы.

Многовекторность на грани

«Израиль теперь будут рассматривать как государство с чрезмерным уровнем судебного вмешательства (выделено мной – А.Б.), что может затруднить ведение бизнеса», — заявил тогда Нетаньяху.

Наверное, заинтересованность американских нефтегазовых лоббистов и воцарение в Белом доме дружественного им Трампа сыграли немаловажную роль в том, что израильским судьям пришлось пересмотреть свой вердикт. Но пока «Левиафан» готовили к запуску, началось и антикоррупционное расследование в отношении Нетаньяху.

Иными словами, версия его противников, – об опасении лидера «Ликуда» оказаться жертвой какого-нибудь «-гейта», — конечно же, не лишена оснований. Другое дело, что шансы Нетаньяху избежать такого исхода обратно пропорциональны геополитической капитализации израильского нефтегазового проекта.

А она-то как раз стремительно растет. Поскольку на фоне практически полного выдворения России с энергетического рынка ЕС Израиль оказывается едва ли не единственным логистически комфортным для южно-европейских стран поставщиком углеводородов.

По этой же причине в его ресурсной базе теперь заинтересована претендующая на роль евразийского газового хаба Турция. И опосредованно – Китай, стремящийся не допустить экономической деградации Европы – своего приоритетного рынка сбыта и (как мы отмечали в предыдущем тексте) финальной цели глобальной экспансии.

Наконец, США. В свете всего вышесказанного будет, как минимум, странно, если администрация Байдена потеряет интерес к «Левиафану» и другим израильским месторождениям.

И что важнее – не попытается повысить управляемость израильского руководства. С Нетаньяху или без него.

Соответственно, от исхода судебной реформы теперь непосредственно зависит и то, останется ли у еврейского государства свобода геополитического маневра. Сумеет ли Израиль приручить Левиафана или будет в итоге приручен им.

Первая публикация текста состоялась на сайте PublicO.

Автор: Александр Бирман

Добавить комментарий