Очередная годовщина победы над ГКЧП, достигнутой августе 1991 года, ставшая значимым элементом современного российского политического мировоззрения, побуждает нас еще раз вернуться к вопросу о степени мифологизации общественного сознания россиян. Обозначившиеся сегодня несколько основных позиций по отношению к упомянутым августовским событиям – с признанием августа-1991 в качестве фундамента российской демократии, который не удалось должным образом использовать и закрепить политически и институционально; с определением его как «черной даты», связанной с погружением огромной страны в ситуацию геополитической и моральной катастрофы; наконец, как событие, политическая значимость которого была изначально завышена и последовательно обесценивалась в течение последних десятилетий.
По мнению автора, значимость событий августа 1991 года была в первую очередь связана с последующим обесцениванием ряда политических мифов, определявших политическую атмосферу «поздней» перестройки и 1990-х годов в России. Процесс циклической смены мифологических конструкций является естественным в политике, и достаточно ярко проявляет себя в кризисные времена. В России процесс размывания мифологем, утвердившихся в 1990-е гг., начался в 2000-е годы, однако в последнее время заметно ускорился вследствие происходящих масштабных драматических событий.
Популистский миф – смысл которого заключается в том, что после долгих лет политического отчуждения обществу достаточно выбрать политика (лидера) из народа, и тогда государственная политика может в корне преобразиться, повернувшись лицом к народу. Вызванные популистским эффектом трансформации оказались в итоге столь масштабны и фундаментальны, что осмысление их последствий заняло три десятилетия.
Антиэтатистский миф – согласно которому, стоит лишь убрать с пути прогресса «чрезмерное» и «избыточное» государство, как общественная саморегуляция позволит выстроить эффективную экономическую и социальную системы, последовательно решать существующие проблемы. Попытка внедрить в России модель «минимального государства» обернулась масштабными драматическими последствиями и балансированием на грани катастрофических последствий в течение не одного десятилетия.
Неонароднический миф – постулирующий, «свержение» власти партноменклатуры и старых элит означает итоговое торжество в России народовластия. Развитие событий после 1991 года показала, что процесс трансформации элит протекает совсем по иным законам, нежели это виделось всем тем, кто верил в торжество этого принципа в начале 1990-х гг.
Социал-дарвинистский миф – суть которого сводится к тому, что отказ от государственного регулирования общественных и экономических отношений и развитие начал «естественной» (то есть стихийной) конкуренции заметно повысит жизнеспособность и конкурентоспособность общества. Повышение конкурентоспособности оказалось в итоге достаточно избирательным, а совокупное качество общественных и экономических отношений понизилось.
Миф об «излишестве» публичного начала – согласно которому, отказ от якобы навязанной вопреки здравому смыслу идеи «общего блага» приведет к естественному возрастанию благосостояния общества. В итоге, дефицит самого понятия «общего блага» весьма затруднил (если не заблокировал) процесс выработки долгосрочной стратегии развития в интересах большинства общества.
Миф о возможностях политики / о желательности деполитизации – в то время как политический подъем рубежа 1980-90-х, когда страна бурлила политической активностью, так и период после 1991 года, когда произошло отвлечение значительной части населения от участия в политике по социально-экономическим причинам – показали, что не высоко политизированное, ни частично деполитизированное состояние общества в итоге не способствовали нахождению оптимальных политических стратегий и решений.
Миф о неизбежности и очевидности простых (пусть даже «непопулярных») решений («иного не дано») – в конечном итоге, казавшиеся простыми и очевидными решения привели к долгосрочным и масштабным социальным издержкам, зачастую не предполагавшихся обществом.
Что придет на смену описанным выше мифологическим конструкциям? Продукты рефлексии либо новые (диаметрально противоположные по смыслу) мифологические конструкции, востребованные современной ситуацией. С одной стороны, в ситуации общественной мобилизации пропагандистские конструкции видятся многим необходимыми. С другой – комплексный и глубокий характер современных вызовов требует перехода к рефлексивной политике, на основе которой могут и должны приниматься ключевые политические решения и вырабатываться долгосрочные политические стратегии. Готовы ли к этому российское общество и его политический класс – покажет, как хочется надеяться, ближайшее будущее.
