Коровник закрыт, все улетели

РИ в рамках полемики о «консервативном просвещении» публикует очень полемическую по отношению к этому понятию заметку нашего постоянного автора, историка Ильи Смирнова. По его мнению, «консервативное просвещение» в наше время не имеет смысла, поскольку «консерватизм» вырождается в хунвейбинство с правым оттенком, а «просвещение» в апологию постиндустриального одичания. В итоге, мы получаем еще один постмодернистский оксюморон, без всякого положительного содержания. Нам представляется, однако, что одичанию надо что-то противопоставить, какую-то цельную идеологическую программу.

***

Куда? На конференцию в Высшей школе имени Солоневича.

“Консервативное просвещение” – не оксюморон, но нечто такое, что теоретически не исключено, только в жизни маловероятно. Как летающая корова. Мы знаем, что динозавры сумели вырастить в своей рептильной среде пернатых покорителей воздуха. А древние греки уверяют, что видели даже летающую лошадь. Корова чем хуже?

Тут мне подсказывают: крылатый конь Пегас – мифический, то есть выдуманный. Ничего подобного. Великие мыслители, которые у нас проходят как раз по статье «консервативное просвещение», установили, что миф – это не фантазия, а «наивысшая по своей конкретности, максимально интенсивная и в величайшей мере напряженная реальность». Так что счастливого полёта. Все от хвоста.

В теории с этим самым К.П. нет проблем.

Иное дело реальность.

Во-первых, непонятно, что искать.

Ведь консерваторами давно уже не называют консерваторов. Теперь это разновидность агрессивного доктринерства, от хунвейбинов отличается только источником завиральных идей. Их извлекают из далёкого прошлого, причем не из того, которое было на самом деле, а из исторических романов, агитпропа и фэнтези на тему, как сытно и благочестиво жилось при крепостном праве (при опричнине, при гиперборейской цивилизации, в тени палеозойских псилофитов, нужное подчеркнуть)¹.

Когда в 90-е только зарождалась мода развешивать бейджики «консерватор» на кого попало, вплоть до чёрной сотни², это вызывало некоторое замешательство.

• Господа ученые, доценты с кандидатами, вы уверены, что писатель Толкин и пьяный гопник, поджидающий за углом студента побогаче, чтобы иметь прибавку к полицейскому жалованию – одно и то же общественное явление?

В XXI веке устаканилось. Пуришкевич, Кочетов, Дугин – консерваторы в ассортименте.

Что касается существительного “просвещение”, оно как раз из моды выходит. А его дериваты – суррогаты обозначают деятельность прямо противоположную. Задача – сделать человека глупее, в том числе и за счёт иллюзий, связанных с наличием диплома (непонятно каких наук) и последующего трудоустройства в «креативные индустрии». Важное отличие от массового невежества 150 лет назад: тогдашний крестьянин осознавал недостаток своего образования, нынешний тусовщик с высоты пластмассового «арт – объекта»³ поплёвывает на город и мир.

Эталонный пример подмены – «финансовая грамотность», которую запихивают в учебные заведения, начиная чуть ли не с детского сада, чтобы обеспечить ростовщикам послушного потребителя их «услуг». Освобождение от оценок и домашних заданий, психиатрическая «инклюзия», внедрение разнообразных «модулей» вместо наук – всё это планово преобразует школу из учреждения, в котором должна происходить социализация и освоение накопленного прежними поколениями опыта, в камеру хранения для человеческих детёнышей. Высшее образование, не связанное с получением конкретной полезной профессии, – такой же суррогат. Отдельная тема: меры, направленные против профилактики детской ментальной инвалидности… сорри, «особенности». То есть на её прирост.

Еще года три тому назад всё это счастье нам навязывали, ссылаясь на «лучшие дома ЛондОна и Филадельфии». Если там принимают в университет с синдромом Дауна, то и Россия обязана. Теперь мотивировочную часть сократили до мантры «город должен развиваться».

Обратите внимание: деятельность, по сути грубо реакционная (изъятие у простонародья прав, завоеванных несколькими поколениями), осуществляется под лозунгами никакого ни консерватизма, а совсем наоборот, назойливой (х)реновации.

Меняем зимние бордюры на летние.

***

В итоге, поиски чего-то реального, к чему применимо словосочетание «консервативное просвещение», затруднены до полной невозможности.

Между тем, программа действий, которая могла бы так называться, проста и очевидна. Для начала восстановить базовые принципы советского образования, восходящего к хорошему дореволюционному, а то, в свою очередь, к западноевропейскому. Чтобы школа была школой, а не анимацией в турецком отеле (и не филиалом ПНД). Чтобы вузы готовили специалистов в соответствии с общественными потребностями в таковых.

Конечно, не факт, что несущие конструкции уцелели за 35 лет «реформ». Но попытаться стоило бы. Вдруг ещё не поздно. Проблема в том, что это никомушеньки не нужно. Ни верхам (по причинам, указанным чуть выше), ни низам, которые с удовольствием приобщаются к «креативному классу», ни работникам образования. Не зря же институты определенного профиля так массово переименовывали в университеты вообще.

Предупреждаю возражения, во-первых, по партийной линии. Что автор издевается над консерваторами и либералами, атакуя их слева. К сожалению, с «революционным просвещением» всё то же самое. Недавно посетил почтенный форум, где опять услышал призыв к борьбе с капитализмом. Вот закроем супермаркеты, коммерческие поликлиники и сапожные мастерские, освободившиеся ресурсы передадим чиновникам (а то у них мало власти) – и будет всем фаланстер.

Во-вторых, я не издеваюсь. Происходящее сегодня на планете – не фарс, а трагедия. С древне-советских времен, когда мою трудовую книжку вдруг украсил штамп журнала «Знание-сила», я привык уповать на разум и просвещение. А получается, что из моих тогдашних приятелей ближе к истине оказался Саша Башлачев под конец своей творческой биографии. «И труд нелеп, и бестолкова праздность…» Причем печальная истина не локального – вот у нас плохо, а где-то там интеллектуальные реки в колбасных берегах – а глобального применения.

Как я рассуждал? При всех сложностях разум – главное эволюционное достижение (и преимущество) нашего вида. Трудно допустить, чтобы мы от него отказались.

Трудно, но ведь не исключено (некоторые виды при переходе к паразитизму отказались даже от многоклеточности).

Основное противоречие «постиндустриального общества» – между компьютерными технологиями, которые настойчиво усложняются, и пользователем, который всё примитивнее как в личном зачете, так и в командном. Он превращается в белково-нуклеиновую приставку. Уже и кнопки нажимать «лениво», идеальный формат коммуникации со средой – какой-нибудь ass–pay, максимально автоматизированный.

Неужели для этого нужно просвещение?

Человечество реально упёрлось в «порог Синед Роба», предсказанный крупнейшим нашим палеонтологом и философом Иваном Ефремовым⁴

Но это скучно, портит настроение и только отвлекает от серьёзных дел, как то научно-консервативная конференция в Высшей школе Солоневича.

Извините, если кому помешал.