Рубрики
Переживания Статьи

Этнография городских племён

Именно под вывеской абсолютной свободы человеческая личность подавляется так радикально, как и не снилось борцам с «диктатурой» президента Джонсона или генсека Брежнева

РI продолжает свое путешествие в мир «альтернативных девяностых» вместе с нашим постоянным автором Ильей Смирновым. Мы уже рассказали нашим читателям и о замечательной анархо-синдикалистской газете «Солидарность», и о феномене Сергея Кургиняна, расцветшем во всем блеске именно в это десятилетие. Сегодня мы поговорим об еще одной вроде бы совсем не политической альтернативе, тем не менее имевшей в те годы и особую социальную подоплеку.

Надо сказать, что в 1990-е сразу умерло как будто все, что хоть как-то было отмечено признаками духовности, – умер не только Советский Союз, сошло с исторической сцены «шестидесятничество» под презрительные смешки Дмитрия Галковского, вновь провалился в подполье «рок-андеграунд», оказались вытеснены из большой политики «неформалы» 1980-х, наконец, с московских улиц исчезли люди с длинными волосами, фенечками и пацификами. В 1987 году хиппи можно было повстречать почти каждый день на Гоголевском бульваре, или же рядом с памятником Грибоедова, два-три неплохих кафе в центре столицы, где готовили ароматный кофе по-восточному, были полностью оккупированы молодыми членами «Системы». Их гоняла милиция, били хулиганы с рабочих окраин, но ими уже стали интересоваться солидные журналисты из молодежных редакций газет и телеканалов. В самом конце перестройки хиппи уже ровным счетом никого не интересовали, забот хватало и без них.

Но в 1992 году, когда прежние страсти на время улеглись, многих охватила волна ностальгии по 1970-м и 1980-м, когда в СССР еще модно было хипповать, то есть жить беззаботной, хотя и нищей жизнью, петь песни и курить коноплю. В 1990-х модно стало совсем другое – любым способом зарабатывать деньги. Те, кто не мог угнаться за этой модой, в утешение могли почитать такие издания, как «Забриски Rider», которые иногда продавались даже в киосках Союзпечати. Именно об этом странном журнале того времени и об одном из его авторов – этнографе Николае Сосновском – и пойдет речь в новом очерке Ильи Смирнова.

***

«…Ты становишься ходячей наглядной революцией, когда идешь по улице с длинным хайром… Другие относятся к своим волосам по-предательски. Но мы-то создали новую культуру. Наша новая культура имеет свой язык, свою религию, и свой личностный образец – 15-летний шпаненок, бросивший школу, клево, да? …По длинным волосам вы всегда узнаете своих. Это как у черных, которым сразу видно, кто свой, кто нет”. Рубин рассказал Силу и о том, как он нарядился, представ перед сенатской комиссией, куда его потащили за подрывную деятельность: “В конце концов, я решил придти как всемирный партизан: в берете Черных Пантер, с размалеванным лицом, в одолженной у приятеля вьетконговской пижаме,…весь увешанный колокольчиками, которые звенели, как целый оркестр, когда я шел по Конгрессу» 1.

У нас появился печальный, как говорят коллеги журналисты, «информационный повод» вспомнить необычное явление общественной жизни…

Нет, не Америки 60-х, а России 90-х.

Причем явление специфическое для «страны и эпохи», такое, которое в СССР было невозможно по политическим причинам, а в путинские нулевые уже маловероятно по причинам социально-психологическим, потому что к тому времени растворилась в рыночных отношениях советская привычка работать бесплатно, ради идеи. Идею вынесли 15 лет назад большими красными буквами на аскетичную чёрно-белую обложку журнала «Забриски райдер»:

HIPPY

А в январе нынешнего года скончался автор, во многом определивший своеобразие этого странного издания (и сообщества, которое вокруг него образовалось) – этнограф Николай Аркадьевич Сосновский (1955 — 2016).

Сосновский
Николай Аркадьевич Сосновский (14 декабря 1955 — 12 января 2016) — африканист, известный культуролог, историк и публицист, специалист по растафарианству, автор статей об африканской культуре и «новых левых».

Вы спросите: какая связь между почтенной академической дисциплиной этнографией и волосатой субкультурой? А с другой стороны: какая наука должна заниматься племенами больших городов эпохи глобализации?

Но давайте по порядку.

Мы уже отмечали, что т.н. «молодежная революция» и «хиппизм» как доходчивое её выражение оказали в 70-е годы (вопреки всем железным занавесам) мощное воздействие на младших сверстников в СССР и, соответственно, на всё последующее развитие «реального социализма». Первая модификация русского рока – откровенно «хиппистская». При этом импортное заимствование претерпевало неожиданные метаморфозы: как отмечал тот же Сосновский, «вот бы “дети цветов” 60-х удивились, что альтернативная культура может называться “Системой”, а популярное место московской тусовки – “Вавилоном”. Да и слово “хиппи” язык отторгает:”Хиппарь”,”Хиппак”,”Хиппуешь”…….!”,- все это больше пристало герою Миши Шуфутинского и Вилли Токарева, чем Мелани и Моррисона».

Сам я в юные годы был не понаслышке знаком с отечественной «Системой», включая её лидера Юрия Буракова, которого так безбожно идеализировал Гарик Сукачев в фильме «Дом Солнца»; с кем-то пришлось сотрудничать при организации рок-концертов и иных незаконных мероприятий, с кем-то просто приятельствовал и даже дружил, но и в советские времена моё отношение к «ходячей наглядной революции» было далеко не восторженным по целому ряду причин, изложенных в книге «Время колокольчиков», где глава о московских хиппи 70-х называется «Яма: там собиралася компания блатная».

Тем не менее лохматые завсегдатаи «Ямы» (пивная в Столешниковом переулке), при всех своих недостатках, казались ближе и симпатичнее тех аккуратных молодых людей, которые строили свои биографии через райком. В 80-е годы популярность «детей цветов» идет на убыль, что прекрасно отражено в бытовых музыкальных зарисовках с натуры раннего Юрия Шевчука, от сравнительно добродушной иронии: «У нас в деревне тоже были хипаны…» до злой издёвки:

«Обдолбанный Вася с обдолбанной Машей
Стоял у «Сайгона», на кубик шабашил…»

Тут-то и подоспела отмена цензуры при М.С. Горбачеве.

Вообще-то «молодежная революция» ни в метрополиях, ни в России не утомляла адептов тактическими, тем более стратегическими разработками, довольствуясь общим настроением, «фенечками» и набором мантр в ассортименте от всемирно-исторического битловского «All You Need Is Love» до «Тот, кто носит клёши, человек хороший» Кости Звездочётова. «Сначала действуйте. Думайте потом» (Джерри Рубин) 2 .

Получилось так, что серьезное (само)описание и осмысление «хиппизма», как и прочего культурного подполья, происходит фактически post mortem, в режиме воспоминаний.

Рок-самиздат «времени колокольчиков» на рубеже 80-х – 90-х годов приказал долго жить. В новой социально-экономической ситуации инициативу взяла на себя Маргарита Пушкина, связанная с хиппи через рок-музыку образца 70-х (популярнейшая в те времена московская группа ВИСОКОСНОЕ ЛЕТО пела песни на ее стихи).

«На самом деле, я сама являюсь яростной сторонницей исполнения на русском языке. Мы русские люди. Я вообще антиглобалист…, мне не нужен Макдональдс, мне не нужны варваризмы, которые у нас употребляются, я хочу, чтобы наши дети говорили не на жуткой смеси русского и английского. У нас есть русский язык, великий, могучий и прекрасный язык, плюс ко всему, у нас существует школа русского рока».

К Пушкиной относились с уважением и симпатией в самых разных кругах, от «кулуаров подполья» до официальной эстрады, соответственно, им с Валерием Сауткиным удалось то, в чем оказались несостоятельны самиздатчики 80-х (включая автора этих строк) – создать русский рок-журнал невиданного цветного качества. Он назывался «Рокада» 3. Но, по-видимому, формат «толстого журнала» больше соответствовал представлениям Маргариты Пушкиной о содержательном общении с близкими по духу людьми, так что с 1992 года под ее единоличным руководством («мать идеи – Маргарита Пушкина – Линн») начинает выходить новое издание, которое трудно классифицировать для истории. Печать черно-белая, бумага какая подешевле, по объему статей (и книжки в целом) ближе к толстому литературному журналу, но, в отличие от «Нового мира», все материалы старательно иллюстрированы – как профессиональными художниками (гонорар не презренными купюрами, а экземплярами), так и любителями порисовать. В результате, некоторые страницы были больше похожи на стенгазету. В выходных данных указано, что новые номера осчастливят читателя «в зависимости от настроя сознания авторов и состояния кармана их приятелей».

Но непонятно даже, номера чего. Первый назывался «Забриски пойнт». «…Там было много пурги, но делался он от души. Второй номер вышел под названием “Easy Rider”, мы попробовали немного поиграть, но не учли русский менталитет, народ не понимает таких смен, почему вдруг один номер называется так, а другой – вот так. А мы просто пошли по культовым кинофильмам, при этом придерживаясь хипповой тематики. Хотелось рассказать о той эпохе. Потом появился “Забриски райдер“, мы скрестили два названия и опять-таки писали о хиппи. Моррисон был на обложке, и журнал имел колоссальный успех, тираж составил 8000 экземпляров, и его до сих пор спрашивают. Но постепенно я журнал стала менять. Хиппи – это хиппи, а жизнь – это жизнь. В результате мы дошли до того, что пишем практически обо всем, что нас окружает… Среди наших авторов Николай Сосновский, который, на самом деле, бывший профессор Астраханского университета… Анархисты нас поддерживают. В каком-то номере больше политики, в каком-то меньше, но я знаю, что за этим журналом следят очень многие. ФСБ (ха-ха) наверняка следит, в Думе им периодически размахивают как наркотическим изданием…».

Итак, на обложке соединились афиши двух популярнейших кинофильмов своего времени, М. Антониони, 1970 + Д. Хоппер, 1969. А жизнь в “Забриски райдер“, конечно, отражена, но специфический ее срез под таким углом зрения, который можно было бы назвать партийным, если бы это слово не влекло за собой ненужных ассоциаций, и если бы где-то существовали СМИ, абсолютно объективные и беспартийные.

«В журнале публикуются уникальные материалы по истории возникновения, философии, культуре, мифологии, быту молодежных субкультурных общин (хиппи, техно-хиппи, панки, пост-панки, нео-панки, битники, йиппи, йяппи, рейверы, хард-рокеры, байкеры, новые христиане, растаманы и т.п.). Значительная часть публикаций связана с рок-музыкой, как отечественной, так и западной (выделено – И.С.)».

Субкультура, напомним, определяется не по количеству посвящённых (высшую математику понимают немногие, а в космос летают и того меньше), а по установке на строительство замкнутого лягушатника с собственной системой опричных (от окружающего человечества) облегчённых ценностей. Ни сама «мать идеи», ни вышеупомянутые кинорежиссеры, ни любимые авторы «ЗР» – люди не субкультурные. Напротив. Когда Александр Тарасов в памфлете «Живые Моськи лают на мёртвого льва» (перепечатанной потом многими уважаемыми изданиями) защищал Че Гевару от светских мажоров из журнала «Ом», он выступал именно с позиции: культура против агрессивной субкультуры.

«Автор “Ома” просто не может себе представить, что кто-то способен читать книги не потому, что они “модные” и не потому, что их написал “культовый автор”, а по иным причинам» 4.

Николай Сосновский попал в круг «забрисок» не случайно, «сам умудрился 5 лет прожить без паспорта и какой бы то ни было прописки или регистрации». Биография для приключенческого романа: работал в Анголе ещё в начале 80-х, когда там вовсю шла война, закончил аспирантуру Института Африки РАН, уникальный специалист по африканской музыке (и не только музыке 5, он рассматривал т.н. «современную культуру» (в частности, рок) не с тусовочных позиций, а с научных, выявляя глубокие корни стилей и мод в традициях разных народов.

В «ЗР» была опубликована серия его статей по этнографии молодёжных «племён», зародившихся в каменных джунглях больших городов. И это была не досужая игра ума, а отражение принципиальных позиций. Он сетовал на то, что коллеги, увлеченные описаниями (хотя бы и вторичными) экзотического быта бушменов или «традиционной деревни овимбунду», не интересуются «огромным миром современной городской культуры Африки», который составляет неотъемлемую часть ещё более широкого человеческого общежития. «Наверное, основное, что мне хотелось бы высказать, донести … – представление о мировой культуре как пространстве диалога множества культур».

С Сосновским (как и с любым человеком) не обязательно было соглашаться в оценках, но его публикации в «ЗР» – о скинхэдахйиппи, «Черных пантерах» или «Wheathermen» – серьезные работы с высокой познавательной ценностью, были при этом написаны живым свободным языком (чего стоит заголовок истории «скинов»: «Вейся, чубчик кучерявый…»). Особо я выделил бы исследование растафари – «синкретического афро-христианского религиозного культа», который через музыку реггей приобрел мировую популярность, так что первое обращение к чернокожему Вседержителю: «Джа даст нам всё, у нас больше нет проблем», автор этих строк услышал в заснеженной России в 1981 г. от своих исключительно белых ленинградских приятелей. Публикации Сосновского сложились в монографическое исследование истории, догматики и художественной практики растафари.

«За грехи Джа наказал свой избранный народ 400-летним вавилонским пленением, которое вот-вот должно закончиться, и тогда из Вавилона черные иудеи вернутся на холм Сионский, известный непосвященным как Аддис-Абеба. В нужный момент Джа Растафари пришлет корабли, а поведет их Маркус Гарви – новое воплощение Иоанна Крестителя. В ожидании репатриации следовало морально к ней готовиться, так как самая большая беда, постигшая черных иудеев в неволе вавилонской – это утрата самобытности. Раболепствующих перед западной культурой в светлое будущее не возьмут. Поэтому надо развивать в себе естественность в противовес искусственности западной цивилизации, мистическое восприятие в противовес рассудочности, культивировать “африканский” стиль жизни, кухню, одежду, прически, имена, манеры …»

Вы скажете, что это не очень серьезно, и Рас Тафари Маконнен, он же император Хайле Селассие, давно погиб, убитый вовсе не белыми колонизаторами, а своими же собственными офицерами. События в Эфиопии – одна из самых страшных трагедий в истории ХХ века, а то, что происходило в богатых странах Запада во время «молодежной революции» и подробно описано Сосновским, отдавало клоунадой: выдвижение поросенка в президенты США или магическое устранение Пентагона массовым произнесением слова «ом». Вопрос, намного ли серьезнее современные официальные политики ЕС, когда они публично идентифицируют себя с похабным журналом.

А у нас Ельцин-центр или Гайдаровский форум по экономике – не фарс? Где проходит граница между жанрами?

Исследователь, как правило, испытывает симпатию к своему предмету, это характерно даже для биологов, а для нашего брата гуманитария тем паче, и Н.А. Сосновский честно признавал: «не могу окончательно сказать, как отношусь сегодня к героям своей юности. Чего только не булькало тогда в наших распаренных мозгах!» Конечно, йиппи и «метеорологи», выступавшие против Вьетнамской войны, хотя бы и в нелепых формах, всё равно симпатичнее, чем ТНК Монсанто, которая заливала Индокитай отравляющими веществами, и борцы за расовое равенство были изначально правы, а их противники – нет, потому что действительно (объективно) не существует высших и низших рас или этносов. Именно поэтому чёрный расизм не лучше белого.

И, как справедливо отмечал главный этнограф «ЗР», злодейство начинается с проповеди любви, которая потом трансформируется в «раздражение оттого, что на твою братскую любовь не откликаются. Не хотят, свиньи, жить в любви!» Следующий ход: «Забьём свиней», а «свиньей» становится сначала полицейский, потом богатый сосед, потом свой же товарищ, который в чём-то не согласен.

Черные пантеры: «пытали кипятком. 20 мая вывезли за город и застрелили на болоте. Причем добивали по очереди – чтобы все были причастны».

Вот эта трансформация прекрасно показана в этнографических очерках Николая Сосновского. И закономерный тупик, в котором оказались даже не склонные к насилию деятели «молодежной революции». Финал биографии первого йиппи и революционного клоуна Эбби Хоффмана: «сама жизнь понеслась дальше – и мимо него» 6.

Будучи по мировоззрению несомненно левым… Точнее, раз уж разделение на левых и правых потеряло всякий определенный смысл, будучи сторонником равенства и солидарности, он был свободен от болезни, поразившей большинство левеньких тусовщиков – от «антирелигиозной» паранойи (слово «антирелигиозный» ставлю в кавычки, потому что иррациональная ненависть к «попам» делает этих свободомыслящих пассивным орудием МЕЖрелигиозной войны). Между тем, «религиозная истина имеет совершенно иную природу, нежели научная. Вот была такая классическая проблема “школьного” позитивизма: “Наука и религия”. Имелось в виду явное противоречие между научным знанием и священными текстами. В то же время, ни для верующего, ни даже для верующего ученого, каковых множество, такой проблемы просто не существует — это просто знание разной природы. Точно также для “белого растамана” Африка – это мифологема Природы, изначальной человеческой сущности, естественности, и т.д. И в этом смысле любой, кто склонен скорее ощущать Вибрацию мира, Ритм, нежели считать копейку, – африканец. Меня же не удивляло, когда десятки раз, разговорившись с африканцами из тех, кто сильно пыжиться стать “черным джентльменом”, я слышал такое примерно доверительное заявление: “Вообще-то по духу я – европеец”».

С точки зрения религиоведения, представляют интерес соображения Н.А. Сосновского о том, как соотносятся реальная история (и реальное восприятие) вероучения с его официальной догматикой: расхождение, присущее не только новым экзотическим культам. Для большой (гео)политики могут оказаться очень важны его исследования суфизма. В суфийских братствах – тарикатах – он видел позитивную историческую альтернативу ИГИЛ, Аль-Каиде в Исламском Магрибе, Боко Харам и тому подобным человеконенавистническим сектам, естественный барьер на пути распространения этой социальной инфекции по Африке. Явная параллель с Россией, где победоносное шествие ваххабитов по Северному Кавказу и далее остановили именно суфии.

Возвращаясь к «Забриски райдер», отметим с сожалением, что журнала типа «Новая этнография» – научного по содержанию, но живого и непринуждённого по форме – из «альманаха мировой власти рок-н-ролла, репейника и чертополоха» не получилось. На мой взгляд (одного из авторов), трещина проходила через каждый номер следующим образом. Трезво отдавая себе отчёт в том, что «молодежная революция» давно завершена (и отнюдь не триумфально), а составлявшие ее субкультуры исторически исчерпаны (пришло новое время, которое требует новых песен), редакция вынуждена была ориентироваться на круг поклонников (и покупателей) журнала, почитавших себя современными “хиппи“. По тем или иным причинам они не доиграли в игры 60-х – 70-х годов. Некоторые (помоложе) их просто не застали.

Отстраненно-описательный подход эту публику не устраивал, она требовала подтверждения, что жизнь не прошла мимо, и русский рок – 1987, и «Система» – 1977 – всё это продолжается, как ни в чём не бывало, причем подтверждение должно было воспроизводиться в привычных формах – это как маленькому ребенку повторяют, по его настойчивому требованию, одну и ту же любимую сказку.

«Просыпается, короче, старый растаман у себя на хате и думает две мысли. Первая мысль: «О, ништяк». Потому что ништяк в натуре. А вот вторая мысль – он думает: «А неплохо бы вот подняться и что-нибудь из ништяков вчерашних заточить бы. Потому что там ништяков нормально осталось… А ништяков, короче, нету… Даже хлеба не осталось. Нету вообще ничего, короче… «А кто это мои ништяки все захавал?» 7.

Издание фактически распадалось на два информационных потока, между которыми невозможна была даже осмысленная полемика.

Нечто подобное произошло с анархо-синдикалистским предприятием «Солидарность»: на соседних, а порою даже на одной и той же странице патологически сосуществовали собственно газета, то есть статьи для занимательного чтения гражданами оппозиционных (антикапиталистических и антибюрократических) взглядов – с канцелярским отчетом профсоюзных чиновников.

Последнее – тоже субкультура своего рода.

Как известно, существуют два вида разочарования, от несбывшейся мечты и от сбывшейся. Героям «молодежной революции» пришлось испытать и то, и другое. Сначала казалось, что их бунт тупо подавлен. Потом тот же самый истеблишмент, который подавлял, вдруг принял к исполнению самые нелепые лозунги с баррикад 1968 года: «Запретите запрещать!» «Границы – это репрессии», «Секс – это прекрасно, оргазм немедленно!»,«Нельзя влюбиться в прирост промышленного производства!», «Нет экзаменам!», «Дважды два уже не четыре».

Оказалось, что Love Parade прекрасно сочетается с массовыми убийствами жителей какой-нибудь страны Третьего мира, на которой понадобилось испытать новые модели бомб и крылатых ракет. То есть, поубивал чужих детишек (с безопасной высоты), переоделся в яркое цветастое – и на Love Parade. А то, чем Эбби Хоффман и Ко демонстрировали свою независимость, обернулось прямой противоположностью, теперь это свидетельство пошлейшего конформизма и лояльности, и именно под вывеской абсолютной свободы человеческая личность подавляется так радикально, как и не снилось борцам с «диктатурой» президента Джонсона или генсека Брежнева 8.

Но есть надежда: по мере того, как антиутопия будет перестраиваться с хаотичных процессов разложения на прямое государственное принуждение (хочешь, не хочешь, а к концу отчётного периода обязан деградировать), опыт индивидуального противостояния официальным нормам окажется вновь востребован.

И героем станет юный пуританин – «шпаненок» и хулиган, который… – вы не поверите, мистер Смит, что он учудил! – отказался от участия в Love Parade и сорвал в школе урок «сексуального просвещения».

Notes:

  1. Сосновский Н. Desdemona must die! // «Забриски Rider», 1996, №4.
  2. Цит. по: Сосновский Н.А. Прогноз погоды на завтра и вчера // «Забриски Rider», № 3, c. 135
  3. Первый выпуск: Рокада. Сборник статей о роке. М.: Внешторгиздат, 1989.
  4. Тарасов А. Живые моськи лают на мертвого льва // «Забриски Rider», № 11–12.
  5. См. собранные им на странице в ФБ
  6. Сосновский Н.А. Ийппи, часть вторая // «Забриски Rider», № 6 – 7, c. 174.
  7. Гайдук-Полтавский Д. Сказка про мышу // «Забриски Rider», № 6 – 7, c. 55.
  8. Смирнов И. В. Цветочки и ягодки. К 40-летию «молодёжной революции» // «Россия — 21», 2008, № 3.

Автор: Илья Смирнов

Смирнов Илья (1958), автор книг по истории русского рока и не только. Беспартийный марксист. Поддерживал перестроечное «демократическое движение» до того момента, когда в нем обозначился курс на развал СССР