Рубрики
Блоги Размышления

В гости

Мы отлетали и поехали заряжать аккумуляторы. Рано утром нам предстояло какое-то важное задание, о деталях которого пока не сообщили даже командиру отделения (впрочем, из соображений безопасности нам никогда не давали знать цель воздушной разведки раньше, чем за полчаса до самого выезда).   

Наш «Урал» подъехал на окраину Стылы, одного из немногих поселков в непосредственной близости от линии разграничения, где еще жили люди. Как только я выпрыгнул с автоматом из кузова, мне радостно замахал рукой сидевший на бревнах молодой мускулистый парень, доедавший МЧСовский сухпай.

– Привет!

– Привет… , – с недоумением ответил я.

– Мы зимой виделись! Ты вроде журналист? Со Степным вы тогда выходили  на улицу, а я в охране стоял. Степной еще в розовой футболке был “NYU Abu Dhabi.” 

– Да. Раньше был журналистом. А тебя как зовут?

– Юрист!

Я заулыбался. В сейчас уже далеком декабре 2014 года Солист завез меня на базу к своему заму Степному: 29 декабря, метель. Стопки водки и канапе с красной икрой. Мои сигареты American Spirit идут по кругу. Огромный, лысоватый, одноглазый, но всем своим видом  излучающий тепло и доброту Степной. Сам с Оренбурга, до войны жил в Артемовске. С первого дня в “движухе.” Бывший советский офицер пришел к Стрелку рядовым. Теперь он был капитаном. Жег укропов в Семеновке. Одним из последних выходил из Славянска. Потом Рассыпное, Никишино, а теперь весь фронт первой бригады – от Стылы до Луково. В декабре к нему приехала жена из оккупированного Артемовска, и мы праздновали Новый Год все вместе. На нем была черная футболка с летучей мышью: «Военная Разведка – Выше нас только звезды!” А на мне розовая футболка, в которой я играл в университете в мини футбол: ”NYU Abu Dhabi Athletics.” Я с очень маленькой надеждой предложил поменяться – Степной незамедлительно стянул с себя заветную футболку и тут же надел мою. Навеселе мы выходили с базы и охранники так же весело кинули:

– Товарищ капитан! Разрешите обратиться… А почему на вас такая… педерастическая футболка?

– Это чтобы привлечь ЛГБТ- сообщество на нашу сторону! 

Все тогда долго смеялись. 

Юрист был одним из тех охранников. Юристом его звали просто потому, что он закончил юрфак. Потом служил в Южной Осетии зенитчиком. А в детстве вместе с Дзагой играл в футбол в спортивной школе в родном Владикавказе. Вратарь, как и я. Он приехал на войну в августе 2014, ловил криминалов по Донецку, потом попал в Рассыпное, где за пару недель успел вместе с группой взять в плен «Урал» укропов и попасть под прямую наводку танка, но, в отличие от своих товарищей, выжить. Он думал, что едет на войну на три месяца. Он был здесь уже год.

По тому, как мы улыбались друг другу я сразу понял – наконец нашел на этой войне родственную душу! 

Впервые за месяц я разговаривал с человеком о своей прошлой жизни, открыто и с деталями, и чувствовал, что меня понимают. Мы говорили о Хемингуэе, сравнивали эту войну с испанской гражданской, рассуждали, чем villas в Аргентине отличаются от бразильских фавел и почему в футболке River Plate лучше не соваться в район Boca в Буэнос-Айресе. Я как раз вспомнил как прогуливаясь по Belgrano январским вечером 2012 года, я пытался найти стадион River Plate. Завидев первую человеческую фигуру на одинокой улице, я спросил:

– ?D?nde est? el estadio? 

Фигура замедлила быстрый шаг и махнула рукой прямо. Я зашагал в указанном направлении. Вскоре меня нагнала та же фигура: 

?De d?nde eres? 

– Soy ruso. 

– О! А я из Донецка! Думаю, что за дурак спрашивает, где стадион, если он прямо вот здесь и все знают! Турист?

– Почти. Студент по обмену. 

– А я работаю в охране стадиона. Пошли со мной. Как зовут?

– Олег. 

– А меня Серега. Тут меня называют Серхио Русо. 

Тогда меня провели ночью на стадион, показали все тренировочные базы клуба River Plate, начальник охраны Хулио бесконечно поил меня матэ и рассказывал, как трехлетним мальчиком пришел на этот стадион с отцом смотреть на Марио Кемпеса на чемпионате мира 1978 года. А еще мне дали выйти на поле стадиона, на который выходил играть Марадона. Мой новоиспеченный донецкий друг даже разрешил мне привести на стадион девушку на свидание на следующий день… 

…Вот так впервые Донецк появился в моей жизни. Я рассказывал это все Юристу, мы улыбались, смеялись и смотрели как солнце падало за Богдановку. Богдановка, где уже были укропы, загоралась огнями. Аккумуляторы зарядились. На выключенных фарах мы поехали на позицию. Через полчаса вместе с бойцами из разведроты я смотрел в ночник на посадки и заполненное звездами небо. В нескольких тысячах метров над нами кружило сразу четыре украинских беспилотника. В отличие от звезды беспилотник мигает. А от спутника его можно отличить по шуму и еще по тому, что человеческому глазу его перемещение по небу кажется гораздо более быстрым. Через минуту из нашего тыла в небо полетели трассера, затем раздались громкие хлопки: с непрошенными гостями не церемонились. За развязкой охоты на украинских ночных птичек я досматривать не стал: мы услышали гул мотора приближающихся машин. Как и мы, они ехали без фар по дороге, потом свернули на протоптанное поле и пошли в нашу сторону. Впереди ехал джип «Мицубиси» с правым рулем и установленным на крыше пулеметом. За джипом ехал «Урал».

Я взобрался на мешки с песком и приготовился встречать гостей. С автоматами наперевес, посреди этих мешков с песком и блиндажей в эту звездную ночь мы были больше похожи на испанских партизан-коммунистов в горах, чем на армию ДНР. Джип и «Урал» остановились на расстоянии ста пятидесяти метров друг от друга. Группа вооруженных людей стала приближаться к нам. Впереди шел Солист. В такой темноте его совсем не было видно, но его голос и аура не давали никому из находящихся усомниться в том, что это был именно он. За ним шел Хохол. Его огромную квадратную фигуру и лысую голову было бы видно и без звезд.  Командир разведроты первой бригады. Две чеченские за плечами. Огромная популярность среди собственных солдат и непререкаемый авторитет среди всех остальных. Если сам Солист приехал на позицию, да еще с Хохлом – значит наутро намечалось что-то очень серьезное! Кто-то из наших блеснул спичкой, чтобы закурить:

– Вы че, обалдели! (до укропов от нас было максимум два километра). А ну-ка, с….вайте отсюда! – четко и ясно довел Солист. 

Уходя, я слышал как Солист и Хохол, разглядывая посадки, занятые украинцами, что-то объясняли друг другу. Мне было уже все равно: я бы обо всем узнал наутро, а сейчас очень хотелось спать. Я забрал свой спальник из кузова «Урала» и расстелил его прямо посреди поля. Ночь была слишком красива, чтобы проводить ее не снаружи. Где-то неподалеку был слышен стрелковый бой, но мне было все равно – я хотел смотреть на звезды и засыпать. 

Я вспомнил, что последний раз спал так посреди поля в спальнике в марте 2009 года в США. С моим другом Диланом мы ехали из штата Колорадо, где я тогда жил, в Аризону, в Большой Каньон. Ехали через Юту и остановились на ночлег на окраине университетского городка Прово в парке у озера. Дилан тогда взял палатку, но забыл взять к ней опоры. Я весь дрожал от холода. 

– Ну и где мы будем спать? 

– В спальных мешках на траве, – ответил Дилан. 

– На траве?

– Если тебе холодно, можешь возвращаться в машину и спать там! 

Меня брали на понт. Мой лучший друг, он был меня старше и сильнее, но это было плохой отмазкой. Американец будет спать на траве, а я, русский, пойду в машину? Да ни за что! 

Оставив маленькую дырочку, чтобы дышать, и прокручивая в голове все фильмы, где люди погибают на холоде, я улегся, лишь на пятьдесят процентов уверенный, что проснусь. Увидев наутро снежные вершины гор я спросил себя, не попал ли я в рай?

Шесть с половиной лет спустя, несмотря на рокот автоматов в непосредственной близости, я был гораздо более уверен в том, что проснусь наутро. 

В четыре часа утра мы уже запускали самолет для полета над укропской посадкой. Хохла и его ребят не было: в два часа ночи все семь человек ушли на дело. Дело заключалось в том, чтобы зайти в одну из посадок, восточнее Богдановки и севернее Викторовки, и похитить украинского майора, чтобы в случае чего обменять его. Под эту дерзкую операцию подогнали нас, операторов беспилотников, а так же предупредили артиллерию. Наша задача заключалась в том, чтобы кружить над нужной посадкой и смотреть, не происходит ли движения, например, не подгонят ли туда укропы подкрепление. Попросту говоря, мы стояли на шухере! Самолетом управлял я. Я просто летал взад и вперед над посадкой, пока батареи не садились до критического уровня. Мой напарник в это время крутил видеокамерой на беспилотнике, наблюдая за движением (точнее, его отсутствием). С севера на юг и с юга на север. Из точки 6 в точку 7 , из точки 7 обратно в точку 6. Я упирался безумными глазами в монитор, периодически поглядывая на Солиста; тот сидел на земле и опустошал подсолнух в пяти метрах от меня. 

– Ну че, хотел приключений? Получил?

Я что-то буркнул в ответ и вернулся к своему экрану управления. Четыре раза я запускал самолет, отправлял его к одной и той же посадке, гонял его, пока не сядет батарейка, возвращал самолет домой, сажал, пацаны меняли батарейку и мы снова взлетали и снова летели к посадке. Все это время где-то по посадкам к цели шел Хохол и его ребята, рискуя в любой момент быть замеченными и расстрелянными из БТРов. 

В семь утра в рации раздался голос Хохла: 

– Заходим в гости! 

Солист тут же перестал дремать и спросил: 

­- Че там, есть движение? 

– Все чисто, – ответил мой напарник. 

В ожидании новостей от Хохла мы отлетали еще два часа. В этом передвижении самолета взад и вперед по укропской посадке было что-то символичное. Наш беспилотник олицетворял собой всю суть армий ЛДНР: будучи, в общем, не в состоянии продвинуться ни на шаг на запад (соотношение сил 2 к 1 и выше в пользу укропов по всем родам войск и личному составу, взять хотя бы направление нашей, первой бригады) мы можем только “сторожить посадки.” Мы – щит перед Россией, который не двинется вперед без серьезной помощи, но и который никто не отодвинет назад. Прямо как беспилотник, который в тот день  всего лишь стоял (летал) на шухере, но от работы которого зависела безопасность как минимум семи разведчиков. Ополчение –это группа вооруженных людей на (за редким исключением) устаревшей технике, неуверенное подобие армии, буфер, от которого, тем не менее зависит жизнь более двух миллионов обитателей Донбасса и надежды гораздо большего числа людей «за ленточкой».

В полдень от Хохла все еще не было новостей, и нас отослали домой. В тот день мы не пошли в наступление на Волноваху, мы даже не взяли маленькую Богдановку – мы просто в координации с артиллерией и разведкой пытались взять в плен украинского майора. Но в таких невеликих делах, о которых никогда не расскажут в новостях, и заключалась наша война. И мы пытались ее выиграть. Каждый день.

(Продолжение следует)

Часть 1

Часть 2

Часть 3

Автор: Олег Шендерюк

Научный сотрудник Тулузской Школы Экономики и Нью-Йоркского университета, экономист