РI поздравляет всех своих читателей с замечательным днем, который, увы, не станет государственным праздником, но будет помниться всеми, кто переживал за судьбу восставших крымчан в феврале 2014 года. Тогда весь мир узнал, что Россия пришла на помощь, а это значит, что гражданской резни в Крыму спровоцировать не удастся. Мы много говорили о том, как развивалась ситуация в Севастополе в те дни, но что в это время происходило в Крыму, чего ждали и чего опасались русские жители полуострова и прежде всего те, кто не был готов присягнуть Майдану. Об этом мы поговорили с хорошим другом нашего издания, русским общественным активистом, доцентом кафедры экономической и социальной географии Таврического национального университета им. В. И. Вернадского Сергеем Николаевичем Киселевым.
Борис Межуев
– Сергей Николаевич, были ли для Вас неожиданностью события 26 февраля 2014 года напротив здания Верховного Совета? Какое развитие события после победы Майдана в Крыму Вы считали наиболее вероятным?
Сергей Киселев
– В том, что рано или поздно Крым вернётся в состав России, я никогда не сомневался и был уверен, что стану свидетелем этого исторического события. Так и произошло.
Что же касается столкновений 26 февраля у здания Верховного Совета Крыма, то у них была своя предыстория. 23 февраля в Симферополе происходили два события разной направленности. После нападения националистов на колонну автобусов с крымчанами, возвращавшимися с Антимайдана из Киева, ни у кого уже не оставалось иллюзий о том, какая нас ожидает судьба в постмайданной Украине. Тысячи горожан откликнулись на призыв записываться в народное ополчение. Запись происходила на площади перед зданием Верховного Совета. А в это же время на площади Ленина проходил масштабный митинг крымских татар. Лидеры меджлиса, вдохновлённые своими политическими союзниками, захватившими власть в Киеве, выдвинули крымской власти ультиматум, игнорировать который в тех условиях было уже невозможно.
Когда 25 февраля в крымском парламенте попытались открыть сессию, чтобы принять решение о проведении референдума, а в его кулуарах интенсивно шли переговоры о «разделе полномочий» между ведущими политическими силами, было объявлено о проведении 26 февраля митинга «Все на защиту Крыма». До этого дня удавалось избегать каких-либо серьёзных столкновений между гражданами и, возможно, именно поэтому никто не ожидал того, что в тот момент когда участники митинга начнут собираться, площадь перед Верховным Советом окажется уже занятой свезёнными со всего Крыма радикальными сторонниками Хизб ут-Тахрир, меджлисовцами и майданщиками.
Постепенно ситуация накалялась, происходили стихийные стычки, которые так и не удалось остановить, пострадали десятки людей, а двое погибло. После того, как майданщики прорвались на первый этаж Верховного Совета, а на помощь симферопольцам из Севастополя прибыло солидное подкрепление, столкновения закончились. Защитники парламента остались на площади. Понимая, что следует ожидать в ближайшие часы, симферопольцы стали строить баррикады…
Пройдёт всего лишь несколько часов, возможно, самых тревожных в жизни многих крымчан, и над зданиями Правительства и Верховного Совета Крыма будут подняты российские флаги. И вот с этого момента на очень долгое время крымчане стали самыми улыбчивыми и счастливыми людьми на земле!
Борис Межуев
– Существовала ли какая-то взаимосвязь крымских городов, в частности Симферополя и Керчи? Были ли события в Керчи согласованы с симферопольскими русскими активистами?
Сергей Киселев
– Насколько я владею информацией, то на начальных этапах какой-либо координации не было. На крымские органы власти уже с первых дней киевского майдана началось давление снизу, со стороны различных общественных организаций и объединений. Исполнительная власть Крыма хранила олимпийское спокойствие и действовала по привычному шаблону.
Уже 2 декабря 2013 года в столице Крыма под флагами Партии регионов прошёл масштабный митинг в поддержку правительства Януковича, для участия в котором были «мобилизованы» тысячи бюджетников. Но Крым не был бы Крымом, если бы жовто-блакитная государственная символика не затерялась среди крымских и российских триколоров, а со сцены не прозвучали слова о необходимости мобилизации всех сил для защиты автономии. Ответственные за внутреннюю политику в Крыму поставили «птичку» в какой-то ведомости и надолго успокоились, отправляя в соответствии с «разнарядкой» автобусы и поезда с крымчанами для участия в Антимайдане в Киеве. Причём представители украинской власти в Крыму были настолько спокойны, что когда мы одному из крымских вице-премьеров сказали о том, что им скоро придётся думать уже не о спасении своих капиталов, а о спасении жизни, он ответил, что всё под контролем, и майданщиков они «разорвут на британский флаг». Откровенно говоря, в январе майдан уже выдыхался и многие верили, что он был воплощением одной из политтехнологий.
Однако к началу февраля всё изменилось. Изменились и настроения крымчан. Самый спокойный регион Украины постепенно закипал и от акций движения «Стоп-майдан», дискуссий на теле-шоу, круглых столов и т.п. Народ стал требовать решительных действий и переходить к уличным акциям. 22 февраля восстала Керчь, где у госучреждений был спущен украинский флаг, затем прошла масштабная акция в Симферополе, Севастополь на многотысячном митинге избрал народного мэра. Во всех городах и посёлках полуострова проходят стихийные собрания, поднимаются российские флаги.
Вот уже пять лет в соцсетях обсуждаются заявления некоторых крымских политиков и руководителей общественных организаций о том, что Крым – это неотъемлемая часть Украины, сделанные вечером 26 февраля, рассказывают о давлении на активистов со стороны руководителей их организаций, попытках «обуздать» народную стихию. Утро 27 февраля «выдало индульгенцию» всем, кто тогда испугался, колебался или подбирал слова так, чтобы не нарушить действующее законодательство.
Здесь же мне хотелось бы вспомнить и один забытый факт тех дней. На митинге 23 февраля меджлисовцы потребовали от крымских властей снести в течение десяти дней все памятники Ленину на полуострове. В Симферополе на протяжении нескольких дней горожане самоорганизовались и установили круглосуточную охрану памятника. Поистине всенародный характер приобрела акция по сбору гуманитарной помощи правоохранителям, пострадавшим на майдане. Запомнилась и удивительно доброжелательная атмосфера тех дней, люди стремились к действию, у них как бы открылось «второе дыхание». Я не раз вспоминал в те дни слова Н.Я. Данилевского об удивительной способности русских к «дисциплинированному энтузиазму».
Борис Межуев
– Было ли для Вас неожиданностью 27 февраля 2014 года и приход “вежливых людей”?
Сергей Киселев
– Да. Это было неожиданно. Большинство крымчан были уверены, что Россия нас не оставит на растерзание националистам. Мы надеялись, помня пример Приднестровья, на помощь военнослужащих Черноморского флота, но были уверены, что эта помощь придёт уже после начала массовых столкновений и появления многочисленных жертв среди мирного населения, а жертвой, судя по сегодняшним откровениям майдановцев, мог стать любой крымчанин.
О появлении «вежливых людей» я узнал ранним утром 27 февраля, когда перед рассветом нам позвонил наш хороший знакомый – журналист, работавший на одном из российских центральных каналов, и сообщил, что здания Правительства и Верховного Совета Крыма захвачены неизвестными вооружёнными людьми, над ними подняты российские флаги и что, скорее всего, это наши.
Но мы опасались, что это могла быть провокация украинских спецслужб. Через некоторое время уже из других источников стала поступать информация, что это всё-таки наши. Мы, естественно, не утерпели и отправились в центр города, чтобы увидеть всё своими глазами. На улицах ещё практически никого не было. Вокруг зданий на солидном расстоянии от них было выставлено милицейское оцепление, но главное мы увидели – флаги России – на том месте, где почти двадцать лет были флаги Украины.
Отмечу, кстати, что украинские флаги над государственными учреждениями в Крыму появились не в 1991 году, а только в 1995-м, когда Кучма отменил Конституцию и полномочия крымской автономии, а также ликвидировал институт президентства.
Что мы тогда – 27 февраля – почувствовали, трудно описать словами – как будто бы с того света вернулись…
Ближе к вечеру увидели и первых из «вежливых людей». По сравнению с привычными украинскими воинами они выглядели как пришельцы из будущего и, действительно, были очень вежливы, молчаливы, но очень улыбчивы.
Борис Межуев
– На заседании Ливадийского форума в декабре 2018 года возникла дискуссия о том, в какой мере пророссийский выбор населения Крыма осознавался как отрыв от Европы? В какой мере Вы, как исследователь творчества Данилевского, видели в происходящем подтверждение его теории?
Сергей Киселев
– Думаю, что высказывание Андрея Мальгина на Ливадийском форуме, что крымчане выбрали Россию, так как для них, живущих в «убитом» при Украине Крыму, она как бы олицетворяла Европу в большей степени, чем собственно Европа – не больше, чем красивая фраза для затравки дискуссии. Уверен, что абсолютное большинство крымчан в те дни об Европе, её политическом лицемерии и двойных стандартах, думали в самую последнюю очередь.
Тогда главный вопрос звучал так: «Россия или смерть!». Какой выбор сделали люди – совершенно ясно.
Что же касается Данилевского, то все годы под Украиной я всегда вспоминал одно из его высказываний и часто ссылался на него в своих статьях: «Национальная территория не отчуждаема и никакие договоры не могут освятить в сознании народа такого отчуждения, пока отчужденная часть не потеряет своего национального характера». Крым своего национального характера за годы вне России не потерял, а, возможно, даже его и укрепил, и я горжусь тем, что мы со своими коллегами внесли в это свой скромный вклад.
Борис Межуев
– Спор о названии – Крымская весна или Русская. Какого мнения Вы придерживаетесь по этому вопросу?
Сергей Киселев
– Сначала Крымская весна, а уже после – Русская. То, что произошло в Крыму и с Крымом, имеет отношение не только к России и Русскому миру. Это два взаимосвязанных и взаимозависимых исторических сюжета, которые не надо противопоставлять друг другу.
