РI представляет вниманию читателей развернутый отклик нашего частого автора, московского философа Юрия Пущаева на бестселлер недавнего времени – книгу бизнесмена и реформатора гайдаровской эпохи Петра Авена «Время Березовского» о поколении первых российских олигархов, их мировоззрении и судьбе. В последнее время многие из нас все чаще произносят фразу «девяностые на самом деле продолжаются», и люди девяностых никуда не делись. Увы, по-видимому, это отчасти правда, и если либералы уже сейчас фантазируют о времени «после Путина», консерваторам настало время поразмышлять об эпохе, которая наступит, когда «девяностые», наконец, отступят навсегда.
***
Я правду об тебе порасскажу такую,
Что хуже всякой лжи.
А.С. Грибоедов. «Горе от ума»
О! К справедливости ничего из этого не имеет отношения
Из интервью Евгения Швидлера в книге «Время Березовского»
… Тогда на кого только не покушались. На кого не покушались, тот лузер. Такие времена были.
Из интервью Андрея Васильева в книге «Время Березовского»
Петр Авен, бывший гайдаровский министр, а ныне российский миллиардер и коллекционер русского авангарда (19-е место в списке 200 богатейших бизнесменов России по версии журнала «Форбс» в 2016 году), выпустил очень интересную книгу «Время Березовского». Это огромный том в почти 800 страниц – серия откровенных и неформальных интервью с людьми, близко знавшими Бориса Березовского, среди которых Анатолий Чубайс, Валентин Юмашев, Александр Волошин, Михаил Фридман, Юрий Шефлер, Юлий Дубов, друзья по советской юности и академической деятельности главного героя, его жены и работавшие на него журналисты и гуманитарии (Сергей Доренко, Андрей Васильев, Демьян Кудрявцев, Юрий Фельштинский, Александр Гольдфарб), и т.д., и т.п.
Вне зависимости от того, чего именно хотел автор, получилось увлекательное повествование о том, как из «этого мира советских интеллигентов, который позже стал заниматься бизнесом», на практически свободную охоту выскочили те, кто сказочно обогатился в 90-е, попутно чуть не сожрав и страну как таковую. Борис Березовский выбран как самый яркий символ той эпохи, повествование о том времени ведется через призму его биографии и приключений. Авен в самом начале говорит:
«За мою уже достаточно длинную жизнь мне встретилось несколько человек, чье очарование я чувствую и сегодня. Их было не много — можно пересчитать по пальцам одной руки, — но они были (а частично и есть). Я с ними дружил и многое про них знаю и понимаю, в том числе — как бы сказать помягче… — не очень хорошее. И тем не менее, вспоминая каждого из них, чувствую, как некая “иррационально-сентиментальная” волна накатывает на меня, и хочется делиться нашими общими историями со всеми, кто готов их слушать, и даже пересматривать старые фотографии. Особенно фотографии с теми, кого уже нет в живых».
И первый из них — Борис Березовский».
В книге много любопытной информации о том, как реально была устроена политическая и бизнес-кухня того времени, что думали о себе, стране и друг друге главные действовавшие лица «святых девяностых».
Авеновское «Время Березовского» – какой-то очень сложный микс, смесь разнородных и даже противоречащих друг другу интенций и смыслов. Это одновременно и книга-размышление (так что же с нами было, и кто мы такие?), и апология той эпохи, но в то же время во многих значимых моментах это, хотя, похоже, сам автор об этом не догадывается, «явка с повинной». Однако, с другой стороны, кто же ее станет писать по доброй воле?
Если брать многих героев и ньюсмейкеров этой книги, то мы в каком-то смысле имеем дело с сознанием чуть ли не инопланетян. Они вроде живут среди нас, но устроены как-то иначе. Поэтому у них явные проблемы с эмпатией по отношению к народу и стране, в которой они добились таких успехов и которую многие из них не любят и презирают.
Один эпизод в самом начале книги хорошо иллюстрирует, кто же в 1990-е добивался по-настоящему крупных успехов, чье это было время (к автору книги это на самом деле тоже относится, хотя в меньшей степени):
«Безусловно, некоторые качества Березовского были для меня неприемлемы. Первый раз меня серьезно садануло его патологическое равнодушие к чужому горю…
Владимир Воронов рассказывал, как истово Борис помогал, когда потребовалась медицинская помощь его брату, как все скрупулезно организовывал. Об этом же говорил и Юлий Дубов. Действительно, когда нужны были действия, Борис, как настоящий лидер, всегда был готов помочь и эффективно помогал.
Но сопереживать при этом не мог. Действия – да, чувства – не очень. Он не переживал за себя, не хотел переживать за своих близких, вообще бежал от депрессивных эмоций. Очень не любил посещать похороны и больных друзей.
В далеком 1987-м в нашей семье случилась трагедия. У моей жены уже в роддоме из-за ошибки врачей погиб неродившийся ребенок.
Я был совершенно убит. Жена чуть не умерла, дома меня окружали ненужные детские вещи (вообще-то, согласно поверьям, их не следовало покупать “до того”). Борис был полностью в курсе дела: заведующая отделением, где должна была рожать Лена, училась с ним в одном классе. Собственно, он сам туда мою жену и устроил.
Березовский пришел ко мне домой. Ритуально что-то сказал – типа “жалко”. А потом достал план нашего совместного с АвтоВАЗом бизнеса и предложил обсудить. Я был не в состоянии – потеря ребенка была первой серьезной трагедией в моей жизни. Он поразился совершенно искренне: “Ты что? Ребенок уже умер. Это прошлое. Пошли вперед!”
И это не была попытка меня успокоить. Борис действительно так чувствовал. Прошлого не существовало. Рефлексия отсутствовала».
Какие-то линии и сюжеты в книге подаются весьма приглушенно. Скажем, история союзнических отношений Березовского с ичкерийцами – Асланом Масхадовым, Мовлади Удуговым и т.д. Видимо, автор побоялся говорить об этом совсем откровенно, потому что расскажи настоящую правду – и в глазах практически любого российского читателя тут вообще будет нечего обсуждать.
Или еще один важный момент – несмотря на постоянные высказывания автора о полной аморальности Березовского и его готовности выходить за границы любых правил, в книге прямо не говорится о том, приходилось ли этому самому яркому символу «святых 90-х» убивать лично, и если да, то как часто. Но судя по некоторым эпизодам и полунамекам в книге – да, приходилось (а иначе что вообще имеется в виду под его полной аморальностью. О которой часто говорят на страницах книги?).
Характерная история – как Березовский встретился с Юрием Шефлером и по дружбе попросил: «Ты должен убить Голембиовского, сделай это». Последний возглавлял тогда «Известия», и газета очень критически писала о Березовском в каждом номере. Однако Шефлер вызвался помирить заказчика покушения с его «объектом», и вскоре те уже завязали деловую дружбу. Но не всем же, надо думать, везло как Игорю Голембиовскому, не у всех находился заступник.
Во многих отношениях эта книга представляет собой, мне кажется, богатый источник для социально-исторической аналитики и «информации к размышлению» – как про «время Березовского», так и уже про наше время, про их связь и преемство между собой.
Наметим несколько любопытных сюжетов, иллюстрируя их обширными цитатами (они того стоят).
Бешеные олигархи, планировавшие захват страны
Авен рассказывает, выдавая в общем-то секрет Полишинеля, что и Березовский, и Михаил Ходорковский действительно планировали захват страны. Теперь любого, кто будет упорото отрицать планировавшийся захват, можно тыкать носом, например, в следующие признания:
«Стремление к практически недостижимым целям и было главной отличительной чертой Березовского, влекло к нему и за ним. Причем чем менее достижимой казалась цель, тем с большим рвением он к ней стремился. Новые препятствия не заставляли его опускать руки, а провоцировали дополнительный драйв. Для Бориса не существовало слова “нет” <…>
Это его и сгубило. Его последняя и главная цель была очевидна: управление страной Россией. Я часто рассказывал, как однажды, залечивая перелом позвоночника в лозаннском госпитале, Борис объяснял мне смысл слияния ЮКОСа и “Сибнефти”, которое они с Ходорковским затеяли году в 1998-м.
“Америкой, — объяснял мне Березовский, — на самом деле управляют семь или восемь семей, мы точно не знаем сколько. В основном, конечно, еврейских. Они собираются, я думаю, где-то раз в год и решают основные вопросы — кандидатура президента, ставки ФРС, вторжение в какой-нибудь Ирак. На самом деле решают именно они, а демократия — это разводка для лохов”. Потом он рассказал, что Америка большая и там всего хватает на семь или восемь семей, а Россия — маленькая и небогатая, поэтому они с Мишей решили рулить вдвоем (Ходорковского он, конечно, видел младшим партнером). Для этого и создается “ЮКОС — Сибнефть” — потенциально самая крупная компания России.
Я от обалдения задал идиотский вопрос: “А как же мы?” — “А вам — что останется”, — ответил Борис <…>
Березовский не чувствовал сакральности российской власти, которую, не будучи на нее помазанным, просто нельзя захватить изнутри. Власти можно советовать, можно ей помогать и за ее счет обогащаться. Но стать самой властью абсолютно невозможно. Особенно безродным космополитам. Единственный способ захватить власть — уничтожить “старую” сакральность, устроив революцию, чем и занимался Борис все последние годы. Но исторических условий для революции не сложилось. А попытки залезть на занятый трон были обречены окончиться трагически. Можно стать “столбовою дворянкой”, невозможно (и гибельно даже пытаться) — “владычицей морскою”.
На непонимании этого факта сломали зубы и Березовский, и Гусинский, и Ходорковский».
Ходорковский, Владимир Гусинский и Березовский были беспредельщиками, своего рода «бешеными» Французской революции (но «бешеными» не ради народа, а исключительно ради себя, это были бешеные олигархи).
Кто-нибудь скажет, велика ли разница между теми олигархами и сегодняшними «кремлевскими», которые во многом тоже присвоили страну себе? Но разница, конечно, есть, и не только в степени присвоения и способности делиться. Когда страну присваивает себе не служилый человек, а бешеный олигарх-беспредельщик, он всегда готов ее продать по сходной цене, продать с потрохами. В данном случае это был бы только вопрос цены, сколько предложили. Причем не обязательно в деньгах.
Фракции внутри олигархической партии
Впрочем, как видно из книги, даже олигархов ельцинского призыва не стоит представлять как единую монолитную партию. Между ними есть различия, они вели споры, в том числе философские и идеологические. Такие как Авен и Михаил Фридман, выжившие и укрепившиеся, олицетворяют самовыживание и разумную часть системы, сформировавшуюся в 1990-е годы. Решившись стать всего лишь «столбовыми дворянками», а не «владычицами морскими», они не только сохранили свои «Альфы» и «Норильские никели». Они стабилизировали систему, сформировавшуюся в 90-е, которую иначе могло легко разорвать от безудержной алчности «бешеных».
Этому рациональному самоограничению (в очень широких, конечно, пределах) способствовала большая идеологичность и принципиальность этих «умников-разумников». Вот что говорит Авен, и, думаю, стоит ему верить ему, поскольку он – человек с идеалами (качество этих идеалов – вопрос особый):
«Мы были за некие правила. В конечном итоге, это и против коррупции тоже. Но в принципе – за правила, чтобы была действительно острая борьба. А он был носителем совершенно другой идеи – отдельное правило для отдельных, специально обученных или специально выбранных людей, типа него. Вот по этому принципу мы достаточно быстро попали для него в категорию врагов».
Много лет дружившие, к середине нулевых Авен и Березовский перестают общаться, причем по инициативе последнего. При встрече последний больше не подавал Авену руки, считая его кем-то вроде кремлевского коллаборанта.
Березовский и пустота
Березовский у Авена – символ той эпохи. Об этом говорит сам автор. Девяностые ведь у него и есть «время Березовского». Авен так формулирует свою цель: «Моя задача – объяснить эпоху через личность Березовского». Так что мы, читатели, спокойно можем продолжить мысль автора: понимание жизни и биографии главного героя книги раскрывает одновременно смысл того времени.
И Авен в поисках этих смыслов на протяжении всей книги разным собеседникам постоянно задает три одних и тех же вопроса:
- Были ли у Березовского какие-то идеалы, или его интересовали только власть и деньги?
- Насколько значимую роль он играл в истории страны и в принятии ключевых решений, был ли он «серым кардиналом» Кремля?
- Что после него, собственно, осталось?
И в ходе разговоров выясняется примерно следующая картина. Кто-то говорит, что для Березовского либерально-демократическое устройство общества и было таким идеалом, хотя он лично не был ни демократом, ни либералом. Даже уже живя в Англии, он постоянно и демонстративно нарушал правила ПДД, не прекращая при этом рассуждать в салоне машины о борьбе за свободу с тираном Путиным. Но большинство сходится на том, что Березовского интересовали только власть и деньги, причем их жажда была у него беспредельной.
Хотя он мог состояться и в советское время. Как говорят многие коллеги Березовского по академической деятельности, он никогда не был крупным ученым, но скорее организатором науки, за счет чего и делал карьеру. Уже в 70-е Березовский наладил связи с Автовазом. И примерно тогда же, в конце 70-х, он разработал детально расписанный план получения Нобелевской премии: что и кому сделать, чтобы получить то, что тогда казалось ему для себя потолком возможных достижений. Но 90-е дали ему совершенно неожиданный простор. Хотя те методы, которыми он так успешно действовал, во многом были позаимствованы из позднесоветской экономики блата – коррумпирование дружбой и расстановка своих людей на финансовые потоки и первые должности.
Также из книги становится ясно, что его роль чуть ли не «серого кардинала» Кремля в свое время сильно преувеличена. Например, с Борисом Ельциным лично он виделся не более двух раз. Правда, Березовский сыграл важную роль в переизбрании Ельцина на второй срок в 1996 году и в победе над «Отечеством – Всей Россией» Юрия Лужкова и Евгения Примакова в 1999-м. Однако, как раз тогда, когда ему казалось, что он «схватил Бога за бороду» («мы поставили своего президента и теперь будем делать что хотим», как он не раз говорил своим собеседникам в самом начале 2000-го года), началось его стремительное движение вниз.
И правда, у той системы, яростным адептом которой он, «один из отцов коррупции» (определение самого Авена) являлся, не было будущего. Как говорит один из героев книги Юрий Шефлер, «бизнес-элита, которую он сложил, решала все вопросы только для себя любимой».
Соответственно, можно говорить, что Березовский не просто не оставил после себя какое-то дело, какую-то бизнес-империю, проиграв суд в Лондоне Роману Абрамовичу и просадив все свои деньги на безумные политпроекты в Украине, Грузии, Киргизии. Он не оставил после себя буквально ни-че-го позитивного.
Хотя узкий круг продолжает им восхищаться и даже любить. Как говорит Юлий Дубов, «он хотя бы попробовал». Господи, что попробовал? В свое время, еще в начале нулевых, когда Дубов одной ногой был уже в Лондоне, я взял у него два интервью. И в одном из них я спросил напрямую: ну хорошо, вы восхищаетесь Березовским, подразумевая, очевидно, что и все остальные должны разделить ваше отношение к вашему другу. Но что он сделал ценного для России, в конце концов? За что нам то его любить?
Дубов в качестве позитивного деяния Бориса Абрамовича вспомнил лишь то, что тот платил за госдачу, на которой ранее бесплатно жил директор ФСБ. И всё.
Метафизическое измерение
Читая следующие строки Авена и зная, как закончилась жизнь Березовского, невольно вздрагиваешь: «Главное, что меня всегда привлекало в Борисе, — бесконечный уровень амбиций. В основе которого лежало глубокое, столь же бесконечное уважение к себе».
Неужели автор не видит, что здесь есть прямая связь между самоубийством Березовского и этим безграничным самоуважением, когда его контраст с итоговым крахом стал непереносим?
Даже тиран хоть как-то думает об остальных и их благе, чтобы ему было проще усидеть на троне. Березовскому же на остальных было до такой степени плевать, что в этом была какая-то удивительная наивность. Как рассказывает один из героев книги, один из соратников Березовского так формулировал конечную задачу: «Мы Россию будем вертеть на члене». Вот так, просто и незатейливо.
Его любимой фразой, как свидетельствуют многие собеседники Авена, было «Ты не понимаешь». Бесконечное уважение к себе, бесконечный уровень амбиций… Эта метафизика беспредельного эгоизма – чем она еще могла кончиться? Ведь его оборотная сторона – напротив, периодически накатывающая депрессия и чувство столь же беспредельной неуверенности в себе. Оказывается, это было у Березовского. Авен, который не сомневается в версии самоубийства Березовского, пишет:
«Дар убеждения — важнейшая составляющая таланта вести за собой. В основе того и другого — неколебимая уверенность в себе. Хотя бы и внешняя. Станислав Белковский, друживший с Березовским в начале 2000-х, рассказывал мне, что периодически у Бориса возникали приступы страха, неуверенности, депрессии. Что задолго до 2013-го он заговаривал о самоубийстве. Об этом же, о панических атаках, говорила мне и Галя – вторая жена Бориса. Для меня, как и для таких старых друзей Бориса, как Леонид Богуславский, это стало неожиданностью: при нас он никогда не позволял себе выглядеть слабым».
Почему Путин никогда не уволит Чубайса
За последнее время много шума наделала новость, что Валентин Юмашев до сих пор числится в администрации президента – советником Путина. О ужас, девяностые никуда на самом деле не ушли.
Конечно, не ушли, и не уйдут, пока Путин остается президентом – в том смысле, что его «нулевые» наследуют и преемствуют девяностым. И радикального разрыва нет и быть не может. Ведь самого Путина в администрацию президента в августе 1996 года устроили Алексей Кудрин и Анатолий Чубайс (ее тогда возглавивший). А еще раньше единой командой вокруг Собчака были Путин, Греф, Кудрин, Сечин, Козак, Миллер и др.
Юрий Шефлер говорит в книге о своих коллегах-олигархах как о «людях из 90-х» примерно таком же поколении, что и «шестидесятники». Уморительно читать его слова о том, что «мы, может быть, не такие правильные, не художники, не литераторы, – но тоже совесть своего времени и своего народа» (sic!). Однако, похоже, в его словах есть та доля истины, что эти люди действительно ощущают себя, при всей внутренней фракционности, единым поколением, тесным кругом «девяностосятников», прошедших сквозь не пойми что к вершинам богатства, и не устраняющим друг друга без совсем уж крайней на то необходимости.
Возможно, та же психология тесной спайки, людей одного круга или кружка объединяет и питерских политиков, вышедших из шинели Анатолия Собчака.
Почему? Да вот как раз поэтому
Авен на протяжении всей книги задается еще одним роковым для него вопросом: почему же у нас не получилось? Откуда и когда пошел сбой? Может, причина в несправедливых залоговых аукционах? Или в переизбрании Ельцина 1996 года, когда накачали рейтинг и как бы отрепетировали тогда режим «управляемой демократии»?
А ответ в общем-то лежит на поверхности. О причинах, почему 90-е считают лихими, отвратительным временем и провалом в истории России, исчерпывающе рассказывает в том числе как раз книга «Время Березовского». Если ваш либерализм, ваши биографии и ваш успех неразрывно связаны с вот этим, если Березовский – олицетворение и символ того времени – чего же боле? Вы сами ответили на свой вопрос – почему у вас не получилось и вас не оценили.
Но поймет ли это когда-нибудь автор? У него в главных виноватых все равно страна, которая не оправдала его высоких ожиданий, про которую он скорбно говорит, что «плохо ее чувствовал» и был поэтому полон наивных ожиданий. Ну а то, что все его богатства и успех отсюда – то автор это как-то особенно не рефлексирует. Даже Чубайс в конце книги (Чубайс!) упрекает Авена в гордой антирусской позиции и совершенно неожиданно говорит пару слов за народ, православие и Достоевского (то ли в который раз демонстрируя чудеса политической выживаемости, то ли и правда что-то поняв).
Похоже, на самом деле, Авен так и не определился, что об этом всем точно думать. Отсюда во многом диалоговый формат книги. Что-то его мучит и тревожит, какая-то раздвоенность. С одной стороны, он видит многие вопиющие недостатки Березовского и того времени, с другой, все равно очарован ими.
И это интересно. Наверно, у этой истории, у этой крайне робкой и половинчатой попытки самоосмысления «героев» 90-х будет какое-то продолжение. Мне кажется, это не исключено.
