PI: Когда весной 2014 г. мы начинали проект «Русская Idea», то в качестве одной из амбициозных задач рассматривали создание своего рода «консервативного интернационала» – налаживание контактов с близкими по духу консервативными мыслителями из разных стран, конструирование «эластичной сети» интеллектуалов-патриотов, приверженцев традиционных ценностей. Перефразируя Маркса, утверждавшего, что пролетарий не имеет отечества, можно сказать, что истинный консерватор имеет два отечества – свою Родину и Традицию, которая, различаясь от страны к стране, создает все же некий общий контур, внутри которого консерваторы разных культур превосходно понимают друг друга. Мы – возможно, самонадеянно – мечтали о том, что сделаемся «хабом» этого контура, информационно-коммуникационным узлом, который позволит «консерваторам всех стран» свободно общаться друг с другом, вести дискуссии и обсуждать ключевые проблемы современности.
К сожалению, планы эти если и реализовались, то далеко не в той степени, какой бы нам хотелось. Тем ценнее для нас знакомство и сотрудничество с интеллектуалами из белорусского проекта «Цитадель», представляющим собой объединение философов, историков, инженеров, экономистов, юристов, стоящих на позициях, которые можно определить как консервативный прогрессизм. Подробнее с целями и задачами «Цитадели» читатель может ознакомиться на сайте проекта, кратко же следует сказать, что создатели его активно формируют контуры консервативной идеологии, в рамках которой будет осуществляться эволюционное развитие Беларуси и ее участие в глобальных и региональных интеграционных проектах. Понимание связанности судеб Беларуси и России, Беларуси и Прибалтики, Беларуси и Украины, Беларуси и Западной Европы делает защитников «Цитадели» естественными союзниками русских консервативных мыслителей, а глубокий интерес к индоевропейскому прошлому, к философии «больших пространств» роднит их с французскими «новыми правыми», такими, как Ален де Бенуа, высоко оценивший интеллектуальные достижения «Цитадели».
Начиная новую тему «Выбор Беларуси», редакция РI решила дать слово в первую очередь белорусским политологам и политическим мыслителям. Мы начинаем эту тему в преддверии президентских выборов, которые должны состояться в Республике Беларусь 11 октября. Но материалы, которые мы публикуем, посвящены не столько выборам – не секрет, что особой интриги в них нет и имя победителя известно заранее – сколько цивилизационному, политическому и культурному выбору нашей ближайшей соседки, Беларуси. Статья историка, философа и культуролога Алексея Дзерманта, показывает, как видят перспективы этого выбора наши коллеги-консерваторы из проекта «Цитадель».
Известно, что с некоторых пор наши белорусские друзья выражают недовольство, встречая в российских СМИ или в соцсетях название «Белоруссия», настаивая, что правильная форма названия страны – Беларусь. Уважая их мнение, мы в то же время не можем не напомнить, что по правилам русского языка следует все же писать «Белоруссия» (точно так же, как мы пишем «Париж», а не «Пари», хотя французы, конечно же, не используют в названии своей столицы никакой буквы «Ж»). Поэтому читатель столкнется с некоторым расхождением – в некоторых статьях он будет встречать вариант «Беларусь», в других (преимущественно написанных российскими авторами) – «Белоруссия». Редакция искренне надеется, что эта поливариантность не станет причиной лингвистических споров.
***
Последние несколько лет на фоне значительных изменений во внешней и внутренней политики России одновременно происходит изменение «функционала» и восприятия её ближайшей союзницы – Республики Беларусь. Действительно, с момента создания Союзного государства России и Беларуси прошло достаточно времени, которое позволяет оценить с каких стартовых позиций и даже надежд начинались тесные союзнические отношения, что мы имеем сейчас и что было бы желательно в будущем. На этих моментах хотелось бы заострить своё внимание.
«Принуждение» к интеграции
Если вспоминать контекст и атмосферу, сопутствовавшие началу союза Беларуси и России, то нередко приходилось слышать мнение о том, что Беларусь в то время провела своеобразную операцию по «принуждению» России к интеграции. Известно, что начало политического восхождения Бориса Николаевича Ельцина проходило под лозунгом «берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить». Это коснулось и внешней, и внутренней политики, а многие проблемы, с которыми России пришлось столкнуться за последние 25 лет, в том числе, в Чечне, Дагестане, сейчас на Украине, как представляется, были связаны именно с этими установками московских и региональных элит.
Вместе с этим российская правящая элита середины 1990-х – начала 2000-х лелеяла и искренне верила в реальную возможность интеграции России в глобальный Запад на выгодных для себя условиях: с принятием западных экономических моделей и правил игры, но с сохранением державного статуса и геополитического влияния. Образ «либеральной империи» Чубайса и реальная политика России в то время определялись именно этими ориентирами.
И в этой обстановке Лукашенко и его единомышленники в Москве выдвигают идею союза «красной», сохраняющей уважительное отношение к советскому наследию, Беларуси и «белой» новой России, твёрдо вставшей на путь либерально-капиталистических преобразований. Смелый шаг, который нашёл понимание и поддержку в расшатывающейся России. Для Беларуси это был единственный шанс выжить как государству, обеспечить свою безопасность и сохранить крупную промышленность, составляющую ядро экономики. Для России и лично для Бориса Николаевича это была возможность выступить уже не в роли разрушителя державности, но собирателя земель и народов.
У каждого были свои дополнительные мотивы и теперь уже понятно, что «народный трибун» Лукашенко, несмотря на готовность и горячую поддержку большинства россиян, не смог бы возглавить возникшее наднациональное образование, стать «императором». Для тогдашних российских элит это было бы смерти подобно, России уже нужен был другой путь преемственности и передачи власти.
Тем не менее, именно Беларусь выступила первым инициатором реинтеграции постсоветского пространства, задала вектор движения в этом направлении. Ориентация на Россию тогда, да и сейчас – это определенный вызов, проблемная позиция в том идеологическом и геополитическом контексте, который сложился в Восточной Европе. Вызов, но и возможность с нашей стороны оставаться весьма влиятельным игроком в регионе. Однако это утверждение требует понимания того, что мы сейчас имеем внутри и вовне нашего союза.
Сложившийся контекст отношений
Для Беларуси её социально-экономическая модель, обеспеченная достаточной степенью суверенитета, – это реальная ценность, значение которой понимается и принимается подавляющим большинством граждан. Национальная государственность воспринимается как достойное вознаграждение белорусам за участие и победу вместе с другими народами Советского Союза в Великой Отечественной войне. Поэтому «культ Победы» – один из основополагающих элементов идеологии современной Беларуси. С этим же связана и социально-ориентированная экономическая модель, исключающая возникновение олигархата как класса, и не без оснований считающаяся более справедливой, чем российская.
Условно говоря, в предложении войти «шестью губерниями» в состав России белорусы в большинстве своём не видят ничего привлекательного, хотя видят это в тесном экономическом и военно-политическом союзе. Но и Россия не стоит на месте, последние 5—7 лет прошли под знаком поворота к суверенной политике и отказа от западных иллюзий. По существу, Россия находится в самом начале фазы нового подъёма и это позволяет, в том числе, более чётко определить циклы развития российско-белорусских отношений.
В момент ослабления России, господства в ней антисоветизма, западнической и либеральной идеологии Беларусь выступала неосоветской цитаделью, фокусирующей внимание и симпатии «красного» пояса России и патриотов-державников, являясь живым укором для правящей в Москве элиты. Если вспомнить Основание Азимова, то Республику Беларусь можно было представить как технократическое Основание Большой России, осколок СССР, выживший и развивающийся на периферии бывшего имперского пространства. Психоисторическое Основание не имеет чёткой географической локализации, оно представлено отдельными личностями и группами в Москве, Санкт-Петербурге, Новосибирске, Минске, Киеве, Риге и в других городах, работавших с идеями и смыслами для преодоления очередной российской смуты и фазы упадка.
Война в Осетии, демонстрации на Болотной, кризис на Украине стали поворотными пунктами, определяющими возвращение влияния этих людей на курс страны и решения, принимаемые в Кремле. И тут возникает коллизия с первым Основанием – если Большая Россия вновь собирается, то в чём смысл его существования?
Смысл, безусловно, есть. Это возможность согласованной работы на международной арене в противофазе, как разные субъекты, но с едиными целями. Россия выстраивает конструктивные отношения с Западом, Беларусь с Западом конфликтует, Россия находится в состоянии конфронтации с Украиной, Беларусь дипломатическими методами вовлекает Украину в процесс мирного урегулирования. Россия для Прибалтики и Польши – «жёсткая сила», Беларусь – «мягкая». Россия уходит из Азии, Латинской Америки, Беларусь ищет там партнеров, Беларусь сворачивает важные проекты в Венесуэле, переориентируясь на Россию, Россия наращивает в Латинской Америке своё присутствие. Примеров можно привести много.
Но не только это. В Беларуси отрабатываются, предлагаются технологии управления, которые по прошествии времени используются и применяются в России с поправкой на большее разнообразие и масштаб. Централизация вертикали власти, государственное регулирование экономики, нормализация оппозиции, сохранение технологической самодостаточности, реиндустриализация, развитие собственного сельского хозяйства, «реабилитация» советского периода истории и т.д. В своё время, даже белорусские паспорта в Абхазии и Приднестровье начали раздавать чуть ли не раньше российских.
Контуры новой миссии
Украинский кризис и начавшаяся конфронтация с Западом изменили многое. Эти изменения обязательно коснутся и белорусско-российских отношений. Геополитическое значение Беларуси как устойчивого государства обеспечивающего стабильность и безопасность в Восточной Европе и не позволяющего сомкнуться в Балто-Черноморском междуморье антироссийскому альянсу уже очевидно. По мере запуска больших проектов, таких как Белорусская АЭС, Китайско-белорусский индустриальный парк, создание на территории Беларуси крупного логистического хаба Нового шёлкового пути будет возрастать и её экономическое значение.
В перспективе 5—10 лет Беларусь, особенно на фоне Украины и Прибалтики, имеет все шансы превратиться в индустриальный центр региона, более того, выдвинуться на лидерские позиции. Эту перспективу однозначно необходимо учесть в рамках стратегического планирования российской политики. Возможности российского влияния в регионе на сегодня весьма ограничены, учитывая напряжённые отношения со странами Балтии, Польшей и Украиной, у Беларуси же сохраняются возможности реализации иных моделей отношений с ними.
Они заключаются в том, что Беларусь, не отказываясь от союза с Россией и участия в ЕАЭС, может активно участвовать в проектах региональной интеграции, охватывающих приграничные регионы, например, через организацию малого приграничного движения, инфраструктурные, логистические и энергетические проекты. Именно через такие проекты возможно снижение напряжённости на границе ЕС и ЕАЭС. Интерес России в том, что это не только первые практические шаги по созданию общего экономического пространства от Лиссабона до Владивостока, но и в использовании влияния Беларуси для развития своего анклава – Калининградской области. Широкий транспортный коридор из Калининграда в Минск – это одна из приоритетных задач в рамках общей региональной политики.
В условиях санкций и технологического эмбарго России выгодно иметь в лице Беларуси своеобразный «оффшор» для технологий из ЕС. Эта роль Беларуси может усилится по мере достижения договоренностей и реализации договора о Трансатлантическом торгово-инвестиционном партнерстве между США и ЕС. При надлежащей дипломатической и внешнеэкономической активности со стороны России и Беларуси на белорусскую территорию можно привлечь часть европейского (прежде всего, немецкого и французского) бизнеса, который однозначно будет проигрывать в конкуренции с американскими компаниями.
На украинском направлении Беларусь будет оказывать возрастающее экономическое, возможно, политическое и иное влияние на Волынь и Полесье. Это необходимо использовать для сохранения и поддержания хотя бы минимально возможного в этих условиях уровня жизни и лоялизации местного населения.
С Украиной связана и ещё одна общая задача. Поддержание демографической безопасности в смежных регионах России и Беларуси: Витебской, Смоленской и Псковской областях, где наблюдается пусть и меньшая, в сравнении с Прибалтикой, но всё же заметная депопуляция. Россия и Беларусь могли бы разработать совместную программу расселения и адаптации беженцев и переселенцев с Украины именно в эти, «ядровые» для белорусского и русского этносов территории.
В связи с выпадением Украины и Киева из зоны непосредственного геополитического влияния России в целом следовало бы подумать об усилении европейского территориального «ядра» России. Тут параллельно с наращиванием численности населения необходим и общий план развития треугольника Санкт-Петербург – Москва – Минск, предусматривающий модернизацию транспортной коммуникации, создание внутри него новых предприятий и производств. Создаваемая вокруг трех городов, трех столиц сверхагломерация должна стать новым территориальным, демографическим, экономическим центром геополитического образования вокруг России, по крайней мере, на восточноевропейском направлении.
Беларусь в подобной конфигурации выглядит наиболее подготовленным и управляемым звеном. Но для неизбежного рывка необходима не просто прекрасно отработанная белорусским руководством тактика «партизанского» выживания, но совместная стратегия развития. Стратегия, предусматривающая значительную степень автономии и самостоятельности Беларуси в решении общих задач, конструирование со стороны России будущего всего региона, полноценное включение в этот процесс Беларуси и её потенциала. То есть первое Основание остаётся, но оно становится одной из баз для организации и упорядочивания внутреннего пространства и влияния вовне в рамках поставленных задач и разделяемой ответственности.
Именно в этом, как нам представляется, следует видеть не только возможности сохранения наиболее успешного на сегодня постсоветского интеграционного объединения – Союза России и Беларуси, но и его развития, преобразования в новых политических, геополитических и экономических формах, более адекватных вызовам времени и судьбы.