РI продолжает представлять вниманию наших читателей серию портретов исторических деятелей России, и прежде всего тех, кто ярко проявил себя 100 лет назад – в момент начала Гражданской войны в России. Николай Чайковский – один из тех забытых героев России, о ком редко вспоминают, отчасти потому, что его политическая позиция не вписывается ни в революционный, ни в реакционный канон.
***
Николай Чайковский (1850 – 1926) мог легко избежать революционного призвания. Дворянин. С золотой медалью закончил гимназию. Окончил (1872) физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета. Ученик Дмитрия Менделеева и другого талантливого химика – Александра Бутлерова. Однако уже в период учебы наш герой примыкает к революционному кружку Марка Натансона, который в 1871 и возглавит.
Отсюда и название: кружок чайковцев. В том же году он три месяца провел под арестом, что, впрочем, не помешало, как уже отмечалось, получить высшее образование.
Чайковский был радикален. Он стремился объединить все антиправительственные течения в обществе. Ездил на переговоры к казакам-некрасовцам (потомкам боевиков полевого командира Игната Некрасова, участвовавшего в Булавинском восстании 1707 – 1708 гг. В ходе Крымской войны 1853 – 1856 они сражались на стороне Турции). Переговоры, впрочем, прошли неудачно. Возможно, из-за разных ценностных предпочтений: модернисты, поборники западного, революционного пути развития, многие из которых были атеистами, – и традиционалисты, старообрядцы некрасовцы. Что между ними было общего, кроме отрицания существующей власти?
Впрочем, возможно, с этих переговоров начались духовные искания самого Николая Васильевича. Он заинтересовался религиозными идеями. Поэтому, как утверждал его биограф, историк-эмигрант Сергей Мельгунов, «под углом этического, одухотворенного идеализма с определенной даже религиозной окраской, строился его социализм». Не зря первый том своих воспоминаний Чайковский назвал «Религиозные и общественные искания».
С 1874 года наш герой в эмиграции. Он утверждал, что необходима борьба против «укоренившегося обычая приурочивать политическую свободу к разрешению социальных вопросов». Иными словами, добившись политической свободы, народ автоматически снимает с повестки дня все остальное. Смело? Но чему удивляться, если в кружок чайковцев входят (и, следовательно, разделяют такие убеждения) радикалы калибра Софьи Перовской.
Будучи в изгнании, Чайковский не участвовал непосредственно в народовольческом терроре. Но всецело помогал своим товарищам в России. Стал одним из основателей лондонского «Фонда Вольной русской прессы». После разгрома народовольцев вошел в антиправительственную аграрно-социалистическую партию, вместе с которой в 1904 году примкнул к эсерам.
Последнее не удивительно. Хотя Ленин в свое время с симпатией и называл народовольцев «молодыми штурманами грядущей бури», но не большевики, а именно социалисты-революционеры были их духовными и политическими наследниками.
Чайковский принял участие в I съезде эсеров в 1905 г. Как и в период кружка чайковцев, стремился по возможности объединить революционные силы. Так, например, он стал одним из организаторов отправки оружия на пароходе «Джон Графтон». В числе адресатов, помимо эсеров были большевики, финляндская партия активного сопротивления, иными словами, практически все партии, поддержавшие Токио в ходе русско-японской войны. Именно японцами и финансировалось само это предприятие…
В 1907 году Николай Васильевич нелегально вернулся в Россию. Несмотря на то, что так называемая революция 1905 года практически завершилась, Чайковский прикладывал максимум усилий, чтобы вновь возродить смуту. Он отправляется в Пермскую губернию к «лбовцам», боевикам знаменитого экспроприатора Александра Лбова. Чайковский даже вызвал для них из США (а точнее Северо-Американских Соединенных Штатов, как тогда писали) специального инструктора – некоего «полковника Купера», эксперта в области партизанской войны.
Однако при очередном переходе границы наш герой был арестован (по одной из версий, благодаря провокации Азефа) и заключен в Петропавловскую крепость. Впрочем, Чайковскому удалось освободиться под залог, а позднее, в 1910 году с него были… вообще сняты (вот они – «ужасы» царизма!) все обвинения.
Легализовавшись, Чайковский отказался от революционных методов и обратил свою энергию на эволюционный путь развития. По мнению Мельгунова, он разделял призыв писателя Владимира Короленко: «те, с которыми вы боретесь, тоже люди, не злодеи». Участвовал в кооперативном движении, активизировавшемся в годы столыпинских реформ, работал во Всероссийском союзе городов. Когда началась Первая мировая (Великая, согласно официальной терминологии) война, бывший японский коллаборант призывал революционеров к защите Отечества. Правда, монархистом, в отличие от другого бывшего народовольца – Льва Тихомирова Чайковский не стал, сохранив свои республиканские убеждения.
После февральской революции Чайковский был депутатом Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Обычно эту организацию представляют как радикальную структуру, склонявшую «влево» Временное правительство. В реальности в составе совета наряду с революционерами вошли и вполне умеренные элементы. Одним из таких «искренних оборонцев» (по словам Солженицына) был и Чайковский.
Октябрь не принял. Избрался в Учредительное собрание от Вятки. После того как «учредилка» была разогнана большевиками бывший революционер сотрудничал с подпольным Союзом возрождения. Решил бежать на Урал. Однако в Архангельске в этот момент готовился переворот, и местные заговорщики предложили ему принять участие в «очень трудном и рискованном приключении, которое могло бы очень легко закончится фатально», как называл его позднее сам Николай Васильевич.
Восстание удалось (оно произошло 2 августа 1918), и наш герой возглавил белое правительство. Военную власть осуществлял генерал-майор (в дальнейшем генерал-лейтенант) Владимир Марушевский. Последний, «правый» (монархист) позже с теплотой писал о «левом» Чайковском, чей «яркий и симпатичный облик» запомнился генералу. «Я для Николая Васильевича являлся представителем совершенно другого мира, может быть, ему не симпатичного и, безусловно, чуждого, и, тем не менее, он сумел стать на государственную точку зрения… он был хозяином, искренне говоря, пользовавшимся большим доверием массы населения». Чайковский мог не только понимать интересы консервативного сегмента общества, но и выступать по ряду вопросов, как консерватор.
В это время в Париже проходила мирная конференция, призванная урегулировать отношения в Европе после окончания I Мировой войны. Белые попытались (неудачно) принять в ней участие с целью создания (и признания) альтернативного большевикам Русского правительства. С этой целью 24 января 1919 года в столицу Франции отправился и Чайковский, пригласив на свое место генерала Евгения Миллера (кстати, тоже монархиста).
Правительство создно не было. Интересующихся отсылаем к чрезвычайно информативным и интересным «Воспоминаниям секретаря одной делегации» писателя Марка Алданова. Сам же Николай Васильевич сначала в Париже, а затем в Лондоне, до конца жизни продолжал борьбу за Россию поддерживал контрреволюционные движения Колчака и Деникина – активно сотрудничал с самыми разными политическими и общественными организациями. Но время было уже упущено. Навсегда…
В свое время Сергей Мельгунов на чествовании Николая Чайковского сказал, что революционная деятельность юбиляра была «сознательным служением русскому народу», потому что Чайковский был «революционером-творцом, а не революционером-разрушителем».
Жаль, что такие революционеры, сохранившие в себе здоровый заряд консерватизма, были всегда в меньшинстве. Или все-таки они были не революционеры, а консерваторы?