Кто такой Лео Штраус? Каким бы наивным и простым этот вопрос ни казался, едва ли к нему стоит относиться как к таковому.
Нам, тем, кто более менее знаком с современной западной мыслью, кажется, что это американский политический философ еврейского происхождения, вовремя перебравшийся в Соединенные Штаты из Германии и там обретший свою славу оригинального мыслителя, а также одного из выдающихся эмигрантов наряду с Ханной Арендт, Эриком Фегелином, Гербертом Маркузе, Гансом Моргентау и далее по списку. Нам, конечно, не зря так кажется. Лео Штраус действительно был таким человеком.
Среди его оригинальных идей – защита этического абсолютизма, то есть вечных ценностей, «крестовый поход» против историцизма в политической философии и «позитивизма» в социальных науках. Кроме того, его перу принадлежит почти полтора десятка книг, вышедших при его жизни (и еще кое-что после смерти), в которых он представил оригинальную интерпретацию истории политической философии – Аристофана, Платона, Ксенофонта, Макиавелли, Гоббса и других великих.
Однако одним из самых интересных и загадочных мест его философии стал особый метод чтения этих великих философов – эзотерическое прочтение. Согласно этому подходу великие умы, познавшие истину, не могли передать ее открыто своим последователям и поэтому вынуждены были писать между строк. То есть они предлагали явное учение для всех и тайное – для избранных. Вопрос о взглядах Штрауса на эзотеризм до сих пор остается нерешенным – что и для кого хотел сказать Штраус, поведав о великой тайне, но вместе с тем ее не раскрыв.
На русском языке уже есть три книги Штрауса, несколько его статей и даже кое-какие статьи о нем. Однако если и есть какой момент относительно его философии, который не был бы вполне освящен русскими исследователями, так это вопрос о связях Штрауса с евреями и иудаизмом.
Один из исследователей творчества Штрауса однажды так и поставил вопрос: «Каким евреем был Лео Штраус»? Оставался ли он евреем всю жизнь или все же выбрал ассимиляцию?
Так или иначе, в 1962 году, за одиннадцать лет до своей смерти, Штраус прочел публичную лекцию «Почему мы остаемся евреями». Между прочим, вопрос об эзотеризме тоже нельзя решить, не обратившись к «еврейским исследованиям» Штрауса.
Через «еврейский вопрос» может быть лучше понята связь Лео Штрауса с консерваторами и особенно неоконсерваторами. Тем более что многие эту связь отрицают. Или, во всяком случае, не придают ей особого значения. В то время как Ирвинг Кристол, крестный отец неоконов, не раз ссылался на Штрауса как на человека, идейно вдохновившего неоконсерватизм. Но это – лишь верхушка айсберга. Тема еврейских корней политической философии Штрауса и вопрос, насколько он сохранял верность этим корням, гораздо более сложная и объемная. Поэтому давайте начнем с самого верха.
«National Review» был первым и главным консервативным журналом в Соединенных Штатах. Он открыто и активно пропагандировал консервативные ценности. Крайне важно то, что Штраус читал это издание, о чем признался в письме редактору журнала. Более того, Штраус признается и в том, что согласен со многим написанным в издании.
Однако позиция издания относительно государства Израиль заставила Штрауса выйти в публичную политическую жизнь и опротестовать некоторые мнения авторов издания. Это письмо – вообще одно из немногих высказываний философа в публичной сфере. Что и делает текст особенно интересным.
В целом же обращение говорит само за себя. Лео Штраус пытается объяснить только-только формирующемуся консервативному движению в США, что сионизм едва ли не более консервативен чем то, что американские правые подразумевали под консерватизмом. Поэтому консерватизм должен включить сионизм или во всяком случае не быть откровенно антисемитским.
Несколько десятилетий спустя многие видные американские правые (неоконы Норман Подгорец, Ирвинг Кристол, либертарианец Мюррей Ротбард) осуждали антисемитизм на страницах именно «National Review». В их числе, естественно, был и Уильям Фрэнк Бакли-младший, тот самый редактор, которому Лео Штраус писал свое письмо в 1956, защищая государство Израиль. (См.: National Review. 1992. Vol. 44. March 16).
Были ли определенные идеологические изменения в американском консерватизме связаны с четко выраженной позицией Лео Штрауса по еврейскому вопросу или это случайность? Это вопрос другого и гораздо более глубокого исследования.
Лео Штраус
Письмо редактору
Государство Израиль
В течение некоторого времени мне приходил журнал «National Review», и я согласен с большинством статей, в нём опубликованных. Есть в нем, однако, одна составляющая, которая совершенно ускользает от моего понимания. Мне непонятно, каким образом авторы, которые пишут о государстве Израиль, находятся к нему в безусловной оппозиции.
Причины такого положения дел не объясняются; немногие возражения обретают голос. Так как я не могу утверждать, что причинами подобных заявлений служат грубые фактические ошибки авторов или же их полное непонимание предмета, следовательно, меня подвергают искушению уверовать в то, что обсуждаемые авторы руководствуются антисемитизмом. Но я научился противостоять искушениям. В течение целого академического года (1954-1955) я преподавал в Университете Иврита в Иерусалиме, и то, что я собираюсь сказать, основывается исключительно на том, что я видел своими собственными глазами.
Первое, что поражает в Израиле, это то, что он представляет собой западную страну, которая обучает своих многочисленных иммигрантов с Востока в духе Запада: Израиль – единственная страна, которая является форпостом Запада на Востоке. Более того, Израиль – страна, окруженная смертельными врагами, обладающими значительным численным превосходством, и также страна, в которой одна единственная книга занимает абсолютно главенствующее положение в инструкциях, которые дают начальным и старшим школам – Ветхий Завет. Какими бы ни были ошибки конкретных людей, в целом сам дух страны может быть описан в следующих словах: героический аскетизм, близкий библейской древности. Консерватор, как я понимаю этот термин, это человек, который верит в то, что «всё благое – это унаследованное». Кроме Израиля я не знаю современной нам страны, в которой эта вера была бы сильнее и менее апатична.
Но страна эта бедна, в ней не хватает нефти и множества других вещей, которые приносят большой доход. Начинания, на которых покоится Израиль, могут показаться донкихотскими. Университет и государственные учреждения находятся в радиусе обстрела иорданского оружия. Возможность катастрофического проигрыша или провала очевидна и всегда близка. Консерватор, как я понимаю этот термин, это человек, которому отвратительна вульгарность, но утверждение, которое делается исключительно из расчета и которое слепо к благородному начинанию, вульгарно.
Я слышу мнения о том, что страна эта управляется профсоюзами. Я полагаю, что это чудовищное преувеличение. Но будь даже это мнение верным, консерватор, как я понимаю, это такой человек, который знает, что одно и то же устройство может иметь совершенно разные значения в разных обстоятельствах.
Мужи, которые управляют Израилем сегодня, прибыли из России в начале века. Их гораздо вернее описывать как пионеров, нежели как профсоюзников. Это люди, которые заложили основы, будучи обремененными беспросветно тяжелыми обстоятельствами. На них по справедливости ориентируются как на естественную аристократию страны, по тем же причинам, по которым американцы ориентируются на первых пилигримов. Эти мужи прибыли из России, страны Николая II и Распутина; следовательно, у них не было опыта конституционной жизни и истинного либерализма, который представляет собой лишь обратную сторону конституционной демократии, украшенной образцовой юриспруденцией.
На шестнадцатой странице номера «National Review» от семнадцатого ноября Израиль называют страной расизма. Автор, во-первых, не поясняет, что имеет в виду под «страной расизма», а во-вторых, не приводит никаких доказательств в пользу своего заявления. Подразумевал ли он каким-либо образом тот факт, что в государстве Израиль нет светского брака, но есть лишь еврейский, христианский или мусульманский браки, и, следовательно, смешанные браки в нерасистском понимании этого термина невозможны в Израиле? Я не столь уверен, что светский брак при всех обстоятельствах является безусловным благом, чтобы не согласиться с этим конкретным положением в государстве Израиль.
В завершении я хотел бы сказать, что основатель сионизма, Герцль, был фундаментально консервативным человеком, приведенным к сионизму консервативными соображениями. Моральная традиция евреев находилась в опасности от того, что могла преломиться так называемой эмансипацией, которая во многом отдалила их от собственного наследия, а взамен не дала ничего кроме едва ли формального равенства. Эмансипация эта привела к состоянию, которое называлось «внешняя свобода и внутреннее рабство»; политический сионизм был попыткой восстановления той внутренней свободы, простого достоинства, которое доступно лишь тем, кто помнит о своем наследии и верен своей судьбе. Политический сионизм проблематичен по очевидным причинам. Но я никогда не смогу забыть, чего он добился в качестве моральной силы в эру полного расслоения. Он помог остановить волну «прогрессивного» выравнивания почтенных и наследственных различий. Он выполнил консервативную функцию.
Лео Штраус. Чикаго
Перевод Елизаветы Клочковой
