Науки, допускающие широкое теоретизирование при ограниченных возможностях строгой проверки теорий, являются полем ожесточённой идеологической борьбы. Идеология всегда оказывает огромное влияние на создание концепций в гуманитарных и некоторых естественных науках. Причём это влияние зачастую не осознаётся самими творцами и сторонниками тех или иных теорий.
Одной из таких наук является космология.
Становление космологии как научной дисциплины, на твёрдом физико-математическом фундаменте, относится к ХХ веку. Но сам термин возник намного раньше. До ХХ века, точнее – до обоснования Альбертом Эйнштейном (1879-1955) специальной (СТО; 1905) и общей (ОТО; 1917) теорий относительности, космология оставалась довольно отвлечённой областью философского умозрения. Конечно, космологические представления того времени тоже базировались на научной эмпирике и физико-математическом аппарате. Но объёмы того и другого были, как мы теперь понимаем, ещё довольно скудны.
Основой, на которой в ХХ-XXI столетиях развивается научная космология, является ОТО. Её математический аппарат не опровергнут, в её рамках даются точные предсказания, оправдывающиеся в ходе научных исследований. Все мнимые «опровержения» ОТО и СТО раздаются из среды непрофессионалов, «критикующих» данные теории на чисто эмоциональном уровне, «взывая к здравому смыслу» аудитории.
Это полностью относится и к любой подобной критике, продиктованной якобы традиционалистским мотивом – кажущимся тем или иным авторам несоответствием теории Эйнштейна религиозным представлениям о творении Мира и наличии в нём Абсолютного начала.
Между тем, становление космологии как научной дисциплины в ХХ веке тесно взаимосвязано именно с оживлением и модернизацией традиционалистских доктрин.
К моменту создания Эйнштейном своей теории большинство специалистов по умолчанию признавало Вселенную существующей вечно, бесконечной (если не бесконечно большой, то, во всяком случае, не имеющей края) и неизменной в своих фундаментальных характеристиках. Создавая в 1917 г. основанную на ОТО модель Вселенной («Вселенная Эйнштейна») великий немецкий математик и физик столкнулся с проблемой. Получалось, что уравнения ОТО исключают возможность существования стационарной, неизменной во времени Вселенной.
Чтобы не входить в противоречие с общепринятыми представлениями, Эйнштейн дополнил космологические уравнения произвольным параметром «лямбда». Он обозначает коэффициент, который автоматически принимает значения, препятствующие изменению объёма Вселенной и обеспечивающие её вечное существование. В последующем Эйнштейн сам назвал введение «лямбда-члена» самой большой ошибкой в своей жизни (хотя в этом он поторопился, поскольку сейчас этот параметр используют для обозначения энергии расширения пространства – «тёмной энергии»).
Сразу после окончания Гражданской войны в России молодой профессор Петроградского университета Александр Фридман (1888-1925) взялся за анализ следствий, вытекающих из уравнений ОТО. Выходило, что, несмотря на «лямбда-член», Вселенная всё равно должна сжиматься или расширяться – в зависимости от средней плотности вещества. Результаты своих вычислений Фридман опубликовал в 1922 г. в немецком «Физическом журнале». Эта публикация обратила на себя внимание Эйнштейна, который объявил выводы русского учёного ошибочными.
Лишь после смерти Фридмана Эйнштейн признал его правоту.
Параллельно и другие учёные взялись за разработку космологических моделей на основе ОТО. Среди наиболее видных – Виллем де Ситтер (Нидерланды; 1872-1934), Жорж Леметр (Бельгия; 1894-1966). Последний (аббат иезуитов) в 1927 г. первым попытался на научной базе обосновать идею возникновения Вселенной из состояния предельно высокой плотности и малого размера (из сингулярности, как стали формулировать впоследствии).
Эта идея не противоречила новым представлениям об изменяющейся со временем Вселенной. Однако, очевидно, что она не вытекала из неё с логической неизбежностью. Для такого вывода требовалось что-то ещё, и вряд ли мы сильно ошибёмся, если предположим, что иезуитский математик (пусть спонтанно) искал возможности совместить новые научные открытия с традиционной доктриной творения Вселенной.
Как часто бывает в истории науки, новые теории рождаются с некоторым опережением эмпирики, но коль скоро они возникли, фактические данные для их подтверждения находятся быстро. В 1929 г. американский астроном Эдвин Хаббл (1889-1953) обосновал новый эмпирический закон, согласно которому расстояние до других галактик пропорционально величине красного смещения в их наблюдаемом спектре. Это явление напрашивалось на простейшее теоретическое объяснение: объекты во Вселенной удаляются друг от друга, и скорость их взаимного удаления прямо пропорциональна расстоянию между ними.
Другими словами, Вселенная расширяется. Если экстраполировать полученные скорости галактик в прошлое, то получалось, что в некоторый конечный момент времени в прошлом всё вещество Вселенной было собрано в одну точку.
Правда, эта трактовка красного смещения казалась столь непривычной, что сам Хаббл до конца жизни сомневался в ней и пытался проверить различные альтернативные объяснения. Однако объяснение красного смещения как следствия расширения Вселенной стало общепринятым и не поколеблено в науке до настоящего времени, несмотря на наличие маргинальных альтернативных гипотез.
Оно получает всё больше подтверждений по мере изучения объектов Вселенной.
Таким образом, к середине ХХ века в науку твёрдо вошло представление о Вселенной, ограниченной в своём существовании как пространственными, так и временными (снизу и сверху) рамками.
Это представление, если отвлечься от частностей, хорошо согласовывалось с религиозными доктринами о божественном творении мира и грядущем конце света. Данный факт не преминул подметить Римский папа Пий XII, обратившийся 22 ноября 1951 года с соответствующим посланием к кардиналам, ватиканским легатам и членам Папской Академии наук. Папское послание состояло из следующих частей: «Природа и основы доказательств бытия Божьего», «Две отмечаемые сущностные характеристики Космоса», «Изменчивость Космоса – творимая изменчивость», «Неизменная вечность», «Направление изменений», «Вселенная и её развитие», «Начало во времени», «Состояние и количество первоначальной материи».
Понтифик учил, как новые научные открытия следует согласовать с бытием Бога и библейской концепцией божественного творения.
К тому времени русско-американский физик Георгий Гамов (1904-1968) уже обосновал (1948) физическую концепцию Большого Взрыва – рождения Вселенной из сингулярности. Известность, которую эта концепция быстро обрела в научных кругах, также учёл Пий XII в своём обращении.
Вплоть до 1950-х гг. космология в СССР находилась на обочине мирового развития. Главную роль в этом играло то обстоятельство, что получаемые этой зарождающейся наукой данные казались в корне противоречащими постулатам «диалектического материализма».
Советские учёные обязаны были верить, что Вселенная не сотворена и не имеет предела существования во времени, а тут все физико-математические модели опровергают это положение…
Несоответствующие взгляды и научные направления объявлялись «реакционно-идеалистическими».
Космологическое объяснение закона Хаббла долго отвергалось официальной советской наукой также на том основании, что оно отводило Вселенной на существование в прошлом всего два миллиарда лет, хотя геологи уже тогда оценивали возраст самой Земли как более древний.
Как вскоре выяснилось, то была ошибка не Хаббла, а тогдашних методов определения расстояний до галактик по блеску цефеид. Внесённая уже в 1930-е годы корректировка позволила пересмотреть величину постоянной Хаббла и подправить хронологию Вселенной. Время начала её разлёта из сингулярности стало оцениваться уже в 10 млрд. лет и более, что находилось в хорошем соответствии с предсказаниями Фридмана. Тем не менее, до середины 1950-х годов советская наука находилась в стороне от мировых достижений науки о Вселенной, что было вызвано чисто идеологическими причинами. Само имя Фридмана было возвращено в историю отечественной науки только в связи с его 75-летием в 1963 году.
Вся совокупность научных данных указывала на ограниченность существования Вселенной во времени. Это с неизбежностью порождало вопрос о первопричинах возникновения Вселенной. Но, поскольку нельзя сказать ничего определённого о том, что находится за пределами – пространственными и хронологическими – нашей Вселенной, постольку вопрос о первопричинах логически допускает, среди прочего, вмешательство сверхъестественной силы.
Попытки строго научного решения данного вопроса породили в конце прошлого – начале нынешнего века множество гипотез. Мейнстримным направлением в настоящее время является группа гипотез т.н. инфляции – постоянного рождения Вселенных благодаря непрерывным флуктуациям извечного скалярного поля. Хотя у всех таких гипотез имеется безупречный математический аппарат, но они принципиально не проверяемы.
Постулируемые ими субстанции априори лежат вне возможностей нашего эмпирического познания. Во всяком случае, наука пока не в состоянии указать критерии практической проверки подобных гипотез.
Логическим следствием концепции вечной инфляции является представление о множестве вселенных – Мультивселенной. Одной из вселенных является наша. Таким образом, концепция инфляции есть, среди прочего, попытка объяснить пригодность Вселенной для возникновения жизни и разума. Коль скоро теория Большого Взрыва подразумевает, что фундаментальные характеристики Вселенной возникли эвентуально и вообще-то могли быть какими угодно, то лишь допущение наличия множества вселенных «без наблюдателей» может объяснить наше с вами существование.
Это составляет суть антропного принципа.
Альтернативой ему является допущение сверхъестественной силы. Неудивительно поэтому, что открытия астрономии и физики ХХ – начала XXI веков, чем дальше, тем больше, вопреки агностической парадигме современной науки, укрепляют многих людей, знакомых с этими открытиями, в признании идей извечного Творца и Божьего промысла о появлении человека.
При этом попытки современной космологии научно, т.е. агностически (по Лапласу – не нуждаясь в гипотезе Бога), описать то, что находится за пределами Вселенной, вызывают непрофессиональное, профаническое, но вполне законное недоверие. Определённый когнитивный диссонанс неизбежно возникает в некоторых ситуациях. Например, когда узнаёшь, что параметры видимой части Вселенной (Метагалактики или нашего домена Вселенной) очень хорошо согласуются с параметрами… чёрной дыры, согласно классическому уравнению Карла Шварцшильда (1916)!
Вычисленная сегодня средняя плотность Вселенной, позволяющая, следовательно, рассчитать её массу в единице объёма, указывает на то, что наш домен Вселенной меньше критического радиуса Шварцшильда для гравитационного коллапса объекта!
Означает ли это, что мы живём внутри чёрной дыры? Такое представление не противоречит гипотезе о поверхности чёрной дыры как о воротах между вселенными (причём однонаправленных – только внутрь). Но не мудрено увидеть в этом и то, что математика просто запуталась в собственных нагромождениях и пытается объяснить непонятное через неведомое. X + Y = Z, где неизвестны все три параметра.
Диалог профана с профессионалом по таким вопросам всё больше напоминает примерно такой сценарий. «Что такое в этой конструкции Х?», – спрашивает профан. «Это то, что получается при вычитании Y из Z», – отвечает специалист. «Хорошо, а что представляет собой этот Y?» – вопрошает профан. «Это же очевидно, – несколько насмешливо отвечает профессионал. – Y есть то, что остаётся от Z, если от него отнять Х». «Но чем же в таком случае является этот Z?!» – в недоумении снова вопрошает профан. «Как, неужели Вы до сих пор не поняли?! – искренне удивляется специалист тупоумию собеседника. – Z как раз и есть то, что получится, если сложить вместе X и Y!»
И что самое интересное, специалист убеждён, что отлично понимает всё, о чём ведёт речь, тогда как профану она представляется именно так, как я сейчас изложил.
Все научные космологические модели, созданные за последнее столетие на базе теорий Эйнштейна и его последователей, поражают тем, что они в том или ином виде повторяют элементы различных религиозных доктрин более чем тысячелетней древности.
Упрощая, их можно свести к двум сценариям: 1) Вселенная имела начало во времени и будет иметь конец (что согласуется с традицией аврамических религий);
2) Вселенная развивается циклически, переживая периоды расширения, сжатия, коллапса, уничтожения, возрождения, повторного расширения и т.д. (что согласуется с индуистскими и буддистскими воззрениями).
На эту особенность обращают внимание авторы учебника МГУ по истории астрономии (Еремеева А.И., Цицин Ф.А., 1989): «Поднимаясь к истокам этой [космологической] проблемы, мы не без удивления узнаём, что уже древние мыслители не только думали о том же, но и выдвигали идеи, с которыми перекликаются некоторые новейшие космологические гипотезы […] От любой достаточно общей современной идеи можно дойти до сходной догадки […], высказанной на заре астрономии».
Но не означает ли это, что наука принципиально не продвигается к познанию основ мироздания, лишь повторяя круг за кругом всё те же идеи, которые уже были высказаны в ходе истории человечества?
Не бьётся ли наш разум в замкнутом цикле схем, обусловленных самим характером нашего мышления? Остаётся утешаться лишь тем, что этот разум, при всём своём несовершенстве, есть лучший из пока известных нам инструментов познания, данных природой.
Или – уповать на наличие разума, более высокого, чем наш, и на Его Откровение, что не перестают делать традиционалисты. Ведь любой успех науки указывает в то же время на её ограниченность.
