Бородатая трагедия

В наше время даже самые реальные трагедии приобретают душок мрачных бородатых анекдотов с абсолютно предсказуемым концом. Стоит только рассказчику рот открыть, все уже знают последнюю фразу. Сейчас вот офонаревшее от бессмысленной сытости и марихуаны вымирающее племя евроамерикосов, скромно называющее себя мировым сообществом, примется себя и нас уверять, что Немцова убил Путин, потому что очень его боялся. Понятное дело — стоит только в России провести честные и открытые выборы, народ вышвырнет из Кремля кровавого диктатора и на руках внесет туда матерого демократа. Немцов ведь самому Ющенко советовал — так уж Россию точно спасет! И, разумеется, раньше или позже список Магнитского будет пополнен списком Немцова, и все следователи, которые будут вести это дело, попадут под западные санкции, если раскроют что-нибудь не то. Давненько не было повода поговорить об оппозиции как о чем-то большом, серьезном и значительном. Вновь начать относиться к оппозиционерам не как к смешным пустым марионеткам, а как к живым людям, которым можно сочувствовать. Вот теперь повод появился. Жё суи Немтсофф. Турчинов — известный человеколюбец, справедливец и сострадалец всем невинно убиенным — вот уже уронил скупую мужскую слезу: «Я его хорошо знал. Борис был неординарным, смелым и откровенным человеком. Таким он и останется в нашей памяти. Россия потеряла еще одну выдающуюся личность, которая отказалась жить на коленях». Скажи мне, кто твой друг… Если верить антисоветчикам былых времен, следователи говорили жертвам процессов 37-го года: вы уже не можете послужить революции своей жизнью, так послужите ей хотя бы своей смертью. И те с готовностью шли на убой, напоследок произнося в зале суда, если воспользоваться выражением из Шахерезады, дозволенные речи. Кстати, о цитатах. Не могу не процитировать себя, любимого. Кто не читал (а таких, естественно, большинство) или забыл: это от лица яро оппозиционного журналиста, который так увлекся борьбой с русским фашизмом, что не заметил, как стал американским шпионом. Роман «Се, творю», написан пять лет назад. *** Он разлюбил детективы. Странно вспомнить, что еще каких-то полгода, скажем, назад, не говоря уж о временах более отдаленных, ему отлично помогали отдохнуть и отвлечься от мелко лезущих в глаза и в уши сиюминутных дел, так похожих на писклявый и кусливый гнус, иронично помпезный юмор Флеминга, душераздирающие интриги Ле Карре, виртуозно свитые стальные паутины Клэнси, обстоятельные до занудности, но живенько усыпанные трупами лабиринты Ладлэма… С какого-то момента они перестали потешать и стали тревожить; он не сразу это осознал, и поначалу только удивлялся, отчего при перелистывании любимых книг в душе воцаряется не мир, но смятение. А потом понял: именно в зубодробильных детективах пусть и мимоходом, на третьестепенных отростках сюжета, но устрашающе неприкрыто явлена судьба малых, по случаю завербованных агентов, раньше или позже оказывающихся для самой же вербующей стороны расходным материалом, которым так легко жертвовать ради победы главного героя. Бессмысленно было уговаривать себя, что это, мол, литература, и в жизни все иначе, что читатель, мол, и читать не станет, если вспомогательные мертвяки, точно высохшие насекомые, не будут осыпаться с каждой страницы. Мозг капал сам себе эти успокоительные капли, а сосало-то под ложечкой. Он перестал такое читать. Зато, как бросивший курить к чужой сигарете, как запойный к рюмке, он стал с пугливым вожделением тянуться ко всякого рода мемуарной и документальной литературе. Здесь рыцари плаща и кинжала оказывались пусть уж не гуманными, с какой стати им быть гуманистами, не смешите — но, по крайней мере, в ответе за тех, кого приручили. Конечно, в меру. Так, чтобы не мешало делу. Странная мания началась с произведшей жутковатое, но загадочным образом живительное впечатление книжки знаменитого Боба Вудворта — того самого, что на пару с коллегой Бернстайном еще в молодости журналистским своим расследованием породил Уотергейтский скандал… «Когда поступало сообщение о каком-то молодом перспективном политическом деятеле или многообещающем министре, Кейси писал на полях: «Можем ли мы его завербовать» или «Вербуйте» и ставил знак «!» — «очень важно». Китай и СССР были «трудными объектами». Россия более тяжелый объект, мало поддающийся проникновению. Оперативному сотруднику, работающему под прикрытием посольства США, годами приходится развивать отношения с каким-то чиновником или военным офицером до того, как сделать ему вербовочное предложение. …Во время перестройки советские люди стали совершать больше поездок за рубеж, и там с ними легче устанавливать контакты. Кейси был уверен, что среди них есть люди, питающие отвращение к своей системе и правительству. Он считал, что предложение работать на Соединенные Штаты должно восприниматься ими как признак особой благосклонности». *** Последняя цитата перекочевала в мою книжку из: Вудворт Б. Признание шефа разведки (Woodward B. Veil. The Secret Wars of CIA. 1981-1987). М., 1990. С. 280-283. Конечно, сейчас очень много грязи выльется. Не хочется чересчур усердствовать, вливая свою скромную струйку в могучий поток народной свободы слова. Но на несколько деталей хочу обратить внимание, потому что на них вряд ли обратят внимание многие. Первое. На украинской длинноножке, которая удостоилась возможности выгулять великого оппозиционера в полночь по мосту, ни царапины. Не могу отделаться от мысли, что — не случайно. Гуманизм киллеров? Ой-ой… Скорее, чтобы могла дать правильные показания. Например, назвать черную машину белой. Или что-нибудь потоньше да позаковыристей. Вы думаете, красоток братского народа интересует поимка реальных убийц? Вспомните красоток, готовивших коктейли Молотова для Дома профсоюзов в Одессе. Второе. Обратили вы внимание, как оперативно Хакамада вбросила среди двух главных версий происшедшего — черносотенцев? Мы уж и думать забыли, что Немцов — еврей, мало ли у нас евреев, да кого-кого у нас только нет… А вот она напомнила немедленно. В Европе — реальный антисемитизм на подъеме, евреи в Израиль драпают, Берл Лазар на днях публично под телекамеры говорил, что как, мол, в России хорошо, что такого нет — так вот вам. Европе уже не так обидно. А Хакамада — она грудью встанет на пути черной сотни. Которую сама же и выдумает. Сладостно и почетно геройствовать на пути противника, которого выдумал сам. Третье. Не исключаю, что это — пусть даже через третьи и четвертые руки переданный сигнал от ЦРУ остальным своим выкормышам. Мол, будете и дальше работать так же плохо — с вами будет то же самое. Подтянись, интеллигенты, поживей, поактивней! Строй держи, песню запевай! Не забывайте — за спиной заградотряды… Мы-то думали, что битва за будущее — она только в фантастике бывает. Бластеры, гиперпространство, межзвездные линкоры… А она — вот она, прям у нас на дворе. Как говаривал фашистский генерал Манштейн в советском фильме «Освобождение»: сражение приобрело характер натянутой струны.