Рубрики
Блоги Размышления

Амальгама как сущность российской политики: возможна ли консервативно-демократическая альтернатива?

Хотя консервативная демократия преимущественно существует сегодня в форме политического умозрения и интуиции, ее преобразование в полноценную политическую стратегию представляется сегодня возможным и востребованным. Произойдет ли это – будет зависеть от усилий научного и экспертного сообществ, а также самого политического класса России.

РI с удовлетворением констатирует, что в то время, как многие идеологические конструкции отжили свое, будучи созданными на слишком короткий срок, наша «консервативная демократия», введенная в оборот политической публицистики Владимиром Никитаевым и затем подхваченная авторами нашего сайта, не теряет своих убежденных сторонников. Один из них – наш постоянный автор, политолог Сергей Бирюков в новой статье размышляет о возможных путях трансформации нынешней «амальгамной» конструкции российской власти, и в том числе в том направлении, которое представляется ему и нам оптимальным.

 

***

 

В 2002 году автор этих строк опубликовал статью в которой рассматривал «амальгаму» – особую форму взаимодействия социально-политических субъектов – в качестве своеобразной матрицы, на основе которой выстраивалась модель организации российской политии и российского политического процесса.

Согласно общему определению, амальгама – это смешивание («сплав») двух и более разнородных социальных общностей (элементов), которое предполагает не полное растворение, но частичное сохранение прежних свойств элементов в рамках нового целого – с признанием приоритета целого перед частью. В общем, хоть пестрая и эклектичная, но все же целостность – превратившаяся в базовую конструкцию и конфигурацию политической системы.

Сильной стороной этой модели является то, что разнородные по своему характеру элементы уравновешивают друг друга и побуждаются к мирному сосуществованию В амальгаме воплощается своеобразная форма российского единства и российского плюрализма (имеющих преимущественно латентный характер).

Одна из особенностей амальгамы состояла в том, что срок жизни амальгамной конструкции был неопределенным, и она постепенно стала восприниматься как что-то постоянное и фундаментально-основополагающее.

Постепенно проявили себя иные более частные особенности данной конструкции  – относительная вторичность формализованных институтов и процедур, высокая роль латентных механизмов выражения и согласования интересов, преимущественное значение горизонтальных связей перед вертикальными.

Амальгама превратилась во всеохватывающую мега-сеть, в которую оказались включены все основные публичные политики, и именно в рамках этой структуры происходят политические «торги» и согласовываются интересы различных «фракций» политического класса. Охват подобными каркасными структурами российской элиты, поставившей страну на грань распада вследствие ведшихся ею в 1990-е годы внутренних войн, равно как и включение ее различных сегментов в несколько «системообразующих» вертикалей (административно-властной, силовой, правительственной, партийной, корпоративной (ФПГ), информационной), обеспечили стране мир и стабильность на длительный период.

В рамках амальгамной конструкции сложилась и действует своеобразная коалиция интересов – поскольку из общепринятых ценностей утвердилась только стабильность, понимаемая как вертикально организованный порядок. Объединяющая идеология внешне присутствует – однако она не имеет ни мобилизационной, ни эволюционной (по крайней мере, ярко выраженной) составляющей.

Таким образом, российский «сплав» не снимает, но покрывает российские внутриполитические, ценностные и идеологические разломы последних десятилетий. Амальгама как конструкция не устранила многолетние (если не многовековые) российские антиномии политического бытия (по схеме «тезис-антитезис-синтез»), – но позволила избежать глубоких и непреодолимых разрывов (в духе «негативной диалектики» Теодора Адорно).  При этом формула «неладно скроено, но крепко сшито» долгое время оставалась едва ли не исчерпывающим ответом на все вопросы относительно достоинств и недостатков созданной системы.

Однако оставался вопрос – возможна ли эволюционная трансформация амальгамы в иное качественное состояние, и может ли она трансформироваться в эффективно работающий механизм общественного развития?  На сегодняшний день мы наблюдаем закрытые (или почти закрытые, как при гильдейской системе рекрутирования) социальные лифты, сравнительно слабо структурированное  гражданское общество (так называемое «общество-каша»).

И способно ли продвигать страну вперед «оппортунистическое» (в неоинституциональном смысле) сообщество, объединяющее либералов, центристов и «левых государственников»? И каковы реальные альтернативы описанному выше «гибридному» порядку – если представить, что его отдельные составляющие выйдут за рамки связывающих их соглашений и попробуют реализовать собственную программу развития страны? Однако и в этом отношении также не стоит питать сколько-нибудь масштабных иллюзий.

Российский либерализм (в качестве не идеологической платформы, но совокупности практик), вопреки многочисленным обещаниям, так и не продемонстрировал своей готовности отказаться от социал-дарвинистских установок и рассматривать условное консервативное большинство не как «реакционное сообщество», но как главного субъекта национального развития.

Качественное развитие возможно только после последовательного преодоления последствий аномии 1990-х годов, источником которых как раз и стало активное применение социал-дарвинистских технологий («война всех против всех»), призванных «расчистить» дорогу для «глубоких реформ». Между тем, как показал опыт трансформаций 1990-х годов, популяризируемая тогда «модель радикальных реформ» со сталкиванием общества в состояние «холодной гражданской войны» привело к социальному упадку и помешало созданию эффективных институтов (данный вакуум и был заполнен затем описанной выше амальгамной конструкцией).

Российский патриотизм («державничество»), будучи востребованным российским обществом, пока не поднимается до рефлексии по поводу своих глубинных оснований и долгосрочных целей, в то время как государственной идеей нередко прикрываются корпоративно-бюрократические интересы и торжество рутинных практик в управлении страной – без приспособления к изменяющейся общественной ситуации и общественным запросам.

Российский социализм в лице своих основных «системных» политических представителей (КПРФ) все более превращается в комплиментарную идеологию без значительного мобилизационного потенциала, в то время когда представители более радикальных его версий очевидно маргинализированы.

Главное же состоит в том, что общероссийская долгосрочная формула развития в результате всех перечисленных поисков и комбинаций не вырисовывается. Модель же «замораживания ситуации», связанная с избеганием решения накопившихся проблем, не является соразмерным ответом на современные внутренние и внешние вызовы.

Что же может предложить в существующей ситуации направление политической мысли, именуемое «консервативной демократией»?

Прежде всего – последовательную эволюционную стратегию дальнейших российских трансформаций. В этой связи следует помнить, что консервативная демократия – продукт рефлексивной политики (вместо политики по наитию и без всякой рефлексии).

Помимо этого, консервативная демократия – это идеологическая платформа,  понимающая народ России  как качественную, а не количественную общность («электорат») – что призвано обеспечить последнему подлинную субъектность в качестве сообщества людей, обладающего правом совершать политический выбор на основе своей исторической идентичности и связанных с последней ценностей (понимаемых не в директивном, а консенсусном смысле). Благодаря этому, народ России получает некоторую гарантию от депривации и присвоения (перетолкования) его воли очередной группой «прогрессоров» или иных «идеологических конструкторов» – а также известные гарантии сохранения своей субъектности.

Помимо этого, консервативная демократия – понимает элиту не как некоторое статусное состояние (с соответствующим набором привилегий), но как определенную миссию, связанную со служением обществу, а также тому, что принято называть «общественным благом».

Консервативная демократия – направление мысли, рассматривающее идеологию как продукт консенсуса между государством (представленным политическим классом) и обществом по поводу политических ценностей и долгосрочных целей развития, в рамках которого не остается слишком много места для различных форм «манипулятивной инженерии».

Консервативная демократия – политическая концепция, понимающая институты как продукт общественного консенсуса. Последний мыслится необходимым, поскольку общество не может развиваться, не преодолев масштабных проявлений депривации и маргинализации.

Наконец, консервативная демократия – это доктрина, исходящая из убеждения в том, что общество должно быть одинаково интегрировано и по-горизонтали, и по-вертикали; поскольку слабость горизонтальных связей – слабость общества в целом,  а эта слабость усиливает угрозу возникновения войны всех против всех, с которой Россия столкнулась в период масштабнейшей Гражданской войны первой трети ХХ века.

И хотя консервативная демократия преимущественно существует сегодня в форме политического умозрения и интуиции, ее преобразование в полноценную политическую стратегию представляется сегодня возможным и востребованным. Произойдет ли это, – будет зависеть от усилий научного и экспертного сообществ, а также самого политического класса России.

Автор: Сергей Бирюков

Доктор политических наук, профессор, профессор Кемеровского государственного университета (Кемерово), директор лаборатории «Центр изучения евразийского пространства» (СИУ-РАНХиГС, г. Новосибирск)