Метка: заметки читателя

Да, он говорит зачастую странные, иногда решительно непродуманные мысли, сам запутывается в рассуждениях. Но ведь это пишет совсем молодой человек – ему лишь двадцать лет в начале и двадцать два года в конце истории сотрудничества с «Русским Соловом». И если сделать поправку на возраст – и на ощущение радикализма, переживание борьбы – то за ним, казалось бы, никак нельзя отрицать ни ума, ни способностей. А затем он мало в чем меняется – то есть интересна здесь своеобразная остановка развития. Но они – а ведь это относится и к постоянному оппоненту Зайцева из «Современника», Максима Антоновича – так и не вырастают, замирая в вечной юности мысли, которая не старится, а дряхлеет, ветшает.

Оказывается, что Париж, “запад”, несопоставим с “востоком” – Набоб оказывается “простаком” перед его лицом (что реализует другую черту “востока” – наивность) – а в целом “восточная”/”западная” рамка постоянно вертится, стороны обмениваются чертами – так, кукловодом всей интриги против Набоба оказывается бывшая одалиска бея – но она-то, в отличие от Набоба, оказывается и ближе всего к тому, что стать вполне “своей” в парижском обществе.

Для советской литературы этот текст оказался неприемлем – но и для русской эмиграции в 1930-е он оказался чуждым. Впервые в авторской редакции, не искаженный цензурой, роман вышел в 1990 году – и вновь попал в неудачное для себя время. Роман оказывалось невозможно однозначно включить в ряд текстов, «разоблачающих» советское прошлое, теперь он оказывался неуместным уже противоположным образом, как один из «сталинистских текстов». То, что эмигрантским критикам показалось неправдоподобным – образы главных героинь, сестер Нинки и Лельки – в действительности являлось буквально документальным. В основу первой части лег реальный дневник, который вдвоем вели двоюродные сестры, одна из которых пришла к Вересаеву в 1924 году – собираясь оставить ему дневник и покончить с собой.