Русская истина
Ему было трудно писать о чем-то другом, кроме себя и своего мира – ведь и самая удачная его повесть, «Кто виноват?», не только автобиографична, но и становится для самого Герцена несколько лет спустя своеобразным «зеркалом», когда он размышляет над вопросом – Бельтов ли он или все-таки другой. Собственно «литература», художественное в литературе – с большим трудом становилось предметом его анализа.
Его любимый герой, который он вспоминает на протяжении всей жизни – Сулла, как привлекает его внимание и Тиберий – общи в его глазах презрением к людям, выношенным, тяжелым. Но его восхищает Сулла своим отречением от полноты власти на вершине могущества – Байрон мечтает презирать, и при этом стремится к тому, чтобы это презрение было увидено, оценено, вызвало восхищение – всех тех, кого он презирает.
Та проблема, которую должна была решить правящая элита – это не, как выиграть войну, а какими могут быть стратегические приоритеты в условиях войны, с заведомо невозможным победным для России исходом. В итоге, оказывается, стратегия, которая была сформирована Паскевичем, должна была свести к минимуму плачевные последствия поражения в Крымской войне, а не выиграть ее.