Издалека
Мир прекрасен и удивителен в своем продуманном прообразе. Как известно, И.Кант в эстетическом его совершенстве усмотрел доказательство бытия Божия. Но природный мир суров для «двуногого существа без перьев»; между тем его уязвимость послужила двигателем прогресса в деле обустройства жизненной среды будущего.
Наступил мир цивилизации, возникший как искусственный защитный слой для голого человека на голой земле перед лицом несоизмеримых с ним по мощи природных стихий и в корне ослабивший зависимость от них.
Вместе с цивилизацией человечество переходит из оборонительной позиции в наступательно-преобразовательную, обретает определенную защищенность и свободу от природной детерминации, в общем однообразной (при регулярной иррегулярности своих стихийных катастроф). Условия существования перестают быть целиком заданными извне и становятся «рукотворными» и относящимися к сфере ответственности человека. На месте диктатуры природных условий воздвигается социальная система, задающая параметры общественного бытия. И в ней-то все и дело.
***
Что же несет нам система, сложившаяся на сегодня в волнующей нас стране России?
Была тысячелетняя самодержавная монархия; в начале ХХ века ее сменила конституционная парламентарная монархия; в 17-м году путем революционного переворота наступила 70-летняя эпоха тоталитарного коммунистического режима. Наконец, в начале 90-х совершилась бескровная демократическая капиталистическая революция (т.е. контрреволюция) отказа от плановой экономики и коммунистической идеологии, система свободного предпринимательства, свободы слова и многопартийности. Это было время великих надежд, подъема духа, грандиозных демонстраций.
Однако сегодняшняя государственная система демонстрирует иной лик, довольно загадочный, хотя и не эксклюзивный. Это не капитализм хотя бы потому, что практически отсутствует конкуренция. Это не правовое государство, потому что, хотя нет запрета на свободу слова, нет и равного доступа к средствам массовой информации (при этом в атмосфере разжигаемого антилиберализма). Провозглашено право собственности, но нет его гарантий. Укоренилась комбинаторика с выборами губернаторов, функционально уподобившихся областным секретарям КПСС. Отменена однопартийность, но неравные условия для формирования партий по сути вернули нас к доминированию одной партии. (Того ли хотела душа наша, когда в Москве мы собирались в миллионные манифестации за отмену 6-й статьи о примате КПСС?). Отсутствует независимость ветвей власти. Сам наш парламент полностью вторит Кремлю. Суд по закону независим, но справедливого решения можно ждать от него лишь тогда, когда в дело не замешана знаковая личность (не считая, конечно, банального варианта – значимой суммы). Преступление и наказание разошлись в разные стороны. И потому суд, этот столп и утверждение правового государства, оказался одним из самых скомпрометированных в обществе учреждений. А что значат «нововведения» с нулевых годов: гимн, возврат к кумачовому военному знамени с советскими символами? За полтора десятка лет все правовые институты в стране принимают все более бутафорский характер, сближая ее, сегодняшнюю, с былым коммунистическим социумом, с которым нас все больше роднит поднимающая голову былая идеология (о чем ниже).
При явном скольжении в прошлое, это еще не воспроизведение Советского государства… Как же назвать эту систему? Вероятно, политически – это авторитаризм; социально-экономически – это монопольный госкапитализм корпоративного типа, сформировавшийся за полтора десятка лет.
Между тем, совсем не эту социально-экономическую и политическую систему несла нам августовская «преображенская революция».
Как же это случилось, что, несмотря на победу демократически-правового строя, т.е. радикально иной по сравнению с предыдущим режимом общественно-экономической формации, страна все больше въезжает в старую, отвергнутую колею? Я не однажды высказывалась по поводу предпосылок этой возвратной траектории; вот они вкратце. С первых же дней президентства Б.Н. Ельцин оказался в ситуации двоевластия, противостояния с лидерами прокоммунистических Верховного Совета и Съезда Р.Хасбулатовым (его известный лозунг: «Вся власть принадлежит Верховному Совету»), а потом и А.Руцким, в конце концов призвавших своих сторонников к вооруженному мятежу и захвату власти. Великодушие президента, амнистировавшего путчистов, и неудача с запретом коммунистической идеологии и коммунистической партии стали зародышем раковой опухоли, разросшейся затем и пустившей метастазы во все сферы и отсеки страны. Это был осевой момент: Конституционный Суд под председательством В.Д. Зорькина, выдвинутого на эту должность группой «Коммунисты за демократию», отклонил президентский указ о запрете всей коммунистической атрибутики вместе с партией, что открыло широкий простор для ожесточенных публичных выступлений бойцов старой гвардии, злейших врагов нового социального строя, при этом, заметьте, не сдвинутых со своих мест.
Однако это еще не все: перед президентом незамедлительно открылся и второй фронт. Как феникс из пепла возникла протестная оппозиция из либерального лагеря, только что бывшая союзницей Ельцина. Возрождался тот самый «беспочвенный» «орден интеллигенции» (Г.П. Федотов) с характерным для него «отщепенством от русской истории и русского государства» (П.Б. Струве). Этот вопрос и стал камнем преткновения, точнее, непреодолимой разделительной стеной между президентом и его недавней поддержкой. Обнаружилось, что бывшие союзники имеют разное представление о будущей России: президент верил, что «Россия возродится», он верил в свободную и великую историческую страну, в то время, как передовая оппозиция видела в органической России «тюрьму народов» и жаждала освобождения от традиционного российского наследия и вхождения страны в европейской конгломерат в качестве одного из типичных западных государств.
В итоге сложилась неожиданная конфигурация, когда два радикальных противника – тоталитарии и новые либералы – объединились на почве борьбы с президентской властью. Либерально-интеллигентский лагерь включил в свой пропагандистский лексикон зубодробительные штампы коммунистического лагеря: «антинародный, парафашистский режим», «расстрел Белого дома», «в 93-м году был совершен государственный переворот, нарушена Конституция» (не существовавшей уже РСФСР!) и т.п. (что Зюганов, что Явлинский – в одну дуду). Но пережив обращение в идеалы либерализма и безоговорочно им поверив, первый президент России, этот победитель-побежденный, оказавшись фактически в публичном одиночестве, ни разу не отступил от либеральных заповедей, не применил власть, переживая все оскорбительные нападки молча, про себя.[1]
Ситуация противоборства социальных принципов и установок, противодействия антисоциалистическому экономическому курсу младореформаторов на переходном этапе, требующему от населения сознательной выдержки, не способствовала благополучному решению проблемы. В итоге дело построения нового государства по существу остановилось на первом этапе – разрушения системы коммунизма (ворвавшийся в образовавшийся вакуум олигархический капитализм был воспринят населением по пословице «хрен редьки не слаще» и подорвал веру в демократию).
***
А между тем разрушается и расхищается материальная база страны. Земельные угодья, перепрофилируясь или переходя в область запустения, сокращаются, леса лысеют, реки-озера из-за бесконтрольной предприимчивости индустриальных акул капитала высыхают, заболачиваются и загнивают, малые города вымирают. Притча во языцех, ЖКХ на ладан дышит, неся с собой человеческие жертвы, но его, как и многое другое, постоянно перегруппировывают с эффектом крыловского квартета. Восстановление и ремонт вообще не конек руководства (кому интересно латать и штопать?), его хобби, как и раньше, – «планов громадьё», новое, поражающее воображение современников и уж, конечно, благодарных потомков: злосчастный проект «новой Москвы»; идея грандиозного научного центра «Сколково» (вместо насущной заботы об академических городках с давно сложившимся кластером, как в Новосибирске, и других научных центрах и институтах); ЕГЭ, болонская система образования; академическая реформа, обрекающая научное сообщество на подчинение группе чиновников (ФАНО), т.е. означающая развал науки…
Кто не слышал, что человек в нашей стране – самая большая ценность, а дети – наше бесценное будущее? Но шумно прокламируемая «оптимизация» здравоохранения (как и других отраслей), наводит оторопь: при нехватке медицинских кадров ведется массовое их сокращение, включая заслуженных, опытных профессионалов, вместе с сокращением уникальных центров и больниц. Пациенты попадают только в еще больший клинч. Оплата труда врачебного персонала в провинции не поддается оглашению. Тяжелобольные наши граждане, включая крошечных детишек, не имеют помощи в стране: нет ни своих, ни вообще доступных нужных лекарств, ни должной медицинской аппаратуры, ни специалистов…
Вспоминается: «Что это у вас, чего ни хватись, ничего нет!?» (не о военной сфере)!? Остаются частные жертвователи; доброхоты по всей стране собирают с миру по нитке: подайте, кто сколько может, на операцию в Германии, Израиле, да хоть в Новой Гвинее. А вот теперь, к 74-й годовщине начала Отечественной войны развернулась подобная же всенародная акция попрошайничества в помощь бедствующим ветеранам. У нас циклопические суммы идут на небесные операции – по разгону облаков и на прочие фанаберии. А ведь государство наше объявило себя социальным.
Изо дня в день мы слышим о потрясающих происшествиях – от технокатастроф до случаев бесчеловечного обращении с детьми, с зависимыми людьми, с живыми существами вообще, однако при всей чудовищности этих событий они никак не выглядят случайными казусами. Сама допустимость и масштабность их свидетельствует, что это не эксклюзив. Совершенно невозможно вообразить такие вещи в качестве изолированных, случайных явлений вне соотношения с окружающей средой. Так и оказывается: они репрезентативны, типичны для всего населяющего Россию пространства, для ее системы. То же самое с коррупцией, охватившей в последнее время сплошь всю страну; а отношение к ней, судя по результатам борьбы, можно сказать, снисходительное.
Складывается даже впечатление, что у государственной власти и населения страны несколько разные интересы. Государство свои упования вкладывает в военную мощь. А для нынешнего рядового жителя при всем его патриотизме основа бытования – инфраструктура, мало затрагивающая бытие руководящего корпуса. Но ведь именно там, на верхних этажах формируются условия жизни для этажей нижних. Потому даже автобусные остановки начальство переставляет согласно своим задумкам, контрастирующим с практическим обывательским видением на этот счет. И вправду, на верхних этажах социальной пирамиды трудно проникнуться состоянием утомленных жизнью обывателей с натруженными ногами и обремененных всегдашней поклажей.
Однако если бытовая сторона жизни верхов мало связана с таковой жизнью обывателя, это не значит, что их, обывателей, совсем не озадачивает, а подчас даже не вводит в оторопь деградация в масштабе страны на фоне широкой законотворческой деятельности нашего руководства, которое, конечно же, не враг народу своему. Оно и вправду ломает голову над тем, как обустроить жизнь россиян. Ища новые рычаги влияния на действительность, президент даже организовал Государственное всероссийское движение Народный фронт с его прерогативами напрямую влиять на неисправную действительность, отслеживать противозаконную деятельность чиновничества и искоренять ее.
Сколько за это время утекло воды всяких постановлений, указов, законоположений, созвано срочных заседаний, предпринято реформ под бодрыми лозунгами (типа «Россия, вперед!»), а воз ее и ныне там, а точнее, даже откатывается назад. И этому попятному движению подчинено большинство отсеков нашего окружающего бытия.
Разрушительный эффект от описанных выше нововведений последних лет, идущих под лозунгами «оптимизации» и «модернизации», обычно не заставляет себя ждать; «оптимизация» тут же оборачивается ликвидацией; «модернизация» – заменой старого, худо-бедно тянувшего свою лямку, новым – проблемным в использовании или даже диковатым.
***
Почему же «очки не действуют никак»? Одна причина лежит на поверхности, это – закоренелое еще с советских времен наследие, когда между миром начальственной словесности и низовой повседневности пролегала пропасть. Так и сегодня можно подумать, что проведена магическая линия между миром идей, существующих самих по себе, и отторгнутым от них миром вещей; как будто Россия взялась воплотить дуалистическое учение Платона. На самом деле эта двухмирная схема есть принадлежность всякого утопического социального сознания, тем самым и коммунистического официоза, который на месте реальности выстраивал перспективную и радостную картину; человеку в этом мире предстояло жить этим предвещаемым идеальным будущим.
Такая вера в силу слова как бы и не требует подтверждения со стороны реальности, превращающейся в симулякр, а потому и не сопровождается систематической сверкой с реальностью, расхождение с которой может только углубляться.
Но есть и другая, не столько идеологическая, сколько психологическая, или ментальная, причина, коренящаяся уже в национальном сознании.
Русский народ со времен татаро-монгольского ига несет на себе тавро подчинения. Эта трехвековая униженность, неуважение к человеческой личности и примиренность с этим прочно вошли в народное сознание, оттесняя чувство индивидуального достоинства. (Между тем именно самосознание гарантировало римлянам равноправие и демократическое устройство древнеримской республики.) Въевшаяся в натуру готовность подчиняться была долгое время структурным элементом в социальных взаимоотношениях, где любая форма зависимости оборачивается эксплуатацией и унижением зависимого лица. Однако ХIХ век вывел Россию на гуманную стезю; Николай I, как мы знаем, чтил закон больше, чем собственную власть… Однако три четверти ХХ века коммунистическая диктатура не только вернула, но и усилила чувство бесправия. И это – тоже корень бездействия законов.
В итоге законный правопорядок по всей стране перекрывается сегодня сетью нелегитимных, подставных отношений, которые волюнтаристски диктуются вниз всяким стоящим на ступеньку выше лицом. Но эта же схема субординации подтверждается и задается на самых верхах. Разве конвейер всей «новозатейщины» (термин А. Солженицына) отражает нужды и «чаяния трудящихся»? Одностороннее движение сверху вниз, не предполагающее согласования и подотчетности своих действий перед «низами», – таково устройство нашего социума и еще одна причина неудачного его функционирования.
Как видно, указами и корректировками не получается выправить ситуацию. Взаимоотношение верхов и низов нуждается в перестановке с головы на ноги. Иначе говоря, России требуется самоуправление, «как и было сказано» и доказано А.Солженицыным[2]; в своих «посильных соображениях» автор представил глубоко и конкретно продуманную программу, однако оставленную без внимания теми, от кого зависит реальное положение вещей в стране[3].
Самоуправление – это в корне иноприродная нынешней социальная система управления, независимая от чуждых местному населению (землячеству, neighbourhood) чиновных и партийных функционеров, витающих над ними, как замятинские «великие благодетели», от губернских фигур, по сути, не сдвигаемых с места избирателями и отчитывающихся перед верховной властью. При самоуправлении разрешение всех вопросов инфраструктуры и судебных коллизий переходит в руки органов власти, избранных «снизу», «с мест» через независимые союзы и ассоциации и обладающих своим бюджетом. В местную власть, включая органы охраны порядка, избираются хорошо знакомые и авторитетные лица, знающие интересы жителей, служащие им и отчитывающиеся перед ними. Так демократия «малых пространств» избавляется от пороков партийной демократии, в атмосфере которой, как заключает А.Солженицын, «кончена будет наша провинция и вконец заморочена наша деревня»[4].
***
Но социально-экономический разлад в сегодняшней России не единственная причина ее неустройства. Есть глубочайшие когнитивные диссонансы, засевшие в «надстройке». Первый затрагивающий весь новейший мировой порядок: это вопрос об идеологии. С одной стороны, в конституциях передовых демократических стран, а равно и России, возведение той или иной идеологии в государственную воспрещено; с другой, – нетрудно сообразить, что без некоего ее подобия, пусть невербализованного, пусть даже неосознанного, укорененного в глубине человеческой души, скажем, в мировосприятии, заключающем в себе общую иерархию ценностей, никакое человеческое сообщество существовать не может. Вдумаемся, как бы могли протекать договоры и разговоры между товарищами по человечеству и просто сосуществование между ними, если бы у них отсутствовал общий понятийный базис. Тут и доказательств никаких не требуется.
Между тем философия светского государства не размышляет над этим, боясь столкнуться с необходимостью религиозных выводов. Однако наличие общего мировоззренческого основания можно фактически обнаружить (не прибегая непосредственно к теистической аргументации), обратившись к самой природе человека (или «родового субъекта», (по Канту) в которой заложены такие качества, как «совесть»[5], «стыд» и «сострадание» (исключения, как и всегда, лишь подкрепляют правила) с вытекающими отсюда другими этическими нормами. (А откуда они взялись – это уже другой вопрос.) Итак, присущее человеческому роду мировосприятие и есть фактическая основа той самой светской этики, за преподавание которой в школе бьются секулярные сторонники против теологических. Но в итоге оказывается, что именно «религиозные экстремисты» борются за введение в жизнь той самой «светской этики», которой на словах присягают светские либералы. Так почему бы не вывести ее на поверхность и не признать официально в качестве идейно-нравственной платформы человеческого общежития на «месте пустем» и тем закрыть источник растерянности, хаоса и деградации?!
Однако, наблюдая за культурной историей последнего времени, приходится признать, что, несмотря на объявленную деидеологизацию, над Западом уже раскрылся зонтик передовой идеологии безграничных прав и свобод человека, которые успели сломать все границы и принципы светской этики. Новая антропологическая формация ультра-либералов взорвала нормы той самой «светской этики», за которую на словах она рьяно ведет борьбу в общественных дебатах против «религиозных экстремистов», при этом пропагандируя и практикуя бессовестность, бесстыдство, безучастность. И остались одни у нее защитники – эти самые «экстремисты».
Россия, окруженная по сути уже «бывшими европейцами» и американскими носителями апокалиптической гей-революции[6], оказалась и сама погружаема в этот котел. Но у нее на идеологической сцене есть особая, отягощающая ее специфика; и обстановка здесь сложилась не менее тупиковая, чем в ее «реальном секторе».
***
Страшное наше бедствие сегодня состоит в том, что за последние полутора десятилетия законная и неотложная задача высвобождения из-под коммунизма, исторически, официально решенная «преображенской революцией», все больше оттесняется реставрационным натиском вылезшими из окопов отставников истории. Не удавшийся путч 93-го, удается ползучим образом сегодня. Во время бесконечных политических дискуссий со страхом и трепетом ждешь, что того и гляди снова всплывет ненавистное и, казалось бы, погребенное историей, но все чаще возникающее на поверхности имя главного «изверга», который, по мнению митр. Илариона (ура ему!), страшнее Гитлера, поскольку «убивал собственный народ».
Обидно и горько слышать, что близкая нам, но враждебная к нам сегодня и враждующая с нами Украина, а не Россия, бывшая инициатором этого дела, сбрасывает с постаментов каменных идолов коммунизма; что мы не высвобождаемся из-под глыб коммунистической идеологии с ее вождями, с которыми в 90-е мы радостно прощались; когда под всенародное ликование в единодушном порыве свергали Железного Феликса с его насиженного и пугающего места; когда неохватные изображения кремлевского горца люди вышвыривали на мусорную свалку (надеясь, что и на свалку истории), а неприступный каменный особняк ЦК КПСС на Старой площади штурмовали гигантские массы народа… А теперь уже раздаются провокационные голоса снова взгромоздить чекиста №1 «с чистыми руками» на символическое место столицы.
Казалось бы, по логике вещей поезд ненавистников новой России давно ушел и теперь должен стоять в депо, а точнее – отправиться на переплавку. Но нежданным-негаданным образом воскресший локомотив стоит под парами и снова готов умчать нас в то самое светлое будущее. Под предлогом спасения отечества снова напяливают на нас удушающий колпак принудительного единодушия и казенного патриотизма.
Не проведена не только декоммунизация, но и десталинизация. Напротив, это имя входит в силу. Легализация кровавого преступника, организатора геноцида и голодомора в России (и, повсюду, куда дотягивалась его клешня), архитектора архипелага ГУЛАГ, прививает нашему народу культ аморальной силы и беспощадной жестокости[7].
А между тем, вдумаемся, не есть ли прославление и внедрение в сознание россиян идеалов и персонажей преступного прошлого, с которым законно покончила в 91-м наша страна, призывом к государственному перевороту?… И не эта ли ожесточенная пропаганда привела к тому, что де-факто он уже совершается и от демократического правового социального государства остается больше бутафории?.. А у страны ни в ее интеллектуальном домене, ни в широкой общественной среде не находится сил для отпора.
***
Дело усугублялось тем, что противостоящая откатному, реставрационному движению передовая интеллигенция несла с собой вместе с ценностями демократии и свободы такие морально-эстетические новации, которые отпугивали рядового россиянина, противореча традиционным представлениям о жизни и моральных нормах. Страна раскололась надвое. Русский человек стоит ныне перед трагическим выбором: между прокоммунистической демагогией, спекулирующей на российской традиции, и – непонятными, пугающими, невиданными экспериментами над культурой и жизнью, прокламируемыми «прогрессивной» частью образованного общества под флагом «свободы личности и творчества» (я назвала эту идейно-политическую диспозицию противостоянием партии носорогов и змей[8]). И апология первого пока превалирует, чему способствовал, как мы уже замечали, экономический коллапс переходного периода, подорвавший авторитет демократической идеи. Между тем невольно задумываешься, что из двух предпочтительнее: коммунистическое (со стертыми уже клыками) прошлое или набирающее агрессивную силу гомофильское будущее?
Глядя на экраны российского ТВ, особенно в последнее время, очевидно: кто-то наверху вольно или невольно погружает нас в ситуацию гражданской войны a la 93-й год, для чего реанимируются и выдвигаются на первый план отряды сохранившихся бойцов советского агитпропа, умеющих еще и работать с молодыми кадрами.
Реставрационный политический разворот пагубен и для нашего положения в мире. Давно мы не были в такой изоляции: Европа отворачивается от нас, Америка нас преследует. Их вероломная и корыстная политика в последнее время и очевидна, и возмутительна. (Спектакль слепоглухих, а подчас и немых, устроенный Западом на украинской арене, описан мной в ряде текстов, а главным образом в эссе «Очевидное – невероятное»[9]. При всем этом у нас нет другой близкой нам части мира – лишь европейская эйкумена, пусть уже и постхристианская (о ее христианском основании не вспоминают, к сожалению, теперь даже наши церковные просветители); с Европой у нас и общая политическая система. ШОС и БРИКС – мудрые на сегодня решения, означающее и новое (неизвестное в перспективе усиления Китая) положение России в мире. Но никакие восточные части света – ни Китай, ни Индия, ни КНДР – не заменят нам Европы. И главное, только эта цивилизация несет с собой представление о драгоценности суверенной человеческой личности, и того пусть немногого, что в ней осталось от христианской закваски, нет больше ни в какой другой ойкумене. Не осознавать этого и выдвигать наперехват бравурную, наскоро сколоченную идею «Русского мира» – только углублять собственную изоляцию (от сродного мира), а тем самым и – провинциальность.
Между тем надо вспомнить, что в начале 90-х Россия, порвав с экспансионистским курсом смещенной «империи зла», перешла к открытой и доверительной политике по отношению к Западу, но на наш дружеский жест он, по существу, не откликнулся, а лишь корыстно воспользовался ситуацией в своих геополитических целях. И В.Путин тоже никогда не был изоляционистом, что он и теперь постоянно подтверждает и устно, и в печати. Но, к сожалению, вокруг него выстроилась (по принципу личной преданности) такая стена из «империалистических» державников, что теперь не так-то легко через нее пробиться.
В прошлом веке шла раскаленная холодная война, но тогда было понятно, за что она идет: мир был расколот на два блока двух систем – несвободой диктатуры и свободной демократии. Мы, невеликие человеки, жили в первой, но причисляли себя ко второй. И вот, наконец, исчезло это противостояние: на месте СССР явилась Россия, расквитавшаяся с экспансионизмом прошлого режима, и почва для этого системного антагонизма, казалось бы, исчезла… Ан нет, отмороженные энтузиасты прошлого усиленно внедряют в сознание в качестве официальной государственной историософии концепцию единого и неделимого потока российской истории, из которой не должен быть утрачен ни один ее отрезок, «помнить надо все!». И под рацеи о благодарной памяти потомков этот ведущий ныне в России исторический концепт протаскивает за собой апологетику гулаговского режима и натаскивает на русскую историю коммунистический колпак. А ведь тем самым ей присваивается мировой экспансионизм. (Что-то не помнится, чтобы коммунистическая идеология когда-нибудь пересматривала свой изначальный заряд на «мировую революцию»…)
Да, помнить надо все, – но разной памятью! А воздавая каждому по заслугам, не выстраивать все этапы и вождей с царями в одну линию как равно достойных и тем более не перевирать их деяния. Надо помнить серийных человекоубийц, как помнят их музеи Освенцима и концлагерь Соловецкого монастыря. Канцлерин ФРГ А. Меркель, тоже ведь дорожащая своей историей, не ставит памятников Рудольфу Гессу, а развеивает его прах по ветру над неизвестным озером во избежание лишнего повода для нацистских сборищ.
Сегодняшняя суета вокруг нашумевшего вопроса о «переписывании истории», поднятая активистскими историками, в основном сталинскими старателями, занятыми «отмыванием добела» выдающихся злодеев прошлого, как раз и стирает подлинную память,- приравнивая палачей к жертвам, искажая поступки и факты. Дело дошло до того, что опубликованные (30 окт.1992 г.) секретные протоколы о разделе Восточной Европы, приложенные к Пакту Молотова – Риббентропа 1939 года (прозванные «Договором с дьяволом», или «Соглашением двух усатых чертей»), теперь ставятся под вопрос как фальшивые, а в крайнем случае – как необходимые для безопасности Советской державы.
Вот и возникает мысль, что не столько Россия “встает с колен”, сколько СССР.
Мы снова научились лгать и изворачиваться.
Сталинские апологеты голой силы с пламенным мотором вместо сердца и камнем за пазухой вместо совести острым глазом выхватывают из нашего прошлого и настоящего кровожадных исторических персонажей под стать своему кумиру и сочиняют для них изощренные оправдания. Развернулась кампания по прославлению Ивана Грозного. Поистине одна компания человекоубийц! Для всех для них придумывается будто бы неопровержимое оправдание – пусть они множество голов в свое время и поотрывали, зато каковы последствия их деятельности! Каковы достижения в глазах будущих поколений!?
Лживый расчет на добрые плоды с ядовитого дерева! Не здраво рассчитывать, что тирания дает позитивные плоды. Практические плоды эти в итоге, – что в нацистском, что в коммунистическом государстве, – разорение и смятение. Без них, без их беспрецедентных в цивилизованное время жертв и зверств, без «кровавых костей в колесе», Россия достигла бы невиданного благосостояния и процветания, к тому всё шло до переворота 17-го.
Лицемерная теория единой и неделимой российской истории подрывает правоту и справедливость сегодняшней нашей позиции в мире; она только укрепляет засевшее с советских времен предубеждение против нашей страны, доказавшей за три четверти века свой экспансионизм. Ведь Красная армия не только освобождала страны Восточной Европы, но и подчиняла их новому тоталитарному диктату. На смену одному игу приходило другое. И народы «стран Народной демократии» чувствовали себя – под оккупацией (но и мы – тоже!). Если российский официоз настаивает на преемственности с советской политикой и ее революционными сверхзадачами по всему миру, то как странам, перенесшим эту практику, не испытывать перед ней страха (но и нам – тоже!)?! Так, усилиями вошедших в моду пропагандистов[10] Россия по сути выглядит пугалом для Европы (но и – для нас самих тоже!).
И потому до тех пор, пока мы не пересмотрим эту злокозненную позицию, пока в самой России не будет артикулировано, что советские войска не только освобождали Восточную Европу, но и покоряли ее, и пока она в процессе публичного очищения не откажется от своей, якобы, кровной связи с СССР и ее вождями, – обустройства не дождаться на ее земле, ибо не настанет на ней мира (как и в мире в целом).
[1] Более подробно эта ситуация описана мной в статье «Тяжба о России»/ Гальцева Р.А. Знаки эпохи. Философская полемика. М-СПб: Летний сад. 2008. С. 240 – 242.
[2] Солженицын А.И. Как нам обустроить Россию. Посильные соображения. Л.: Советский писатель, 1990.
[3] Отклик на нее можно найти в моей статье: Рената Гальцева. По дороге «Красного Колеса» в обратную сторону, или Борьба на два фронта / Жизнь и творчество Александра Солженицына: На пути к «Красному Колесу». Материалы Международной научной конференции 7-9 дек. М.: Русский путь, 2013.
[4] Солженицын А.И. Как нам обустроить Россию. С.46.
[5] Хотя она, по личному убеждению Ф.М.Достоевского, «без Христа заблудится».
[6] Узаконив извращенные отношения между людьми и объявив наперекор светской этике о непременном насаждении их по всей земле, Соединенные Штаты предприняли мессианскую попытку невиданной мировой революции. Повторю цитированное в другой статье высказывание доктора юридических наук, проф. НИУ Высшей школы экономики М.А.Краснова: «Фундаментальные права в своем изначальном состоянии уже включают ограничение на нравственную аномалию или индифферентность к ней» и, в частности, «запрет на регистрацию однополых браков» (Гальцева Р.А. О симптомах реставрации и симптомах новой цивилизации./ Посев, 2013, № 7. С.11-12.
[7] Дело доходит до того, что какая-то незначительная, пугающая и своим видом и своей сталинистской свирепостью личность на популярном политическом ток-шоу (где был фейс-контроль?) смеет объявлять, что в «”Архипелаге ГУЛАГ” Солженицына нет ни строчки правды». Еще более поразительно, что в этой представительной аудитории подобное, фантастическое по наглости и лжи заявление не нашло возмущенного возражения! Наше достоинство сумел защитить только Сергей Станкевич, голос которого прозвучал одиноко.
[8] См. там же: ст. «Тяжба о России. На рубеже столетий.» / Рената Гальцева. Знаки эпохи. Философская полемика. Гл. 5. Носороги и змеи, или «У дьявола две руки».
[9] «Посев», 2014, № 4; 2015, № 3.
[10] К сожалению, у нас не сформировался ответственно мыслящий политический класс. При жгучей злободневности вопроса о Крыме, по поводу чего против России ведется громкий обвинительный процесс, российские полемисты не овладели даже рядом элементарных, неоспоримых аргументов из международного права, подтверждающих абсолютную законность нынешнего статуса полуострова. Забывается даже зафиксированная в Украинской конституции статья об автономии Крыма, узаконившая право на проведение независимого референдума (См. Гальцева Р.А. Очевидное – невероятное/ Посев, 2015- № 3) . Бывает обидно наблюдать за ходом публичных ток-шоу, настолько неуместные и озлобленные лица туда приглашаются и настолько неумело и нелогично они ведут дискуссии, а оглашаемая ими историческая ложь так и остается повисшей в воздухе.
