Собираясь на круглый стол «Патриотизм на продажу», я ожидал непростой дискуссии. И не ошибся. Сначала некоторых участников стола обидело мое высказывание насчет отстрела фашистов и прочей либеральной сволочи. Ну что делать – современный фашизм имеет либеральное происхождение и является крайней стадией именно либерализма. От фашизма гитлеровского он, безусловно, отличается, причем во многих случаях – в худшую сторону. Любой Геббельс позавидовал бы накалу пропаганды украинских СМИ и тому уровню истерии, до которого они довели свой народ. Людей там уже заживо сжигают на камеру, постят фото обезображенных трупов с соответствующими комментариями, глумятся над гибелью детей. Такими темпами свидомые скоро уже сирийских ваххабитов обгонят с их поеданием сердец и запихиванием взрывчатки в подходящие отверстия на теле.
Так что вывод тут простой – фашистов нужно уничтожать, пока они не уничтожили тебя. А всех, кто им помогает, нужно призвать к порядку и деликатно убедить в неуместности таких действий. Ведь упорные призывы раздавить гадину, вытравить колорадов и порезать ватников чреваты превентивными действиями со стороны обзываемых, которые после сводок из Славянска или Одессы ни к шуткам, ни к толерантности больше не склонны. Так что насчет либеральной сволочи я вполне серьезно.
Теперь второй вопрос. Расстановка приоритетов для патриотического воспитания. Кто для него ценнее – воин или пахарь? Максим Макаренков пишет: «Классическая троица – Созидатель, Хранитель, Воин. Именно на ней была основана вся советская пропаганда, в эффективности которой, думаю, мало кто усомнится… Советский Союз был страной, в которой основой патриотического воспитания был как раз мирный труд, воспевался трудовой подвиг, едва ли не самым почетным было звание Героя Социалистического Труда. Да и какое достижение СССР использовал для оглушительно успешной пропагандистской кампании всепланетного масштаба? Кто так и остался символом СССР? Правильно, Юрий Гагарин, первый космонавт».
C этим утверждением можно поспорить. Главным символом СССР стал не полет Гагарина, а знамя Победы над Рейхстагом, без которого этого полета и не случилось бы. Впрочем, и фашисты могли послать Гагарина в космос в качестве Белки или Стрелки, однако первым космонавтом тогда был бы объявлен какой-нибудь расово верный Вилли Шмидт. Есть здесь еще одна деталь – случись нам повоевать в космосе, самым известным космонавтом стал бы человек, сбивший наибольшее число американских «звезд смерти», а не Гагарин. Вспомним, кто был лучше известен советской молодежи и служил для нее образцом для подражания – Покрышкин с Кожедубом или первые авиаторы братья Райт?
После 1945 года страна долго не воевала, зато активно развивалась, благодаря чему ученые и труженики несколько потеснили воинов, но вовсе не встали с ними на один уровень. Максим Макаренко верно замечает, что трудовые подвиги бывают разные. Подвиг дилера пылесосов «Кирби» или «Гербалайфа», продавшего своей продукции втрое больше нормы, если и станет сюжетом для фильма, то только комедийного. Даже про строителей олимпийских объектов, чья работа считается рядом экспертов трудовым подвигом, сняли именно комедийные сериалы.
Воин, Созидатель и Хранитель могут быть равнозначны только в неком фантастическом обществе. Например, у эльдаров из «Warhammer 40.000». В реальности без Воина Созидатель будет созидать как раб, а Хранитель – обслуживать новых хозяев. А вот Воин Хранителя и Созидателя себе завсегда найдет.
Далее Максим Макаренков пишет: «На мой взгляд, ничего хуже и опаснее, чем призыв к такому вот окопному патриотизму, основанному на поиске врага и единению в окопах под вражеским огнем, представить для сегодняшней России нельзя. Объясню, почему. По сути, сейчас это вариант патриотизма «последнего солдата Империи», героический и безнадежный, – рвануть тельник на груди и броситься на врага с криком, надеясь на славную гибель во имя прекрасного прошлого. У этого патриотизма нет будущего. Он не протяжён вперед, в грядущие поколения. Точнее, так – оставшись в одиночестве, он не протяжён в будущее, замкнут исключительно на поле боя, на «здесь и сейчас». Развитие и историческая перспектива у военного патриотизма появляются исключительно тогда, когда пропаганда Воина поддержана ежедневной пропагандой подвигов Созидателя и Хранителя».
Хочется спросить – а почему же нет будущего у такого патриотизма? Если бы наши предки раз за разом не жертвовали своими жизнями именно так, как описывает Максим, никого из нас бы и не было. И сейчас, как мы видим в Новороссии, русские герои – и простые солдаты, и стратеги-военачальники – совсем не перевелись.
Повторю еще раз свой тезис – при всем уважении к мирным труженикам-Созидателям никакого сравнения с героями войн они не выдерживают. Их истории вызывают рост патриотизма только в том случае, если они максимально приближены к боевым – вдвое быстрее нормы заменить орудия в бронебашне 35-й севастопольской батареи, построить мост под обстрелом, спасти жизнь бойцу в полевой операции без лекарств. Учитель-Хранитель же будет цениться преимущественно в том случае, если быстро и хорошо подготовит роту снайперов или эскадрилью асов, а вовсе не толпу экономистов с бухгалтерами.
И что вообще значит «мирный труд» в понимании советской пропаганды, которую ставит в пример Максим? Разве ювелир-ударник и механик по ремонту подбитых танков, регулярно перевыполнявшие план, имели одинаковые шансы получить Героя Соцтруда? Конструкторы танка Т-34 и «Жигулей», возможно, затратили на свои детища равные силы, но кто из них известней и сильнее отмечен Родиной? Тут нужно не просто хорошо делать свою работу, а делать ее в особо тяжелых условиях, рискуя жизнью или здоровьем, для государственной пользы, а не для себя лично, во славу Божию, а не за солидные надбавки.
Еще один простой пример. Дети-герои. Кумиры подростков. До сих могу сходу вспомнить полдюжины детей-воинов – Валю Котика, Марата Казея и других. И ни одного ребенка – героя труда. А ведь их было значительно больше, но на стендах в пионерлагерях я их не припомню и в школе мне про них не рассказывали. Так что давайте не будем выдумывать бессмысленных идеальных моделей, а честно признаем: пропаганда патриотизма, что в древней Спарте, что в современной России лежит абсолютно в одном тренде, и научно-технический прогресс на этот тренд никак не влияет.
