РI предлагает вниманию читателей интервью с редактором севастопольского портала ForPost Екатериной Бубновой. Наш сайт давно сотрудничает с этим ресурсом, представляющим мнение «чаловской» группы депутатов Законодательного собрания города. Однако нас заинтересовало то обстоятельство, что ForPost, будучи по тематике ресурсом чисто местным, региональным, в последнее время стал чуть ли не единственным прибежищем многих независимых публицистов консервативного лагеря, занимающих явно оппозиционную лоялистам позицию по многим вопросам внешней и внутренней политики. Чем можно объяснить этот поворот ведущего севастопольского Интернет-СМИ к федеральной тематике и консервативному общественному мнению? Означает ли это, что севастопольцы начали сознавать невозможность разделения городской и общенациональной политических повесток? Или же речь идет только о расширении аудитории городского СМИ? Об этом, а также и о героической истории сайта ForPost, поговорила с Екатериной Бубновой главный редактор сайта Русская idea Любовь Ульянова.
Любовь Ульянова
Катя, Вы как-то сказали, что общество в Севастополе еще на что-то влияет. Насколько Вы сами в это верите?
Екатерина Бубнова
У меня есть внутреннее ощущение, что если оно и не влияет, то должно влиять, иначе говоря, правильно, когда общество оказывает влияние. И когда большая масса людей смотрит одинаково на жизнь, случаются такие события, как восстание в 2014-ом году в Севастополе. Это было время, когда все были равны: не было среди нас ни богатых, ни бедных, ни белых, ни красных, севастопольцы вели город в Россию и верили, что они правы, и по этой правоте и дано будет.
Когда сайт родился, в 2008-ом году, в украинские еще времена, это было время довольно жесткой украинской националистической реакции. К нам приехала группа «украинизаторов», самая жесткая за все время существования Севастополя в украинском поле, националистическая команда, еще при Викторе Ющенко, и стала наводить свои порядки. Вот тогда мы и родились. Нас всех объединила главная задача, – сделать сайт, который всегда будет отстаивать, что Севастополь – это Россия, что это русский город, здесь все русское. И он будет напоминать об этом столько раз в день, сколько хватит сил. Это было такое странное время, что к нам при всем при этом не было повышенного внимания властей, не было вопросов, «почему вы так пишете?», хотя мы жестко писали и по бытовым вопросам, было и много критики администрации по нашей обычной тематике.
Мы были настроены на то, что мы всегда на стороне людей, и то, что их волнует – и есть наши темы. Мы всегда живо откликались на реальные, даже бытовые проблемы горожан, общегородские болевые темы. И вот в этом ритме мы прожили с 2008 по 2014 год. Тогда мы были оппозиционным сайтом. И нам было это очень удобно, мы были в этом поле единственным ресурсом с оппозиционным пафосом и протестной русской повесткой.
Любовь Ульянова
Какая у Вас была посещаемость?
Екатерина Бубнова
Будете смеяться. Когда мы начали, то от радости прыгали, когда у нас было 9 человек онлайн. Из которых 5 – это мы сами. К 2014-ому году, когда состоялась Русская весна, и мы выступили одним из ее информационных координаторов, нас тоже было немного. В лучшие времена, когда мы собирали подписи против возможной интеграции в ЕС, еще в конце 2013-го года, – брошенный клич увидели 17 тысяч человек. Вот таким составом (при 17 тыс. ежедневной посещаемости) мы вышли на 23 февраля 2014 года – День Народной воли, когда порядка 20 тысяч пришли на площадь Нахимова и выбрали свою судьбу.
Любовь Ульянова
В чем конкретно состояла роль сайта в организации протеста?
Екатерина Бубнова
Не было какой-то особенной роли. Мы просто были одним из винтиков этого процесса, очень оперативно давали информацию, тебе звонят по телефону, ты тут же в онлайн вбиваешь – куда бежать, что нести.
Любовь Ульянова
Информационное сопровождение?
Екатерина Бубнова
Да, мы по сути рассказывали, где народ, что нужно принести, кто собирается, какие потребности. Что-то на блокпосты, что-то в администрацию. Какие решения принимаются, какие планы у нового руководства.
Любовь Ульянова
По форумам была видна реакция людей?
Екатерина Бубнова
В комментариях? Да, и это интересная история. За украинское время на сайте создалось свое сообщество, когда наши новости делились на две части – сама публикация и комментарии под ней. Мы тогда даже не знали такого явления, как интернет-троллинг, это было открытием после 2014-го года. Мы чуть ли не лично знали каждого, кто писал в комментариях, это были реальные люди, и по их реакции можно было очень быстро понять острые моменты.
Любовь Ульянова
А листовки печатали?
Екатерина Бубнова
Наши коллеги делали, будущие депутаты Заксобрания, писали и печатали. Множество народу было вовлечено, и все эти люди знали друг друга лично. Сергей Петрович Кажанов и многие его знакомые занимались опросами, листовками. Был очень интересный момент в этой истории. Пока в Киеве собирались Майданы, мы проводили опрос на сайте – считаете ли вы необходимым заявить свой протест Евроассоциации? (не точно формулирую, но суть была такая) в случае, если возникнет такая ситуация, сменится власть и к власти придут националисты, как вы отнесетесь к тому, что придется ставить вопрос о самоопределении…
Участвовало довольно много народу, но Вы ещё не сознаете степень нашей наивности. Даже на декабрь 2013-го года мы собирали подписи людей с полными данными и телефонами для связи. Слава Богу, что мы вернулись в Россию, и наши номера телефонов обнулились. Полная база данных «сепаратистов». Мне потом звонили раз 50 в день, проверять, мой ли это номер.
Любовь Ульянова
Вы тоже там подписались?
Екатерина Бубнова
Конечно! Большинство нынешних депутатов, многие творческие люди, известные горожане. Были тысячи подписей. Мы вывесили опросник, чтобы был понятен расклад сил. Естественно, большинство высказывалось за то, чтобы ставить вопрос о принадлежности города. А в комментариях мы просили оставлять координаты, чтобы можно было связываться и вживую оформить подписи, отправить куда только можно. И на эту историю публично отреагировал Всемирный Русский Народный собор. Это первый момент, когда мы поняли, что это не просто глупая надежда, а перспектива. Мы увидели живой отклик, когда на сайте Всемирного Русского собора написали, что в Севастополе люди собирают подписи о самоопределении и заявляют об опасности украинского национализма. Со ссылкой на наш сайт.
Любовь Ульянова
Вы сами не имели отношения к этой информации?
Екатерина Бубнова
Нет. Я не знаю, как они нашли эту информацию. Этот сигнал был в декабре 2013-го, и уже тогда очень грело, что тебя видят. Ведь до этих пор никогда российское телевидение не показывало ни одной акции антиукраинского протеста из Севастополя, не пропускало оно и комментариев, в которых допускалась бы перспектива воссоединения. Этого всего мы не слышали на протяжении всей нашей украинской жизни, насколько я помню. Сигнал, который пришел из Интернета через Всемирный Русский собор, очень нас окрылил, дал людям возможность поверить, что нас видят, и о нас помнят.
Любовь Ульянова
Уже в 2008-ом году Вы ставили задачу возвращения в Россию?
Екатерина Бубнова
– Перед нами Алексеем Михайловичем Чалым была поставлена именно такая задача: поднимаем тему возврата Севастополя в РФ. И для этого делаем всё, что зависит от нас. А зависело от нас – не позволять размывать русскую самоидентификацию.
Любовь Ульянова
– А по комментариям, по читаемости, чувствовалось, что людей эта тема волнует?
Екатерина Бубнова
– Конечно. Тогда мы не знали такого явления, как «тролли», тем паче мы не знали такого явления, как «государственные тролли», которые пишут однотипные комментарии, восхваляя команды чиновников. Впрочем, что такое «украинские тролли» – мы знали прекрасно. Шла война в комментариях. Это были целые команды, которые приходили и рассказывали, как нас Россия обманет, как она нас бросит, «все равно вы ничего не добьетесь», как хорошо на Украине. Или наоборот, что они нам устроят, если мы продолжим идти в Россию. И каждый севастопольский «форумчанин» считал своим долгом биться за свою идею – и с идеологическими противниками, и за доверие далеких от политики людей.
Любовь Ульянова
– Спустя несколько лет после «Русской весны» можно ли сделать какой-то вывод по нынешним комментариям, что кто-то разочаровался в России и т.д.?
Екатерина Бубнова
Мне кажется, так нельзя ставить вопрос. Я не знаю, как это лучше объяснить. Сказать о том, что люди разочарованы, это значит приплести в тот их исторический выбор быт и «колбасу», а люди шли не за этим. Не за прибавкой тысячи рублей к пенсии и т.д. Если бы люди вышли на площадь с такими соображениями, я даже не знаю, что вышло бы из этого. Люди, которые вышли на площадь 23 февраля 2014 года, были абсолютно готовы к тому, что, возможно, им придется умереть, что завтра начнется война. Какая уж тут «колбаса»? Это Родина. Мы – русские.
А бытовая часть истории, она – другая и из другого времени. Если люди говорят о разочаровании, то надо понимать, что это разочарование другого рода. В тот момент люди увидели чудо. Поняли, что их вера в справедливость, историческую, божественную, какую угодно, нашла отклик в реальности, их голос оказался важен и был услышан. Что, если собраться всем миром, то можно что-то изменить в жизни.
И люди начали жизнь с чистого листа, они поверили, что все теперь должно быть по-честному, справедливо, только с пользой для города и народа. Они поверили, что все, что будет предприниматься, окажется в интересах города. Что будет открыт доступ к морю, где больше не будут строиться апартаменты, что им сохранят лес, что теперь жадные до общественного богатства люди уйдут и им на смену придут честные реформаторы. И они не будут раздавать кому-то земли по знакомству, что прекратится кумовство, уйдут в прошлое дикие джунгли и принцип «каждый за себя». Ведь единственный принцип во время украинского существования был клановый – есть «я и мои люди», есть «ты и твои люди», когда самыми важными интересами являлись интересы такой «маленькой семьи», а все остальное никого не интересовало.
И в 2014 году севастопольцы поверили, что этих зазаборных интересов больше не будет. Что возникла другая система, при которой общественное выше частного. И в этом смысле действительно есть разочарование – людьми, которые на местах эту систему представляют и транслируют. Мы-то ожидали, что к нам приедут честные реформаторы, которые помогут нам, наивным людям, выстроить нашу жизнь и нашу локальную систему правильно, чтобы она работала на благо городу и стране.
А за эти четыре года со сменой разных команд выясняется, что к нам сюда приезжают каждый раз вовсе не настроить жизнь и функционирование города правильно. Люди приезжают «про себя», а не «про город» и даже не «про Россию». Они приезжают и выстраивают декорации перемен (устанавливают латки на дорогах, меняют краску на фасадах), но невозможно отделаться от ощущения, что за внешним фасадом этих декораций, во внутреннем дворе, идет самый обыкновенный дележ – и огромных денег, выделяемых Москвой, и внутренних городских объектов, и даже частного бизнеса.
Любовь Ульянова
Как и во всей России.
Екатерина Бубнова
Есть такое ощущение, что Севастополь пока не дождался того, кого он ждет.
Любовь Ульянова
А почему он вообще должен дождаться?
Екатерина Бубнова
Народ начинает постепенно прозревать, что, наверное, какого-то бога из машины, который приедет и все наладит, и не появится. И ждать его не надо, и взять его извне – неоткуда.
Любовь Ульянова
Вы возникли с определенной целью в 2008-ом году, и эта цель в 2014-ом была реализована. Какая у Вас теперь редакционная повестка?
Екатерина Злобина
Во-первых, мы всегда чувствовали себя и до сих пор это сознаем, что мы – за государство. Мы за сильную Россию, за сильную власть, за то Отечество, которое с большой буквы. Пусть это громко звучит, но это так. В этом смысле, наверное, я сразу отмету тезис, что мы можем быть оппозиционны своей стране и Родине. Мне кажется, что ответственное отношение к государству как раз проявляется в том, чтобы не молчать, когда нельзя молчать. Нельзя молчать, когда ты видишь те вещи, которые вредны городу и стране даже на самом простом бытовом уровне. Вот на такие темы мы продолжаем и продолжим говорить. У нас даже была идея, когда мы обсуждали редизайн сайта (мы же его создавали на коленке, после воссоединения возникла необходимость его переделать, масштаб изменить): мы придумали слоган – Город-Государство-Гражданин. Три кита, вокруг которых строилась вся наша история, весь контент.
Любовь Ульянова
После того, как на сайте появилась рубрика «Мнения» и стали публиковаться колонки авторов из других городов, стало заметно, что Вы даете слово преимущественно идеологическим консерваторам, причем консерваторам в том числе оппозиционным.
Екатерина Бубнова
Есть история про слово «оппозиция». Оно просто испоганено у нас, вроде слова «Майдан». А ведь значение-то у этого слова изначально совершенно другое. Оппозиция предполагает диалог с властью, и цель этого диалога – эффективный компромисс.
Любовь Ульянова
В России слово обычно связывается с либеральной оппозицией, которая ориентирована на Запад и фактически продвигает его интересы – в том числе внешнеполитические. Но речь идет о консервативной оппозиции власти. Большая часть русских консерваторов ставили на Дональда Трампа, однако, как позже выяснилось, они ошибались. После потери «Известий» консерваторы потеряли общенациональную площадку. И вот некоторые из них как раз перешли на Форпост в начале 2018-го года. Это Егор Холмогоров, Кирилл Бенедиктов, Ольга Туханина, Станислав Смагин и т.д. Форпост как ресурс в федеральном информационном поле начинает ассоциироваться с консервативной оппозицией. Это соответствует вашей редакционной позиции?
Екатерина Бубнова
Мы искали людей, которые помогут создать нам мост от Севастополя к «большой земле». Все, что не касалось Севастополя, нашей аудиторией плохо читалось. Была странная ситуация, когда федеральному читателю было сложно найти что-то интересное в местной повестке на нашем сайте, а местных было арканом не затащить в федеральную повестку. Поэтому и родились «мнения».
И тот костяк авторов, который сложился, – здесь, конечно, нам взаимно повезло. На наш запрос мы получили предложение, которое резонировало с нашими взглядами. Мы увидели близкие себе акценты, нашли точки соприкосновения в высказываниях этих публицистов: 90% того, что мы даем в колонках, это также и наше мнение. Хотя там могут появиться и противоположные нашим взглядам высказывания, или суждения, ярко отражающие какую-то популярную тенденцию, тренд. Мы даем высказаться любой аргументированной вменяемой позиции. Естественно, есть ограниченный круг проблем в новейшей российской истории, за которые мы никогда не возьмемся, это те темы, которые касаются межнациональных конфликтов или близки к экстремистской тематике. Но у нас могут быть представлены и либеральные позиции. В этом случае, возможно, я припишу, что мнение редакции может не совпадать с мнением автора.
Любовь Ульянова
В принципе, Вы не думали привлечь кого-то из либеральных экспертов?
Екатерина Бубнова
Мне кажется, это было бы интересно: одну из задач мы видим в создании площадки для диалога разнонаправленных сил. Можно было бы собрать такие мнения в виде живого диалога и увидеть, есть ли перспектива рождения нового компромисса.
Любовь Ульянова
Вы все-таки работаете исключительно для города или пытаетесь выйти в федеральное поле?
Екатерина Бубнова
Никогда не стояла задача загнать на сайт кучу случайных посетителей или понравиться каким-то определенным кругам читателей, высоким кураторам и т.д. Не было задачи работать только на посещаемость. Задача была другая – сформулировать идеи и принципы, которые нам важны, и найти подлинных единомышленников. Мы и собираем их. Мы не ищем зевак, мы ищем соратников. Когда люди обнаружили серию колонок «Мнения», они поначалу часто писали в комментариях «вам что, нечем заняться? Зачем вы взяли эту тему? Вот Севастополь – это важно, все иное дает мало просмотров, это никто не читает». Я стараюсь на это не реагировать, но, когда сильно допекает, говорю открыто: мы не гонимся за большинством, не стремимся соответствовать чьим-то ожиданиям, попасть в тренды, «майнить трафик». И если кто-то из нашей постоянной аудитории, если из тысячи человек хотя бы двести, прочтя колонку, кивнут головой и скажут сами себе: «Да, я так тоже считаю», то вот все эти люди – мои.
Любовь Ульянова
И все-таки трудно отделаться от ощущения, что Вы пытаетесь выйти в федеральное поле с определенной оппозиционной платформой. На других, условно, лоялистских ресурсах сейчас практически невозможно выступить, скажем, с критикой пенсионной реформы.
Екатерина Бубнова
Мне кажется, что замалчивать настоящую реакцию народа гораздо вреднее, чем показать ее. Системе же самой это навредит. Если долго игнорировать те чувства, что копятся в людях, можно получить плачевный результат. Мы это все проходили, и повторения этой истории менее всего хотят в Севастополе. Если в нашей новой реальности возникнет такая история, то это будет, скорее всего, история о внутренней эмиграции. Народ смотрит, что местные власти делают с городом, и чувство внутренней эмиграции как раз у многих уже появилось.
Когда ты перестаешь узнавать и понимать город, как родной и как свой, когда ты находишься в своем городе, но своим его не чувствуешь. Когда ты чувствуешь, что перед тобой как будто, например, не твоя Москва, а какая-то наполовину искусственная, не твой Севастополь – а какая-то пошлая картинка о нём. Это про «пластиковые» парапеты и прочую ерунду, когда красят фасад, который только белить нужно, когда всюду втыкают серые мерзкие оградки и искусственные цветочки и пр. Когда ты перестаешь узнавать пространство и идентифицировать его как свое. То же самое может происходить на уровне страны, когда тебе навязывают иное представление о твоей стране, чем то, что тебе близко и родственно. И если не дать возможности людям хотя бы высказать свое мнение о том, что тебе близко и дорого, рано или поздно это выплеснется в виде полного отчуждения, а может, и ненависти к «новоделу».
Любовь Ульянова
Т.е. Вы готовы к тому, чтобы в Форпосте видели прибежище не совсем системных патриотов?
Екатерина Бубнова
Мы мало думаем об этом, мы идем от идеи, а не от того, кто какую сторону представляет и сколько в ком системности. Форпост – как диагностический прибор, который должен показывать состояние общества. Мы не воспринимаем себя инструментом аппаратного влияния кого бы то ни было. От нас почему-то всегда ожидают какой-то внутренней работы по созданию подпольной партии, но этого на самом деле нет. Не знаю, стоит ли за это извиняться. Чалого доканывают этими вопросами. А для него всегда «за Севастополем земли нет».
Любовь Ульянова
Для него, может быть, и нет, но для вас, как ресурса – явно есть. По своей тематике Вы вышли за пределы своего региона.
Екатерина Бубнова
Может быть, это и хорошо, это какой-то усилитель голоса. Возможность, чтобы и за пределами наших границ о проблемах города-региона слышали. Последнее время создавалось ощущение, что ты будто ватой закрыт со всех сторон, и все болевые темы, о которых ты говоришь, просто не доходят до сознания больших людей, а надо, чтобы они доходили. Мы же видим по мониторингу того же Яндекса, что болевую севастопольскую повестку просто не найдешь в федеральных СМИ. Но люди-то ждут ответов. А откуда они в закрытом аквариуме их получат?
Любовь Ульянова
Ну, и Севастополь – город федерального значения.
Екатерина Бубнова
Это наша мечта была, Вы же помните реакцию Алексея Михайловича Чалого в Георгиевском зале 18 марта 2014 года, когда объявили, что Севастополь становится отдельным субъектом федерального значения.
Любовь Ульянова
Это тоже часть стратегии Форпоста?
Екатерина Бубнова
Мы всегда боимся навязываемого извне встраивания в глобальные процессы стратегического масштаба…
Любовь Ульянова
А потом, как в 2014-ом году, оказывается, что от этого никуда не денешься.
Екатерина Бубнова
Мы изо всех сил делаем вид, что локальны. Федеральный смысл тут – в возможности создания какой-то оптимальной модели развития, хотя бы в виде эксперимента. Это была бы очень интересная задача – добиться хорошего результата на месте и потом его ретранслировать.
Любовь Ульянова
Задам уже совсем конкретный вопрос. По поводу пенсионной реформы. Заксобрание в большинстве своем проголосовали за нее, а Форпост публикует статьи против реформы. С чем это связано?
Екатерина Бубнова
Здесь многослойная история. Сложная. Как люди разумные мы понимаем, что если говорят, что денег нет, их завтра не нарисуют. Ты это понимаешь и некоторые аргументы реформаторов принимаешь. Но существует огромная часть людей, которых преступно обвинять в том, что они не умеют выживать в сложных условиях, что им никто не сказал – перестаньте постоянно верить в то, что в вашу протянутую руку кто-то что-то положит.
Отъехать от Севастополя в сельскую зону, – и видно, как люди загибаются без работы. Как им объяснить, что у них не будет не только работы, но и пенсии? Хорошо, у нас еще тепло, в саду/огороде можно что-то вырастить, а есть в РФ местности, где таких возможностей нет. Для таких людей пенсия или надежда на пенсию – это была пуповина, соединяющая с жизнью. Хорошо это или плохо, выгодно ли это экономически – можно обсуждать. Я сейчас про этику, про сердце. С этой точки зрения говорить, что реформа правильна – невозможно, хотя головой ты понимаешь, что за ней есть какие-то объективные факторы, которые ты не сможешь не принять. При этом ты понимаешь главу государства, который говорит – «прошу вас понять, мне нужна ваша поддержка». Как ты можешь отказать ему в этой поддержке?!
Я хочу верить, что все механизмы проработаны, что все варианты обдуманы, просчитаны, и выводы были сделаны обоснованные, и по-другому быть просто не может. Но почему-то поверить в это до конца не получилось. И мы об этом сказали. Следовало поддержать президента, но и дать слово тем, кто может выразить чувства и доводы разочарованного большинства бюджетников. Не вижу в этом ничего непоследовательного.
Любовь Ульянова
Как появилось само название – «Форпост»? Что оно символизировало тогда, в 2008-м году? Что символизирует сегодня?
Екатерина Бубнова
Название придумали мы с Сергеем Кажановым – сооснователем ресурса. Есть легенда (я сейчас не помню уже, правда ли это было так), что написание ForPost родилось из необходимости закамуфлировать первоначальный смысл слова, чтобы для укромониторщиков не было ассоциаций с пророссийской направленностью (крепость для защиты Отечества), и спрятать его за англоязычным “для сообщений” – то есть направленным на форумное общение.
Форпост и сейчас символизирует последний оплот русских мировоззренческих и исторических традиций, защищающий свои базовые ценности. Если без формул, то это место, где русские, объединенные общими идеями, своих на войне не бросают и не сдаются, даже если это не модно, не доходно и мало кого привлекает.
