«Конституция – это не только документ, но и гласные и негласные конвенции»

Русская Idea: 10 марта 2020 года в Государственную думу было внесено предложение о поправке в Конституцию, получившей неофициальное название «обнуление президентских сроков». Во многих СМИ и блогах это событие сразу было названо «государственным переворотом».

В Российской империи начала ХХ века такой термин применялся по отношению к событиям 3 июня 1907 года. Мы обратились к Кириллу Соловьеву, который в течение многих лет занимается историей взаимоотношений законодательной и исполнительной ветвей власти данного периода, с вопросом – можно ли действительно назвать акт 3 июня 1907 года «государственным переворотом», и в чем было его значение.

Кирилл Андреевич согласился ответить на наши вопросы, подчеркнув, что он не видит никакой аналогии между событиями июня 1907 и марта 2020 годов.

 

***

Любовь Ульянова

Уважаемый Кирилл Андреевич! Как бы Вы охарактеризовали события 3 июня 1907 года? Есть точка зрения, что это был государственный переворот, потому что изменение избирательного законодательства было превышением полномочий императора, прописанных в Основных законах. Называли ли эти события современники государственным переворотом? Произошло ли изменение конституции – если считать, что в России того времени все-таки возникла конституционная монархия, а Вы, насколько я знаю, являетесь сторонником той точки зрения, что ограничение самодержавия произошло, т.е. конституционная монархия появилась.

 

Кирилл Соловьев

Вы задали сразу много вопросов. Первое. Действительно тогда юристы квалифицировали случившееся как государственный переворот. Более того, сама действующая власть, в том числе те, кто непосредственно готовил данные решения, вполне осознанно шла на нарушение действующего законодательства. О государственном перевороте писали и в консервативной публицистике, полагая его «переворотом по необходимости», единственным способом выйти из кризиса. Общественный деятель славянофильского направления Александр  Киреев по этому поводу писал так: «Указ о роспуске вполне законен, манифест же — государственный переворот! Coup d’etat или кудетатишка». Устоявшийся термин «3-июньский переворот» возник не в советской историографии, а буквально в 1907 году.

Пункт второй. Жизнь политических систем определяется не только конституционными актами, но и практикой. Любая система нуждается в донастройке. Нечто подобное имело место и в Германии, и в Австрии. Когда распускали Первую Думу, Вторую Думу, то вспоминали прусский опыт середины XIX столетия. В данном случае это чрезвычайное средство шло вкупе с изменениями избирательного законодательства. Да, император не имел права изменять Положения о выборах без санкции Государственной думы. Но также было очевидно, что действующая Дума, как и любая другая, избранная на основании законодательства 11 декабря 1905 года, совершенно не была готова к подобным преобразованиям.

Поэтому в июне 1907 года вопрос стоял следующим образом – а не стоит ли вообще отказаться от законодательной Государственной думы и выстраивать совершенно иную модель представительных учреждений. Был готов проект, согласно которому Дума как таковая исчезала  и на ее месте возникал бы целый ряд областных дум, которые, естественно, обладали бы не законодательной, а законосовещательной властью. В Петербурге бы заседало единственное представительное учреждение – реформированный Государственный совет. Это означало бы отказ России от конституционного эксперимента, начатого в 1906 году.

Петр Столыпин пошел по другому пути, сохраняя Государственную думу как законодательное представительство, но корректируя избирательный закон.

Подчеркну еще раз: выбор был не между изменением или сохранением избирательного закона, а между отказом от Думы как от института или его сохранением. И выбор был сделан в пользу сохранения, но, естественно, при гораздо менее демократичном представительстве.

Пункт третий. Любой парламент существует не только для того, чтобы представлять чьи-то интересы, хотя это, конечно, важно, но и для успешного законотворчества. Первая и Вторая Думы были яркими по своему составу, оставили незабываемый след в истории России. О них интересно говорить. Это всегда увлекательный сюжет для исторических исследований. Однако к парламентам в традиционном смысле они, по большому счету, отношения не имели. Первая Дума полагала себя неким подобием Учредительного собрания. Депутаты себя сравнивали с Генеральными штатами во Франции 1789 года. К планомерной законотворческой работе ни Первая, ни Вторая Дума готовы не были. Процесс притирки представительных учреждений и бюрократии начался формально с июня, а фактически с ноября 1907 года. Да, Третья Дума была значительно более скучной и по своему составу, и по настроению, но она была готова к диалогу с исполнительной властью.

Этот диалог отнюдь не означал исключительно уступки со стороны депутатского корпуса. Напротив, у депутатов, значительную часть которых составляли земцы, была позитивная программа и, главное, у них были свои интересы, от которых они совершенно не собирались отказываться. Это были интересы местного самоуправления – земств и городов. Зачастую депутатами были довольно состоятельные помещики со своими представлениями о том, как должны развиваться их уезды и губернии. Они исходили не из общих идеологических представлений,  а из личного, порой даже вполне корыстного интереса. Вместе с тем, они были готовы к политической торговле. За время работы Третьей Думы складывается новый формат общения депутатов, стоявших за ними различных групп интересов, с одной стороны, а с другой – бюрократии. И это приводит к перестройке и бюрократии, и общественности.

Поэтому с 3 июня 1907 года, собственно, начинается конституционный период в истории Российской империи.

 

Любовь Ульянова

А чем можно объяснить готовность высшей бюрократии так легко пойти на нарушение Основных законов Российской империи? Что это – неукорененность правовых норм в сознании бюрократии, или то обстоятельства, что Основные законы были приняты лишь год назад, в апреле 1906 года, поэтому их легко поменять, и что это не является критическим фактором для легитимности политической системы?

 

Кирилл Соловьев

К легитимности политической системы это не имело прямого отношения. Большинству политических авторов, за исключением леворадикальных и, может быть, околокадетских кругов, было ясно, что легитимность системы обеспечивается самим фактом существования монархии. Она легитимировала всю политическую систему, царь делился частью своей легитимности с депутатским корпусом, а никак не наоборот. Дума способствовала легитимации власти в глазах очень узкой, но, правда, влиятельной группы населения– цензовой общественности.

Вопрос для бюрократии состоял совсем в другой плоскости: не в том, обеспечить  легитимность власти, а в том, чтобы выстроить алгоритмы своего сосуществования с депутатами, а значит обеспечить диалог с той самой цензовой общественностью.

Пункт третий. Конституция – это не только документ, это то, что возникает в результате деятельности представительных учреждений и правительства, это гласные и негласные конвенции. Они не успели сложиться в 1906 году. И в 1907 году их перспективы казались неочевидными.

Система находилась в состоянии постепенного формирования. Невозможно на раннем этапе предрешить все формы существования конституционного организма. Была нужна  донастройка модели. Подчас это подразумевало волевые решения со стороны правительства.

 

Любовь Ульянова

Интересен Ваш тезис, что император делился своей легитимностью с Думой.

 

Кирилл Соловьев

В глазах большинства населения это было несомненно так. Практически для любого крестьянина, неважно какой губернии, центром властной системы оставался царь. Для него Дума существовала при царе, и никак иначе. Это относится даже к тем депутатам-крестьянам, которые принадлежали к левым группам (например, к трудовикам). В феврале 1916 года их возмутило намерение думских социалистов учинить обструкцию императору, пожелавшего впервые посетить Думу. В итоге они этому воспрепятствовали.

 

Любовь Ульянова

Нет ли проблемы в том, что доминировала легитимность харизматического плана, а не легитимность институтов?

 

Кирилл Соловьев

Я бы не стал говорить, что это харизматическая легитимность. Эта легитимность основывалась на представлениях о незыблемости традиционных институтов. И кто в данном случае этот традиционный институт представлял – Николай II или кто-то другой – не имело большого значения. Речь шла о многовековой привычке подчинения царской власти. С этим монархическим институтом ассоциировалась и власть как таковая.

 

Любовь Ульянова

То есть нарушение законодательства властью – это такая экстренная, но нормальная мера?

 

Кирилл Соловьев

Для конституционного права, для юридической мысли того времени, да и не только того времени, всегда стоял вопрос о том, как обеспечить развитие политической системы. Любая система должна находиться в состоянии динамики. Но зачастую получается, что ее эволюция не предусмотрена текущим законодательством. Оно исходит из того, что своего рода максимум развития уже достигнут и необходимо обеспечить его сохранение. Жизнь противоречит этой логике. И весь вопрос в том, как решить этот конфликт. Одни видят возможный путь – в революции. Другие надеются на  ревизию правил игры «сверху». В любом случае речь идет о возможности выйти за рамки действующего законодательства, чтобы создать новую рамку, которая бы соответствовала требованиям времени.

 

Любовь Ульянова

Можно ли говорить, что события 1907 года заложили основание для кризиса системы, и это сказывается на общей легитимности, на обрушении системы в 1917 году? Кажется, в оппозиционном дискурсе был такой тезис.

 

Кирилл Соловьев

В кадетской публицистике 1907 года, конечно, говорилось, что совершено серьезное правонарушение. В 1917 году этот вопрос специально ставился Чрезвычайной следственной комиссией. Она изучала, почему власти подошли к такому решению, кто его готовил. Однако в 1917 году этот вопрос, очевидно, не был очень актуальным.

Впрочем, и в 1907 г. острота политических дебатов спала по сравнению с предыдущими, революционными, годами. Скандальное решение правительства лишь в малой степени  оживило их. Отношение к конституции, к Основным законам в редакции 23 апреля 1906 г.,  было довольно сложным, непростым у всех сторон. Для правых ее принятие – это тяжкая уступка. Они так или иначе пытались доказать, что ситуацию можно отыграть назад или, по крайней мере, нормы Основных законов не надо понимать буквально. Для кадетов даровано было слишком мало – для них это только первый шажок к тому, что должно будет быть сделано потом.  Они мыслили Основные законы не как священную корову, которую собирались оберегать долгие годы, а полагали, что довольно скоро удастся достигнуть заметно большего. Для верховной власти Основные законы 23 апреля 1906 года – это шаг вынужденный и неприятный. Поэтому в голове императора всегда крутилась мысль, что неплохо было бы превратить Думу в законосовещательное собрание.

Силы, которая была бы готова бороться за статьи Основных законов, в сущности, не было. Утверждать, что их нормы была результатом общенациональной конвенции, объединяли общество, создавали общие правила игры – очевидное преувеличение.

В итоге когда император пошел на коррекцию избирательного законодательства, он, конечно, нарушал Основные законы, но заметной реакции в обществе это не вызвало.

 

Любовь Ульянова

Система, существовавшая с 1907 по 1917 год, в большей степени, чем предыдущая, революционная, отражала консенсус, что вот этот механизм – конституционным его называть или неконституционным – наиболее оптимальный на данный момент?

 

Кирилл Соловьев

То, что будет функционировать с 1907 по 1917 года – это результат динамического и поэтому неустойчивого равновесия, неписаной договоренности между представителями бюрократии и цензового общества, очень малочисленного, но очень влиятельного. И для тех, и для других обстоятельства 1907 года создали modus vivendi – очень удобный для октябристов и умеренно правых, будущих националистах. Для них были созданы условия для диалога с исполнительной властью.

Другое дело, что сами партийные группы находились в состоянии формирования, а потом уже и глубокого упадка. Само правительство было неоднородным по составу и постоянно менялось, в том числе, по положению в политической системе. После 1911 года оно стремительно деградировало. Все стороны, сами по себе постоянно трансформировавшиеся,  были вынуждены приноравливаться к новым, менявшимся обстоятельствам. Важно, что возникла площадка для их диалога, которой раньше просто не было.

______

Если вам понравился этот материал, вы можете поддержать наш проект пожертвованием. Мы работаем на общественных началах и нуждаемся в помощи наших читателей.

Номер банковской карты – 4817760155791159 (Сбербанк)

Реквизиты банковской карты:

— счет 40817810540012455516

— БИК 044525225

Счет для перевода по системе Paypal — russkayaidea@gmail.com

Яндекс-кошелек — 410015350990956