Извините за скучную банальщину, но для меня Сергей Курёхин (16.06.1954 – 9.07.1996) – не политический деятель, не активист НБП и даже не клоун-мистификатор, а, в первую очередь, все-таки музыкант, виртуозный пианист. Чем и интересен.
Нам сказали: теперь в АКВАРИУМЕ будет играть на клавишах супер-профессионал, который успел и в филармониях поработать, и даже за границей издать альбом. Что ж, бывает и такое (хоть и не верится). Перед концертом знакомим профессионала с оборудованием, на котором ему предстоит работать, то есть с электроорганом из стратегических запасов местной дискотеки. Сначала он меняется в лице, потом нажимает несколько клавиш, вслушивается в звук детской пищалки и говорит со смехом: «ладно, справимся и с этим».
Пояснение на полях для подрастающих поколений. В начале 80-х у АКВАРИУМА, как и у подавляющего большинства собратьев по жанру, не было собственной аппаратуры. Гитары и флейты везли с собой на поезде, а что потяжелее, то подыскивали на месте.
И теперь-то я понимаю, что местные пианино и электроорганы предоставляли Сергею дополнительную возможность показать класс. На нормальном-то инструменте любой дурак сыграет.
Курехин мог играть на чем угодно что угодно. Его джазовое мышление не было сковано никакими стереотипами, характерными для рок-сцены. Он не собирался никому подражать, даже Д. Боуи. Его фортепьянные импровизации сплетались с гитарными соло и голосом Гребенщикова в причудливый узор, не поддающийся искусствоведческой классификации.
Что это такое вообще? Вроде бы, он разворачивал группу в джазовом направлении, и собственной рукой, и усилиями приятелей – тех, кого приглашал отыграть концерт – другой. Московская демократическая рок-аудитория была в то время к джазу довольно равнодушна, но именно Курехина восприняла с энтузиазмом.
Знаю людей, которым резко не понравился АКВАРИУМ как таковой, когда они его впервые услышали. Знаю людей, которые плевались от альбома «Треугольник» (ныне высоко ценимого). Но не припомню никого, кто сказал бы, что зря пригласили Курехина.
Рок-музыка обычно устроена монархически, особенно в России, где группа – это автор-исполнитель, а вокруг аккомпанирующий состав. Слова самого Курехина: «БГ – не музыкант. Он математик. Умный, талантливый. Поэт, песенник с гитарой, а в России это единственный путь, чтобы стать широко популярным… Западные рок-звезды – все же звезды и в музыкальном плане».
Видимо, именно Курёхину, его авторитету и влиянию лично на Гребенщикова мы обязаны тем, что АКВАРИУМ в 1982 – 1983 годах преобразовался в свободную систему нескольких звезд. В центре поющий гуру, слева эксцентричный и независимый пианист, справа, для равновесия, классический рок-н-ролльщик Александр Ляпин с электрогитарой наперевес. В нарушение всех законов пресловутого шоу-бизнеса каждый из них, а также неожиданные варяги (саксофонист Владимир Чекасин, цыганская певица Валентина Пономарева, панк-скрипач Сергей Рыженко и др.) старательно перетягивали на себя одеяло, то есть внимание аудитории.
Реггей плавно перетекал в авангардный джаз, который рассыпался фортепьянными брызгами под тяжестью ляпинского соло, а потом вдруг из тумана холодного прошлого, законсервированного на бабушкиных пластинках, являлся на сцену дома культуры призрак Вертинского.
Недавно мы с прискорбием отмечали, что наша рок-музыка в странах, где не понимают по-русски, мягко выражаясь, не конкурентоспособна. АКВАРИУМ того времени – редчайшее исключение из правил. Конечно, история не имеет сослагательного наклонения, при Андропове о зарубежных гастролях с песнями типа «Старик Козлодоев» можно было говорить только в жанре чёрного юмора, но если бы шанс представился, перспективы были бы не вовсе безнадёжны как раз «в музыкальном плане», а не только в политическом или поэтическом.
Беда в том, что система из нескольких звезд неустойчива. Я, конечно, не уполномочен выступать от имени Ляпина, тем более Курехина, но опубликованные источники дают основание полагать, что каждый чувствовал себя в группе немного стеснённым. Причем претензии их были взаимоисключающие. Между тем, полистилистика могла переливаться яркими красками только при сохранении равновесия, которое неплохо просчитал математик Гребенщиков. Александр Липницкий (в то время – басист ЗВУКОВ МУ) совершенно справедливо выводит курехинскую ПОП-МЕХАНИКУ из концерта «расширенного» состава АКВАРИУМА в саду Эрмитаж летом1982 года. Но на этом концерте джазовая импровизация – только одна из составляющих художественного образа.
Когда Курехин вырвался из АКВАРИУМА (и вообще из рок-музыки) на простор чистой импровизации – был ли это шаг вперед? Не уверен.
Музыкальная эксцентрика как жанр не им изобретена. Теперь о его знаменитых розыгрышах, к которым я отношу и политические экзерсисы с «национал – большевизмом»: всё-таки трудно поверить, что взрослый, умный, ироничный и, по отзывам БГ, совершенно не склонный к пафосу человек мог искренне увлечься подростковыми играми.
Конечно, микологическая экспертиза «Ленин – гриб» уморительно смешна. Но мистификации Лео Таксиля продолжались по многу лет с вовлечением важных особ, даже не подозревавших о том, что они задействованы в качестве клоунов. Возможно, со временем Курехин (как тот же Таксиль) объяснил бы нам все секреты фокусов. Только времени у него не было. Поэтому сейчас можно обвинить его в том, что джазовыми вакханалиями он вызывал демонов хаоса. И ему мы обязаны «философом Дугиным». Можно и похвалить, объявив участником той же «ликующей стаи», что и «Африка». Сергей и для этого давал основания. Но в нем было много чего другого. Это другое – главное – конечно, не умещается в убогий снобский формат «актуального искусства».
Наверное, его главная роль осталась недоигранной. Что делать. Всему нашему поколению не слишком повезло.
«Мы продолжаем петь, не заметив, что нас уже нет.
Держи меня, будь со мной,
Храни меня, пока не начался джаз…»
А сейчас просто послушаем…
