Словосочетание «коренной народ» стало настолько привычным, настолько часто используется для обоснования различных этнических привилегий и притязаний, что мало кто задумывается над его правомерностью. Эта правомерность сомнительна не только в каких-то отдельных конкретных случаях, но и по самой сути термина. Понятие «коренной народ» столь же антинаучно, как понятия «высшие и низшие расы». И не менее их политически спекулятивно, ведёт к сегрегации и дискриминации людей по этническим и расовым признакам.
Для начала разберёмся, какого рода категория обозначается термином «коренной народ». Лингвистическая или антропологическая – какая? В наше время под словом «народ», если это синоним советско-российского понятия «национальность», а не совокупность граждан одного государства (то есть «национальность» в западном смысле), подразумевают обычно этнос. То есть – общность, выделяемую на основе, прежде всего, лингвистических признаков и, в какой-то степени, культурных.
Следовательно, «коренной народ» – понятие этнолингвистическое? Однако политическая практика обычно не следует этому понятию, у которого есть хоть какая-то логика и которое доступно научной проверке. Как правило, «коренной народ» в политическом смысле противопоставляется белым колонизаторам последних пяти столетий. В этом качестве где бы то ни было – в Африке, Америке, Австралии, у нас в Сибири – «коренной народ» обозначает некую аморфную совокупность этносов различных языковых семей, культурных уровней и даже рас, объединяемых одним случайным историческим свойством: они жили где-то на этой обширнейшей территории до прихода туда последних завоевателей европеоидной расы.
При наделении народа статусом «коренного» совершенно не учитываются реальные различия между подобными народами в рамках одного и того же макрорегиона. Не берётся во внимание исторически разный уровень их культурного развития. Игнорируются факты этнической истории макрорегиона, предшествовавшие его последней колонизации европейцами.
В данном ключе классификация народов на «коренные» и «пришлые» является продолжением расистского отношения к туземцам. Ведь для колонизаторов все они были «на одно лицо», и колонизаторов до поры совсем не интересовали реальные этнические и культурные различия покоряемых племён. Положение «коренного народа» оказывается фиксацией исторического среза в тот случайный момент, когда аборигенов застигло даже не само европейское завоевание, а начало последующей борьбы за права «коренных».
Однако пора кончать с пережитками расистского невежества и научным взглядом посмотреть на «коренное население» континентов и островов Земли. Для начала следует определиться с любыми возможными критериями аборигенности – лингвистическими и антропологическими.
Начнём с того, что этнолингвистическое деление человечества совершенно не совпадает с антропологическим (расовым). И это явление присуще не только последним пяти векам, когда для сотен миллионов людей разных рас по всему земному шару становились родными исходно европейские языки (английский, французский, испанский или иной). Копнув (в буквальном смысле этого слова) глубже, мы находим, что население многих единых археологических культур древности является неоднородным в антропологическом отношении. В Европе эта неоднородность проявляется и неуклонно нарастает где-то с бронзового века и уже в раннесредневековую эпоху «Великого переселения народов» становится обычной.
Да и в более ранние времена носители одной археологической культуры, придя на новую для себя территорию, не всегда полностью истребляли или вытесняли туземное население. В той или иной степени происходило смешение. Недаром многие древние локальные расы Земли (эфиопская, дравидская, полинезийская и др.), по мнению части антропологов, имеют метисное происхождение.
Задолго до европейской колонизации Нового времени расовый состав населения, говорившего на языках той или иной семьи/группы, мог полностью меняться на протяжении тысячелетий. Так, по-видимому, произошло с носителями дравидских языков в Индии. Судя по древнейшим следам языковых заимствований, протодравиды теснее всего контактировали с протоуральцами (в уральскую семью ныне входят финно-угорские и самодийские языки). Это могло происходить только где-то в Средней Азии и/или Южном Зауралье. Там в ту пору (V-IV тыс. до н.э.) жили представители европеоидной расы.
Европеоидным в своей основе было и население древнейшей цивилизации в долине Инда – хараппской (III тыс. до н.э.). То, что эта цивилизация – доарийская, сомнений почти не вызывает. Наиболее вероятным кандидатом на место носителя её языка оказывается дравидская семья. Сейчас подавляющее большинство её народов живёт на юге Индии и имеет темнокожий облик, сложившийся, по мнению большинства антропологов, вследствие длительного смешения европеоидов с местными австралоидами. Однако обитающий севернее – в Пакистане и Иране – дравидский народ брагуи в целом сохранил южноевропеоидный облик.
То, что в наше время большинство носителей английского или французского языка на земном шаре оказываются людьми не чисто европеоидного происхождения, является естественным продолжением тысячелетиями протекавших на нашей планете процессов миграции и метисации. В древние времена, когда не было государственных границ и было гораздо больше земли для поселения, эти процессы должны были протекать с не меньшим размахом, чем теперь. Что мы и наблюдаем.
Ведь даже у пресловутых ранних индоевропейцев, по-видимому, отсутствовал какой-то единый антропологический тип (в рамках большой европеоидной расы). «Пресловутые» они потому, что нам даже до сих пор неизвестно точно, где находилась индоевропейская прародина (да и была ли она вообще). И неизвестно это во многом как раз из-за того, что для того времени – конец неолита и ранний бронзовый век – мы не обнаруживаем, в границах соответствующего географического ареала, фенотипически однородную популяцию, которая бы осуществляла мощную экспансию. Или ранние индоевропейцы были очень разнородными в суб-расовом отношении, или же знаменитая индоевропейская экспансия заключалась, главным образом, в смене языка на огромной территории (под влиянием военного завоевания и/или культурных заимствований), но без массового переселения конкретных носителей этого языка.
Вообще, соотнесение антропологических типов, начиная с неолита (насчёт более ранних – мы вообще не знаем, какие языки тогда существовали), с конкретными современными языковыми семьями представляет собой огромную проблему. В немалой степени это происходит из-за того, что нам пока досконально неизвестны закономерности эволюции антропологических типов. В частности, неясно, какое воздействие на него оказывают интенсивные миграции или, напротив, продолжительный период оседлой жизни народа. И, кроме того, мы не можем наблюдать эту эволюцию в её, так сказать, чистом виде, полностью исключив приток генов со стороны, Смешение расовых групп происходило всегда и повсеместно.
Поэтому, найдя где-то в пустыне Австралии череп возрастом 10 тысяч лет, полностью похожий на череп кого-нибудь из современных обитателей этой пустыни, мы не можем утверждать, что он принадлежит кому-то из предков ныне живущего племени. В языковом отношении это уж точно не так. Все языки «аборигенов» Австралии (а они делятся на 26-28 языковых семей – почти столько же, сколько в остальных частях света, вместе взятых!), согласно данным сравнительной лингвистики, существуют не ранее VI-V тысячелетий до н.э. Более древние оказались стёрты более поздними.
Явление замещения языков – самое обычное и неизбежное, почему и невозможно проследить, например, корни современных языков глубже известного времени. Те же палеолингвистические реконструкции показывают, будто все современные языки произошли от одного корня примерно за 12-14 тысяч лет до н.э. Это, естественно, не означает, будто все народы произошли от одного корня примерно в то же время. Это значит лишь то, что от более древних языков не осталось и следов.
Это явление находит полное подтверждение в современных данных по складыванию человеческих рас. В эпоху возникновения производящего хозяйства (7-9 тыс. лет до н.э. в его очагах, до I тыс. н.э. – на периферии) некоторые популяции людей получали огромное преимущество над отсталыми соседями. Современный исследователь пишет по этому поводу:
«…Появление производящего хозяйства, земледелие, скотоводство, государственное централизованное устройство с хотя бы как-то организованной армией, желательно – металлургия, жизнь в крупных долговременных поселениях уровня селища и выше. А все эти “достижения цивилизации” появляются лишь в голоцене. Группы, получившие перечисленные усовершенствования, могли успешно вытеснять и истреблять много мелких разрозненных популяций с примитивным типом организации, что мы и знаем из истории. Количество рас сокращалось, а расовые признаки “продвинутых” популяций быстро распространялись в пространстве и численности, создавая современную расовую картину»[i].
В частности, одна из самых последних таких «унификаций» расового типа и языка на огромной территории, происходившая без участия европейцев и сопровождавшаяся массовым истреблением или вытеснением «коренной» расы (бушменов) в малопригодные для жизни пустыни, происходила уже в историческое время – I тыс. н.э. в Южной Африке. Это экспансия земледельцев и скотоводов негроидных народов семьи банту. Она хорошо прослеживается археологически, антропологически и по данным местного фольклора.
 |
|
Возвращаясь к примеру той же Австралии, мы видим, что унификация постепенно происходит в течение тысячелетий также между народами, находящимися на одинаковой стадии развития и живущими на изолированной территории. Но ограниченность контактов приводит к тому, что диапазон языковых различий между племенами австралийских «аборигенов» не уступает таковому остального человечества! Все эти языки сравнительно молоды со временем первичного заселения Австралии – более 45 тысяч лет назад. Поэтому в той же Австралии мы не можем найти языковых предков современных «аборигенов» (вот почему я беру это слово в кавычки), не можем указать подлинно коренные народы! Их там просто нет! И не только в Австралии, но и повсеместно, где этот термин употребляется. И даже не только языковых – ведь в той же Австралии, до прихода европейцев, могло быть, по мнению части антропологов, до трёх волн массового доисторического заселения[ii].
Скажите, пожалуйста, кто коренной народ на островах Новой Зеландии? Маори? Они «коренной» лишь потому, что их там застали европейцы. Предания же самих маори говорят, что раньше на этих островах жили чернокожие, курчавые люди. Эти описания вполне подходят под уроженцев островов Меланезии. Этих темнокожих людей, равно как и их метисов (те и другие занимали низшие ступени социальной иерархии) с монголоидными маори, неоднократно видели европейские мореплаватели, посещавшие Новую Зеландию в XVIII-XIX вв. Многие современные антропологи отвергают правдоподобность таких свидетельств. Но, как говорится, отсутствие вещественных доказательств ещё не есть доказательство отсутствия.
С самыми отдалёнными перифериями ойкумены, заселёнными уже в историческое время, далеко не всё ясно, кто же там был первым. Вот, Исландия, например. Были ли там первыми норманны-викинги? Судя по легендам о святом Брандане, ещё раньше там побывали ирландские монахи. А вообще-то, в Исландии нашли древнеримские монеты… Описание плавания Пифея из древнегреческой Массалии (совр. Марсель) в IV в. до н.э. многие трактуют так, что его остров Туле, на котором он побывал, это и есть Исландия… А что эскимосы из Гренландии? Разве они не могли побывать там ещё раньше? Им-то это было бы даже сподручнее, чем историческим европейцам.
Но и эскимосы не могут монопольно считаться наиболее вероятными первооткрывателями Исландии. В своей книге[iii] я объясняю появление в доисторической Северной Америке носителей Мт-ДНК гаплогруппы Х из Европы порядка 20 тысяч лет назад миграцией через острова Северной Атлантики. В плейстоцене, когда уровень океана был на сотню-полтораста метров ниже, там было множество островов, ныне затопленных, а сейчас существующие острова – та же Исландия, в том числе, – занимали куда больше площади. Этот островной мост мог представлять собой естественный путь для такой миграции.
А кто коренные в Америке? Индейцы? Пусть, но какие? Их ведь только в наше время – не менее десятка языковых семей. А сколько было вымерших (без всякого вмешательства европейцев) – мы вряд ли когда-нибудь вообще узнаем. География расселения народов по Америке бурно менялась в столетия, близко предшествовавшие плаванию Колумба. А уж в доисторические времена! Кстати, ведь до сих пор непонятно, кем были в расовом отношении подлинные первооткрыватели Америки. Многие антропологи (особенно в Южной Америке) уверены, что ими были люди австралоидной расы[iv]. И они приплыли в Америку, а не пришли по сухопутному мосту из Азии. Последнее, впрочем, необязательно, если учесть наличие народа айнов недалеко от древней Беринги. С течением времени первые австралоидные обитатели Америки оказались вытеснены на юг под давлением новых пришельцев – краснокожих «индейцев», частично сохранив свой облик в некоторых экзотических племенах Южной Америки.
О том, как совершенно независимо от европейских колонизаторов происходило вытеснение относительно отсталых племён Америки «индейцами», сохранились исторические описания. Вот что засвидетельствовал Сэмюэль Херн, путешествовавший по северу Канады в середине XVIII века:
«Уже несколько месяцев он и сопровождавшие его индейцы находились на территории, постоянно посещавшейся эскимосами. “Если они нам встретятся, – говорили индейцы, – мы их всех перебьём”. Встреча не заставила себя ждать. “Увидев, – рассказывает Херн, – что все эскимосы заняты едой в своих «иглу», индейцы выскочили из засады и внезапно напали на несчастных; я смотрел на избиение, вынужденный не вмешиваться”. Из двадцати эскимосов, составлявших это племя, никто не спасся от кровожадной ярости индейцев; одну старуху, вначале успевшую было ускользнуть, они умертвили, подвергнув самым страшным мучениям. “После чудовищной резни, – продолжает Херн, – мы уселись на траве и плотно закусили свежей лососиной”»[v].
Не следует считать это и подобные ему многочисленные описания попыткой европейцев оправдать собственные зверства в колониях. Открытие совсем недавнего времени в Африке, на севере Судана, массового захоронения эпохи верхнего палеолита, позволяет думать, что это была гекатомба погибших в межплеменном конфликте первобытности. «Некрополь в Джебель-Сахаба на основании археологических материалов датируется 12-14 или 12,5-14,5 тыс. л.н. … Уникальной особенностью кладбища является то, что 50% погребённых были убиты оружием с наконечниками из микролитов или небольших каменных вкладышей»[vi]. То, что у остальных 50% нет повреждений костей оружием, не означает, конечно, что все они обязательно умерли своей смертью. Достаточно было бы тяжёлых ранений мягких тканей.
Довольно показательно то, что все захороненные принадлежат к одному антропологическому типу. Мы не можем сказать наверняка, удалось ли этому древнему племени выстоять в той битве (войне), или трупы были сброшены в одно место их торжествовавшими врагами. Учитывая, что данный конкретный антропологический тип в данном месте больше (и вообще, на мой взгляд, нигде и никогда, хотя автор книги намного осторожнее в оценке) не встречается, скорее всего, та (или другая) война оказалась для данного племени роковой…
Значительная доля погребённых носителей натуфийской преднеолитической культуры Ближнего Востока несёт следы прижизненных повреждений на своих костях, вплоть до заживших проломов черепов[vii]. При этом военные столкновения – отнюдь не поздний спутник человечества, связанный лишь со становлением и развитием производящего хозяйства. Тяжёлые увечья головы – неотъемлемый атрибут в захоронениях австралийских «аборигенов». Кстати, наиболее подверженным травматической инвалидности (боевым?) полом у них являются женщины (свидетельство матриархата?). Впрочем, часть травм может быть следствием не межплеменных конфликтов, а бытовых коллизий внутри племени, равно как и семейного насилия (в полигамной семье, то есть необязательно всегда со стороны мужчин; могли быть и разборки чисто между «слабым» полом):
«58% женских и 37% мужских [черепов] имели разного рода трещины, вмятины и переломы, причём 74% на левой стороне свода – очевидный признак драк, а не несчастных случаев; 7% ранений были сквозными или почти таковыми. 20% женских и 12% мужских черепов … имели вдавленные переломы свода. Ясно, что при такой нелёгкой жизни веками должен был идти отбор на толстолобость. … Одна женщина была убита ударом в лоб во время родов; следы вдавленных и проникающих ранений есть и на целом ряде других черепов с этого кладбища, у многих также сломаны руки, рёбра и даже позвонки. … Найден скелет мужчины, которого 3,7 тысячи лет назад убили копьём с каменным наконечником, после чего тело забросали ветками и сожгли»[viii].
Перейдя к более близкому примеру – к коренным народам российского Севера и Сибири – мы обнаруживаем, что в эту категорию включены народы, совершенно различные по происхождению и уровню исторического развития. Так, якутов называют одним из коренных народов Сибири. Но ведь достоверно известно, что якуты пришли на свою нынешнюю территорию не ранее XV века, вытеснив эвенков, юкагиров, чукчей и некоторых других её прежних обитателей. Однако и те тоже не могут считаться автохтонами. Чукчи теперь живут в районе древней Берингии, откуда когда-то начинали колонизацию Америки предки «индейцев» (тоже ставших уже не первыми обитателями Нового Света).
Наконец, и к крымским татарам нередко употребляют эпитет «коренной народ Крыма», хотя всем ясно, что они появились там только в XIII веке. И, например, народы греческой, иранской, армянской, семитской, германской, да и славянской языковых групп имеют куда больше оснований считаться в Крыму коренными!
Примеров, полагаю, достаточно. Совершенно понятно, что термин «коренной народ» не имеет под собой никакой объективной научной основы. В наше время он применяется к потомкам завоевателей той или иной территории, предшествовавших в этом качестве последним европейским завоевателям. Его политическая спекулятивность и недобросовестность очевидны.
При этом я никоим образом не подвергаю сомнению статус, например, тех же крымских татар как репрессированного народа, ибо таковой покоится на документированных фактах новейшей истории. Точно также понятие «малочисленные народы Севера» вполне корректно, научно обосновано (данными демографии) и приемлемо в правотворчестве. Но при условии его модификации.
Известно, что статус «коренного» почти повсеместно служит для получения привилегий в социальной структуре современного государства на основании этнической/расовой принадлежности. Так, «индейцы» США и «аборигены» Австралии освобождены от налогов на землю. В наше время это позволяет некоторым из них заниматься бизнесом (например, игорным в США) на льготных условиях. «Коренная» национальность в таких условиях неизбежно становится объектом махинаций и злоупотреблений.
Так, российские чиновники отказывают русским поморам в Архангельской области в получении статуса «коренных» на том дико звучащем основании, что русские на Севере-де – не коренной народ! Эта нелепая и возмутительная ситуация во многом питает нынешнее движение за признание поморов отдельной национальностью от русских. Но, как и во многих других случаях, мотивом служит получение государственных субсидий. А какое, спрашивается, основание?
Не «коренной» статус (спекулятивность этого термина мы уже выяснили) и не всякая «малочисленность» должны считаться основанием для адресных государственных дотаций этносу. Да и вообще этническое основание для привилегий неприемлемо в подлинно правовом государстве. В плане «репрессированности» этим основанием должно быть действительное происхождение от предков, подвергшихся репрессиям. В плане «малочисленности» – традиционное ведение первобытного присваивающего хозяйства.
Если семья, род, община действительно на протяжении поколений ведёт хозяйство охотников-рыболовов-собирателей (перечень необходимых свидетельств должен устанавливаться законом), тогда она регистрирует право на охрану своих угодий и получение определённого рода помощи со стороны государства. Только в этом случае! Этническая принадлежность общины не должна играть ни малейшей роли! Такое право могут получать все реально ведущие такое хозяйствование на протяжении нескольких поколений. В случае смены рода деятельности государственные льготы прекращаются. Недопустимо, чтобы дотация распространялась на живущего в современном городе и пользующегося всеми благами цивилизации представителя «малочисленного народа» только из-за его этнической принадлежности.
Сам же термин «коренной народ» следует раз навсегда заклеймить как антинаучный, а в политической области – как служащий прикрытием для создания условий, питающих этническую и расовую сегрегацию и дискриминацию.
[i] Дробышевский С.В. Происхождение человеческих рас. Ч. I. Закономерности расообразования. Ч. II. Африка. – М.: URSS, 2014. – C. 19.
[ii] Указ. соч. Ч. III. Австралия и Океания. – М.: URSS, 2014. – С. 16.
[iii] Бутаков Я.А. Тайны древних миграций. – М.: Вече, 2012. – С. 152-157.
[iv] Зубов А.А. Колумбы каменного века. Как заселялась наша планета. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2012. – С. 201-242.
[v] Цит. по Верн Ж. История великих путешествий. – М.: ТЕРРА, 1993. – Т. 2. Мореплаватели XVIII века. – С. 469-470.
[vi] Дробышевский С.В. Предшественники. Предки? – Ч. VI. Неоантропы верхнего палеолита (Африка, Ближний Восток, Азия). – М.: URSS, 2010. – С. 183-184.
[vii] Там же. С. 214-273.
[viii] Его же. Происхождение человеческих рас. Ч. III. Австралия и Океания. – С. 79-80.
