Редакция РI выражает глубокое соболезнование по поводу кончины одного из наиболее ярких общественных деятелей России, режиссера Станислава Говорухина. Мы ожидаем появления на нашем ресурсе и других мемориальных очерков о нем. Мнения и оценки наших авторов не обязательно при этом отражают точку зрения редакции сайта.
***
Умер Станислав Сергеевич Говорухин. Для широкой публики, не знавшей о предпосылках кончины и их развитии, это стало определенной неожиданностью, хотя и не шоком: все-таки 82 года. Посвященные знали о тяжелой болезни Говорухина, и некоторые издания (факт без подробностей и оценок) заранее задумались о некрологе. Я – особо не знал, не задумывался, поэтому пишу по горячим следам.
Если говорить о творческой стороне личности Станислава Сергеевича, то он был режиссером если не великим, то Большим. Одним из немногих, кто способен экранизировать книгу так, чтобы фильм вышел лучше оригинала. Еще один такой мастер – Владимир Бортко, и символично, что оба в разное время были эдакими теневыми министрами культуры левопатриотической оппозиции, сложившейся вокруг КПРФ.
У Бортко такой фильм, понятно, «Собачье сердце». У Говорухина – «Место встречи изменить нельзя» и «Десять негритят». Из плоского интеллигентского антитоталитарного романа братьев Вайнеров с однозначным злом в лице самодура и криптосталиниста Жеглова, которому противостоит утонченный гуманист-фронтовик Шарапов, духовно окормляемый соседом по коммуналке, эталоном интеллигентности Михаилом Михайловичем Бомзе, Говорухин сделал психологический треугольник «два главных героя и преступность», где преступность, понятно, однозначное зло, а вот герои имеют примерно равные шансы на симпатию зрителя.
И Жеглов с его суровыми афоризмами-приговорами, пожалуй, в этой борьбе за признание правоты фаворит. Да, вор должен сидеть в тюрьме. Да, как бы жестко ни обошлись с мягкотелым невротичным Груздевым, наказания без вины и вправду не бывает: в самом деле, надо аккуратнее быть в отношениях со своими женщинами и пистолетами тоже не разбрасываться. Еще, помню, по молодости, страдая недугом абстрактного либерального гуманизма, я возмущался эпизодом, когда Жеглов вручает свои и Шарапова продуктовые карточки обворованной Шуре Барановой. Жегловская фраза «Корми детей, солдаты нам еще понадобятся» возмущала меня донельзя. Нет, дескать, накормить ребятишек просто так, потому что они цветы жизни, надо зачем-то милитаризм приплести.
Постепенно я осознал всю правоту Глеба Егоровича.
Конечно, можно сказать, что литературное качество «Эры милосердия» отнюдь не гениальное, и превзойти его экранизацией – признак, наверное, мастера, но вряд ли Мастера с большой буквы. Возможно, что и так. Но в гении Агаты Кристи-то сомнений нет? А ведь и ее книгу Говорухин своей режиссурой превзошел. Важным и правильным тут будет сделать ремарку о вкладе актеров: без Высоцкого в «Месте встрече», полностью перевернувшего книжный образ Жеглова, и без Зельдина в «Десяти негритятах» выйти на нужный уровень не удалось бы. Это же касается и Бортко с его несколькими великими удачами в «Собачьем сердце», главная из которых – Евстигнеев-Преображенский.
Что же до общественно-политической жизни… Весной 1996 года во время самой яростной в истории РФ президентской кампании Станислав Сергеевич вместе с Александром Лебедем, Святославом Федоровым и Григорием Явлинским пытались создать коалицию «Третья сила», дабы выдвинуть кандидата, способного конкурировать с Борисом Ельциным и Геннадием Зюгановым, а идеологически стоящего где-то посередине между ними.
Примечательно, что все члены коалиции менее чем за пять лет до этого стояли вместе с Ельциным возле Белого дома, кто-то фигурально, а кто-то и буквально. Газета «Завтра» тогда откликнулась на эти попытки язвительной и одновременно чуть сочувственной передовицей, скорее всего, за авторством Алекандра Проханова. Смысл ее был в том, что члены «Третьей силы» в 1991 году надеялись увидеть чудесную Россию, Которую Мы Приобрели, почти такую же прекрасную, как Россия, Которую Мы Потеряли образца сакраментального 1913-го, а в итоге увидели пепелище страны, сгоревший остов Белого Дома и криминальную оккупационную администрацию. И вот теперь бедолаги мечутся на перепутье, безусловно отвергнув Ельцина, но страшась примкнуть к Зюганову.
Сказано было сурово, но, в общем-то, метко. Желание пройти меж Сциллой и Харибдой, этически и эстетически симпатичное, в реальной политике успехом не увенчалось. Чуть подумав, Говорухин примкнул к Зюганова. Думается, тогда это был правильный выбор в пользу если не наибольшего добра, то меньшего зла. Я не говорю о личности Геннадия Андреевича, хотя, как показало время, он совершенно адекватный, цивилизованный и готовый к компромиссам политик, иногда излишне готовый. Я говорю о его команде, его программе, вескости его доводов и, главное, об альтернативе ему. Этой альтернативой был Ельцин и все, что его касается.
Зюганов, Говорухин и многие другие честные русские люди тогда проиграли (хотел бы решительно и категорически не согласиться с тезисом Бориса Межуева о бездарно проваленной информационной кампании лидера КПРФ – вспоминая газету «Не дай Бог» и соприродные ей технологии ельцинских штабов, это выглядит как обвинение жертв Чикатило в том, что они «бездарно погибли»). Но его идея «третьей силы» восторжествовала всего через два года – когда в период тяжелейшего экономико-политического кризиса Ельцин позвонил Зюганову и спросил совета, что делать, а затем сформировал левоцентристское правительство с Евгением Примаковым во главе и коммунистом Юрием Маслюковым в роли первого вице-премьера, причем Юрий Дмитриевич даже мог сам возглавить кабмин, но на это у Ельцина моральных сил не хватило.
Не приходится особо удивляться, что в 1999 году Говорухин накануне очередных думских выборов вошел в левоцентристский социал-либеральный блок «Отечество-Вся Россия» Юрия Лужкова и Примакова. Из всех его политических выборов этот, наряду с более ранним депутатством от травкинской ДПР, был самым логичным.
Странности были дальше.
То Станислав Сергеевич говорил, что Явлинский – единственная надежда России, то, включившись в президентскую гонку-2000, яростнее всех критиковал именно лидера «Яблока», утверждая, что он мелькает в каждом утюге и явно за иностранные деньги. То во время скандала с договоренностями ЕР, КПРФ и ЛДПР о разделе думских портфелей появлялся под телекамерами чуть ли не в обнимку с самыми одиозными либералами из СПС и того же «Яблока», то сторонился их. То участвовал в каких-то умеренно-оппозиционных социал-демократических прожектах с Михаилом Горбачевым и «прорабом перестройки» Александром Яковлевым, подписывал письма в защиту свободы слова от «нового авторитаризма» и называл голосовавших за Владимира Путина рабами, то стал – и уже до смерти – единороссом и верным сторонником Путина, причем в 2012 году – главой предвыборного штаба этого политика, а затем сопредседателем ОНФ.
Многие, основываясь на этих фактах, обвиняют Станислава Сергеевича в провластной сервильности и беспринципности. Насчет первого не соглашусь. Если считать хронологическим началом открытой конкурентной общественно-политической борьбы «перестройку» (с другой стороны, разве не подходит под это определение более ранняя открытая борьба почвеннических и либеральных журналов?), то Говорухин в оппозиции к власти был чаще, чем рядом с ней, и к последнему в своей жизни лоялизму, пропутинскому, пришел в мучительной борьбе и очень не сразу после воцарения объекта лояльности.
А беспринципность…
Как раз таки принципы и идеалы у Станислава Сергеевича были довольно понятные – социал-консервативное либерально-патриотическое государственничество. В полной мере им никогда не соответствовал никто из крупных политиков и партий, вот Говорухин и пытался методом проб и ошибок нащупать, кто к ним хотя бы ближе других. Видимо, в последние годы он счел, что его успехи увенчались успехом. Не буду высказывать своего мнения по этому вопросу, главное, что думал сам мэтр.
У меня есть одна очень любимая цитата (я ее даже брал эпиграфом к одному художественному произведению) из незаслуженного забытого романа «Похождения Гуго фон Хабенихта» незаслуженно полузабытого венгерского автора Мора Йокаи: «Такова удивительная история, напечатанная в «Рейнском антикваре» (том второй, часть вторая, стр. 613–636). Еще и сегодня в каземате крепости Эренбрейтштейн показывают череп предателя, укрепленный на железном штыре в железной клетке. Ученый Хигель по системе Галля твердо установил необычайно развитое честолюбие. Вероятно, недостижимая цель обратила жизнь этого человека в непрерывное страдание».
Оставив в стороне слово «предатель», согласимся, что это во многом про Говорухина. Но помимо недостижимой цели и связанных с ней страданий были в его жизни и счастье, и радость, и польза, приносимая им соотечественникам, и обильная пища для их ума и сердца. А без стремления к недостижимой цели и страданий вклада в жизнь страны и народа не бывает, во всяком случае, у нас в России, и жизнь Говорухина – тому лишнее подтверждение.
***
Наш проект осуществляется на общественных началах. Вы можете помочь проекту: https://politconservatism.ru/podderzhat-proekt
