Должность художественного руководителя МХТ – не совсем театральная (как глава Центробанка – не совсем бухгалтер). То, что ее занял С.В. Женовач, – событие не цеховое. И тот факт, что Сергей Васильевич – строго беспартийный профессионал, только подчёркивает политическую составляющую кадрового решения, принятого в Министерстве культуры на «совещании с художественными руководителями и директорами ведущих театров» 23 марта с.г.
МХТ – не просто зрелищное учреждение, одно из множества российских ГБУКов (Государственное бюджетное учреждение культуры). Его предназначение было определено основателями с предельной для искусства чёткостью: «высокая просветительная миссия театра»[1].
Художественная программа неотделима от этой миссии, организационная структура выстроена под цели (а не наоборот). Всё вместе взятое (и взаимосвязанное) обеспечило предприятию К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко фантастический мировой успех, так что теперь это одна из визитных карточек России, наше национальное достояние, наряду с балетом Большого театра или башнями Кремля. Трудно себе представить кремлевские куранты, занавешенные рекламой чипсов. Так что буква «А» – Академический (не в смысле «скучный», а в смысле «эталонный», «образцовый») – на вывеске МХАТ была вполне уместна, убрали её в 2004 году напрасно, и теперь стоило бы восстановить.
Летопись Московского Художественного складывалась не только из триумфов. Был, например, такой период, когда просвещение и воспитание с большей или меньшей агрессивностью пытались подменить агитпропом, когда по идеологическим соображениям (и просто по настроению высших должностных лиц) снимали с репертуара хорошие спектакли.
Был умело спровоцированный конфликт О.Н. Ефремова с Т.В. Дорониной, в результате которого мы сегодня имеем два МХАТа, «Чеховский» (в Камергерском переулке) и «Горьковский» (на Тверском бульваре).
Дальнейший экскурс в историю предполагает оценку личного вклада О.П. Табакова, который возглавлял МХАТ им. Чехова с 2000 по 2018 год (совмещая посты директора и худрука). Сейчас это вряд ли возможно – по понятным этическим соображениям. Поэтому признаем тот несомненный факт, что Олег Павлович был великим актёром и «умелым менеджером», а читателя отошлём к статье Натальи Казьминой «Пат, или игра победителя» в научном сборнике ГИИ[2].
Теперь художественное руководство – без административно-хозяйственного – государство (в лице министерства культуры) передает С. В. Женовачу. Отделить «служенье муз» от бухгалтерии и сантехники – правильно. Назначить худруком режиссера (а не актёра) – единственно возможный вариант, если хоть немножко интересоваться историей МХТ и понимать его специфику.
Из режиссеров выбрать именно С. В. Женовача – решение, может, и не идеальное, но наилучшее из реальных. Сергей Васильевич – ученик П.Н. Фоменко, заведующий кафедрой режиссуры ГИТИС и превосходный педагог. Когда-то работал главным режиссером театра на Малой Бронной, после чего организовал собственную труппу – Студию театрального искусства, которая до недавнего времени являлась частным предприятием (редчайшее исключение в нынешней России, якобы капиталистической).
При этом СТИ – настоящий репертуарный театр, соответствующий всем тем критериям, которые когда-то установили Станиславский и Немирович-Данченко, а сам Женовач – человек с убеждениями. Опять же, большая редкость. Первыми спектаклями его студии стали «Мальчики» по Ф.М. Достоевскому и «Захудалый род» по Н.С. Лескову. Вот тогдашнее моё впечатление, сохраненное на сайте СТИ.
«Этот спектакль, который мне посчастливилось увидеть в центре Мейерхольда, — убедительное доказательство того, что великий русский театр жив. Заставляющий думать, спорить (в том числе и с создателями спектакля – почему нет?). И не один я благодарен за этот спектакль. Вот социологическая выкладка: помню, как в том же самом центре Мейерхольда показывали эксгибиционистские пляски со спущенными штанами. И зал тогда, несмотря на массированную рекламу, был наполнен, дай Бог (точнее, чёрт), наполовину, и многие ещё уходили по ходу представления. А на спектакле «Захудалый род» зрители сидели в проходах. И до конца длинного спектакля комфортнее не стало. Потому что люди не такие дураки, как кому-то хотелось бы. И ценят тех, кто их за дураков не считает. Студия Женовача показывает всем нам пример того, как надо относиться к людям и к своей профессии»
А вот мнение специалиста, опубликованное три года назад «Русской идеей».
«Европейская театральная культура в своем развитии неотделима от литературы, а писатель почитался полноправным соавтором спектакля еще в античные времена… Женовачу не нужно укладывать великую книгу в прокрустово ложе копеечных «концепций», отрезая от нее ручки и ножки. Наоборот: ему более всего удаются сценические воплощения произведений, в которых «человек – очень сложное существо», конфликт обусловлен неочевидными нюансами отношений и противоречиями характеров. Он может реализовать свои стратегические преимущества, вовлекая актёра в ювелирную и кропотливую работу.
Подчёркиваю: замечательное его достоинство в том, что актёр для него – не живой реквизит, используемый для воплощения режиссёрских интерпретаций, а равноправный соавтор, «духовно близкий человек».
Борис Николаевич Любимов (ректор театрального училища имени Щепкина и член жюри солженицынской премии) очень точно отметил, что и сам Женовач для великих писателей прошлого не раб и не соперник, а влюблённый читатель, который никогда не открывает разных авторов одним и тем же ключом»
Теперь о том, почему назначение не идеальное.
Во-первых, идеального в нашем материальном мире не бывает.
Во-вторых, читаем внимательно, что пишут друзья Женовача в связи с его назначением: «Он же интеллигентный человек, порядочный, мягкий. Не будет казнить, вышвыривать». Безусловное достоинство – по сравнению с тем, что творили назначенцы С.А. Капкова в б. театре им. Гоголя или на Таганке. Но готов ли интеллигентный беспартийный профессионал к столкновению с партийной организацией? Боюсь, он до сих пор сохраняет иллюзии о профессиональном сообществе, где если и случаются конфликты, то творческие, такие, в которых отражаются разные взгляды на перспективы развития отечественной культуры. Что ж, «видели в гробу» – тоже взгляд на перспективу. Но очень специфический. И к честной дискуссии не располагает.
Первая листовка типа «Женовача геть!» была вывешена и распространена в Интернете, когда еще чернила не высохли под документом о назначении. Иезуитский текст начинается с признаний в дружеской симпатии и даже «давней нежности» к Женовачу, каковые высокие чувства плавно перетекают в агитацию за неподчинение новому худруку, поскольку его приход в театр – «это, в общем-то, плевок в сторону и труппы и самого ушедшего от нас Табакова».
Автор к трудовому коллективу не имеет отношения. Это главред отраслевого издания – журнала СТД «Театр» , а реальные претензии к «другу Серёже» связаны вовсе не с механизмом его назначения. Они идеологические. Какое вообще наследие Станиславского, какая великая литературная традиция, какая тонкая психология, если «идеи национальных театральных культур были актуальны какое-то время тому назад, но сегодня, попадая в пространство фестивального театра высшей лиги, национальные особенности не играют сколь-нибудь значимой роли».
Да и других особенностей, которыми отличались бы друг от друга сценические площадки, творческие коллективы или отдельные режиссеры, программа не предусматривает, любой театр, хоть МХАТ, хоть ГАБТ – всего лишь инструмент тотальной «евроинтеграции». Естественно, С.В. Женовач с его представлениями об индивидуальности (режиссерской и актёрской) сюда категорически не вписывается, а его этика просто перпендикулярна заявленному курсу на «демифологизацию» и «деконструкцию» всего, что приподнимает Хомо сапиенс над уровнем половой доски.
С. Женовач: «Главный принцип – увидеть в произведении свет и сделать спектакль светло и чисто… И объединиться с теми, кто пришел в этот зал. Театр – как стекло, через которое смотришь на мир. Если оно будет пыльное и грязное, то и мир будет пыльным и грязным»
Сравните.
«…Артисты буквально на расстоянии вытянутой руки бегают нагишом, очень правдоподобно совокупляются и обильно обмазывают друг друга экскрементами… Вопрос заключается не в том, можно ли демонстрировать на сцене физиологическую сторону нашего с вами бытия (этот вопрос для всех вменяемых людей в европейском театре давно уже снят с повестки дня)»
Понятно, что это позиции принципиально несовместимы. Не эстетически (вторая, строго говоря, вообще не имеет отношения к эстетике), но мировоззренчески.
В «пространстве фестивального театра высшей лиги» были давно подготовлены правильные кандидатуры на место Табакова. «Культовый режиссер» вроде К. Богомолова или Евгений Миронов – замечательный актёр, у которого из-за спины выглядывают идеологический куратор Р. Должанский и «эффективный менеджер» М. Ревякина, одновременно занимающая директорскую должность в «Золотой маске».
Наши, с позволения сказать, «критики» всерьез рассуждали о том, что во главе МХТ будет лучше всего смотреться менеджер, художественная идея никому не нужна, а историческое здание в Камергерском должен занимать некий «проектный театр». Таким образом предлагается выбросить на помойку всё содержание, не отказываясь от вывески (поскольку это коммерчески выгодный, как они выражаются, «бренд») и от государственного финансирования «проектов».
Отличная комбинация: театр Станиславского и Немировича –Данченко без режиссуры и художественной идеи, но под их парадными портретами и на госдотации.
Еще одно немаловажное обстоятельство. Чеховский МХТ – огромное предприятие. Целое ведомство, посмотрите хотя бы наименования должностей: «управляющий репертуарно-актёрским управлением». Естественно, многие не заинтересованы допускать постороннего в своё хозяйство (и в бухгалтерию). Чем и воспользовались закулисные (так и не названные по именам) организаторы собрания труппы, на котором якобы сами актеры должны были выразить протест против нового худрука и подписать соответствующее обращение к Путину. Собравшиеся были удивлены: «почему письмо написано от имени актеров, а те ни о каком письме до сегодняшнего дня слыхом не слыхивали?»
Оказывается, они и не думали протестовать. За них сообразили другие – в порыве “давней нежности” к С.В. Женовачу. К счастью, интрига, разыгранная второпях, обратилась в фарс. Но ещё не вечер. Первые же принципиальные решения Сергея Васильевича вызовут новый приступ якобы «стихийного» негодования. Методики давно отработаны. На сайте РИ уже публиковались описания подобных кампаний-камланий. Тысячеминутки ненависти в Сети, телеги в инстанции, заведомое враньё, тиражируемое под копирку в разных СМИ.
Психологически это довольно трудно выдержать, если по старой памяти воспринимаешь участников политического флэшмоба как личных знакомых и коллег по профессии. Тем более, что нормальные люди, как водится, разобщены, у них нет обязательной идеологии и организаций типа АТК (Ассоциация театральных критиков), которые давали бы сигналы к атаке, отчего создается впечатление слабости, малочисленности и бесперспективности сопротивления.
Но борьба не бесперспективна.
Сам по себе факт, что худруком Московского художественного театра станет сторонник (а не противник) тех идей, ради которых этот театр был организован, – неожиданная победа здравого смысла. То, что политическое лобби не смогло противостоять назначению Женовача, – просто чудо.
Собственно, из таких чудес, происходящих в разных отраслях благодаря конкретным людям, складывается независимость страны. Глядишь, и председателем Центробанка вдруг окажется человек, который не признает власти международного валютного казино.
[1] Московский общедоступный театр. Из доклада, представленного в Городскую думу 12 января 1898 г. // Немирович-Данченко В.И. Рецензии. Очерки. Статьи. Интервью. Заметки. М, ВТО, 1980, с. 210.
[2] Московский художественный театр. После столетия. Репертуар и публика. Сб. ст. и мат-лов / Отв. ред. А.А. Ушкарев. М.: ГИИ, 2011.
