Примыкая к «крымскому консенсусу», Сергей Удальцов говорит о том, что его оппозиционные настроения подчиняются идее национального единения. Национальному единению вокруг власти. А не против неё
Рубрика: Интервью
Империя накопила внутри себя сильнейшие противоречия. Система была низкоэффективная, в том числе мы проигрывали технологическую конкуренцию развитым странам. Да, в каких-то областях появлялись самородки. Как Менделеев. Но там-то были Фарадеи, Максвеллы, Дизели, Сименсы. Целый список. До революции мы не были страной, которая диктовала технологическую повестку дня. Мы были такой страной в начале 1960-х годов. Но для Советского Союза главной была не технологическая идея, а выживание в военном противостоянии. Вся наша великая фундаментальная наука была совершенно прикладной, военно-ориентированной. Мы достигли успеха в изучении водородной плазмы, потому что стремились быстрее сделать водородную бомбу. А потом – продали страну за колбасу. За несколько сортов колбасы, которой не было в магазинах. А не потому, что войну проиграли.
Среди либералов противников войны практически нет. Среди консерваторов они есть. Среди левых они есть. И как бы просто это не звучало, дело всего лишь в умственных способностях. Умный человек в 1914 году не мог не понимать, что влезать в войну – это, значит, совершать самоубийство. Мы до сих пор не понимаем, что для того, чтобы удержаться от соблазна войны, достаточно было политического разума, обычной прагматической смекалки. Отсюда все разговоры про поддельность записки Дурново. Мы до сих пор не можем представить, что человеку всё было предельно понятно в феврале 1914 года. Просто потому, что он, извините, включил мозги