Чуть более 17 лет назад, 1 января 2006-го состоялась премьера «Дневного Дозора».
Тогда Константин Эрнст, продюсировавший экранизацию романов Сергея Лукьяненко, положил начало главной отечественной кино-традиции – презентовать широкой публике потенциальные блокбастеры года аккурат «под ёлочку».
А ещё – и в этом уже концептуально-идеологический, а не маркетинговый вклад «дозоров» – усилиями современных «мастеров слова и кино» общественное сознание приучалось к мысли об автономности и, если угодно, экзистенциальной неуничтожаемости Зла.
Тем показательнее, что «Чебурашка», вышедший в начале 2023-го и ставший самым кассовым российским фильмом, продолжил «дозоровское» начинание с точки зрения даты премьеры и дезавуировал его с точки зрения смыслов.
В новом фаворите кино-проката нет Зла. Как самостоятельной сущности или даже порождённой комплексами протагониста (как в «Последнем богатыре»).
Разумеется, как и предписано законами сказочного и, если угодно, святочного жанра, главный герой творит чудеса и спасает. Но эти его подвиги не обусловлены победой над «тёмными силами».
«Плохие» поступки отдельных персонажей или даже условно «злые» персонажи, — конечно же, есть. Без них не было бы интриги, драматизма, и следовательно, «крючка» для аудитории.
Однако всё это здесь – почти по Августину, результат недостатка Добра, или Любви.
Препятствие, но устранимое, не экзистенциальное.
И тот факт, что зритель проголосовал рублём за такой подход к «проблеме Зла», — дорогого стоит.
Ведь время вроде бы никак не располагает к подобному этико-эстетическому выбору.
Точнее – понятно и объяснимо желание обывателя отвлечься от пугающей реальности, погрузиться в сказку с неизбежным хэппи-эндом.
Но одно дело – поучительная сказочная история с наказанием Зла.
И совсем другое – лишение последнего какой-либо субъектности.
Культивируя отказ от «отягощенности Злом», российская «фабрика грёз» не просто проводит сеанс групповой психотерапии или искупает собственные грехи 17-летней давности.
Впору говорить о попытке части интеллектуального класса представить свою версию повестки – в меру идеалистическую и даже отчасти эсхатологическую, но при этом отличную от «философии смертельной битвы Света против Тьмы», которая с подачи некоторых известных мыслителей в последнее время овладела умами многих россиян. И в «низах» многих, но далеко не всех. Если учесть почти 10 млн человек, посмотревших «Чебурашку».
Кстати, нечто подобное происходило и в 60-е годы прошлого века. Когда усилиями Эдуарда Успенского и его коллег-мультипликаторов случилось первое пришествие «ушастого кумира».
Тогда же довольно чётко обозначился раскол между научно-технической интеллигенцией и гуманитарным андеграундом.
При общем неприятии официальных коммунистических догм первую отличал скорее «оптимистичный прогрессивизм», а второй – «пессимистичный гностицизм».
Одним из центров интеллектуального притяжения ИТР-ов и их «идейных попутчиков», вроде того же Успенского, был КВН.
А гуманитарии-нонконформисты предпочитали «Южинский кружок» и т.п.
Пожалуй, самый известный и влиятельный из ныне живущих «южинцев» – Александр Дугин.
Сценаристы нового «Чебурашки» – выходцы из КВН.
Это многое объясняет. И прежде всего – использование главного масс-культового детища советских прогрессистов для борьбы с идеологическими конструктами, «посеянными» (анти-) советскими гностиками.
Даром, что переформатировать общественное отношение к «проблеме Зла» сегодняшним кино-триумфаторам было бы, наверное, намного проще, не реши руководство их родного КВН 20 лет назад разорвать отношения с амбициозным фронтменом украинского «95-го Квартала».
В том конфликте тоже значительную роль сыграл «недостаток Добра».
Ну или стремление к достатку совсем иного рода.
