Русская Idea публикует выдержки из дневников члена общественной редакции нашего сайта, историка Аркадия Минакова, посвященные его встрече с Александром Захарченко в ноябре 2016 года. Вчера, 31 августа 2018 года, в день трагической гибели лидера ДНР Аркадий Юрьевич выложил эти записи на своей странице в facebook, мы их републикуем на нашем сайте.
***
Предисловие от автора: «Я в скорби и ярости. Это настоящее горе. Погиб Александр Захарченко. В 2016 году мне довелось с ним общаться в Донецке. Об этом – приводимые ниже дневниковые записи, я не думал, что мне придется их публиковать так быстро, все-таки я надеялся, что после гибели Мотороллы и Гиви будут извлечены уроки, что “Захар” будет жив. Хотя он говорил, что готов к смерти в любой момент».
***
“… 5-го ноября 2016 года был в Донецке с Вячеславом Сальниковым, воронежским политологом и Станиславом Смагиным, талантливым патриотическим публицистом и писателем. Нас пригласили на конференцию, посвященную проблемам Русского мира, я должен был выступить с докладом о современном русском консерватизме. Доехали до Ростова на поезде. От Ростова до Донецка – на машине Андрея Пургина, одного из лидеров «Русской весны» в ДНР, ее вел его шофер Алексей.
В Донецк ехали уже ночью, Алексей сильно гнал, мотивировал тем, что на дороге могут быть группы украинских диверсантов. Периодически встречались следы от воронок и гусеничных траков. Один раз навстречу прошла армейская колонна. Проехали ночную Саур-Могилу, в темноте ничего разглядеть было нельзя. Этот величественный мемориал вновь стал ареной ожесточенных боев в 2014 году. Если бы украинцы взяли Саур-Могилу, то Донецк был бы отрезан от российской границы. Временами проезжали почти вымершие разрушенные деревни, без огней.
Через примерно сто километров начался неожиданно мирный, залитый светом ночных фонарей Донецк. Казалось, ничего не напоминало о войне. Остановились в отличной полупустой гостинице в центре города. Утром в гостиницу зашел Андрей Пургин, потом подтянулись донецкие знакомые, которые ранее были в Воронеже – Ирина Попова из «Интердвижения», кто-то еще, позавтракали в кафе – поразили неожиданно низкие цены. Всё в рублях, не в гривнах. Немного прогулялись по центру города – там огромное здание министерства угольной промышленности, памятник Ленину, сквер с надписями «я люблю Россию». Ирина рассказывала о Русской весне в Донецке в 2014 году. Это наш новый русский былинный эпос. Ирина живет на окраине города: «Когда ночью не стреляют, я не могу спать».
Конференция прошла в «Шахтар-Плаза», одной из самых дорогих и роскошных гостиниц Донецка. Неожиданно собралось много народа: ополченцы, ученые, журналисты – активисты русского движения. Пургин, Ходаковский, Хорват, Раста, Муза, Даренский, Чепик, Попова и др. Множество красивых девушек. Запомнился мрачный и серьезный Ходаковский – командир батальона «Восток», в свое время зачистившего Донецк от украинской агентуры в 2014 г. Представились, пожали друг другу руки – этим дело и ограничилось. Производит впечатление сильного лидера. Конференция еще не началась, как в зал быстро вошли люди в военной форме с автоматами наизготовку, разбили зал на проглядываемые «сектора» и тут же появился Александр Захарченко – глава республики. Первое впечатление было такое, что он собирается арестовать пришедшую на конференцию публику, происходившее в первые секунды чем-то напоминало документальные кадры военных переворотов.
«Захар» – так его называют многие – невысокий, коренастый, с запоминающейся внешностью, в военной пятнистой форме, напористый, харизматичный, обаятельный. Производит уже в первые мгновения очень сильное впечатление. Произнес краткую речь: «Хочу сказать спасибо за эту конференцию! Тема ее полностью соответствует тем целям, за которые мы воевали. Наша война была за нашу веру, за наш язык, за нашу родину – Россию. Я только одного пожелаю – чтобы такие конференции были не только в этом зале, но я приглашаю вас прочитать лекции студентам, потому что война идет не только за те идеи, которые я озвучил, но за души людей, за умы молодежи. И каждый из вас в состоянии это сделать. Это святое, благородное дело! Со своей стороны хочу пригласить Аркадия Юрьевича к себе на чашку чая. После завершения конференции мы обязательно встретимся. Аркадий Юрьевич, Вы для меня очень известный человек, мне было бы очень приятно с Вами познакомиться».
Стремительно покидает со своими людьми конференцию. Андрей Пургин был, как, впрочем, и все присутствующие, в некотором, скажем так, удивлении. Я, разумеется, тоже. Делаю доклад около часа – единственный докладчик. Кажется, публике это было и в самом деле интересно. Обсуждение показало, что наиболее их заинтересовал левый консерватизм в духе Александра Щипкова, так, как он изложен в его блестящей книге «Социал-Традиция». После моей лекции начался круглый стол, я сказал несколько слов и тут появился майор с грузинской фамилией: «Александр Владимирович ждёт Вас!». Быстро довез на машине до резиденции Захарченко. По пути рассказывал о войне, с той стороны воюют «добробаты» и наёмники – поляки, грузины, прибалты, есть негры. Совершенно «отвязанные», Порошенко на них легко списывать многочисленные нарушения Минских соглашений.
Жесткие, но вежливые меры охраны, осмотр вещей, металлоискатель (совсем недавно был взорван Моторолла). Сижу в огромной приемной в ожидании. Охрана вся в камуфляжной форме, на стене большой экран, идет «Белое солнце пустыни»: «За державу обидно!» Из кабинета выходят люди в военном. «Александр Владимирович приглашает Вас!». Захарченко сидит за большим столом, курит, перед ним ноутбук, слушает песни этой страшной войны: «Послушайте и Вы, Аркадий Юрьевич!» Угощает каким-то вкусным травяным чаем, фруктами. «Нам нужна идеология, без идеологии мы проиграем, на нас страшно давят Украина и Запад, в том числе идеологически, нам нужно адекватно отвечать. Идеология задает цели, ясные и четкие, это то, чего нам не хватает». Дарю ему свои книги. «Вам надо будет почитать у нас в университете лекции».
Говорю о духе города, жертвенном и аскетичном, он мне напоминает Севастополь. «Это сакральное место». Эти слова его как будто подстёгивают. «А хотите посмотреть город, наш Аэропорт». Конечно, да! Садимся в бронированный автомобиль – понимаю, что он бронированный, когда дергаю неожиданно тяжелую дверь. Захарченко сам за рулем, непрерывно рассказывает и непрерывно же дымит.
Донецк фантастически красив. «Захар» рассказывает о жертвенности коммунальщиков, восстанавливающих поврежденный войною город и гибнущих на своем посту. О жестких штрафах за мусор на улицах. О том, как Донецк героически воевал во время Великой Отечественной. О многом другом. Ощущение, как будто я его давно знаю. Это потому, что накануне прочитал книгу Захара Прилепина «Всё, что должно разрешиться. Хроника идущей войны», там много прямой речи Захарченко.
Мирный город, усеянный розами, неожиданно заканчивается, начинаем объезжать какие-то бетонные блоки, лежащие на дороге, исчезают машины, пешеходы, мелькают военные, отдающие честь Захару, начинается какая-то «сталкерская зона» с чудовищными разрушениями. Подъезжаем к Аэропорту. За окном – разбитый войной частный сектор, безлюдный, асфальтовая дорога завалена мусором, ветками. «Здесь каждый метр полит нашей и вражеской кровью». Рассказывает красочно о деталях ожесточенных боев, которые здесь еще недавно шли.
Спрашиваю, увидев старую рекламу на мове, как обстоят дела с украинским языком. «Ни одной школы на украинском мы не закрыли». Выходим из машины. Охранники с автоматами – вместе с нами. Голые страшные убитые войной деревья. Целый лес черных стволов без веток. Он уже не будет никогда расти. Тишина. В этой тишине слышно, как стучит по разбитому тротуару клювом ворона и с шумом прыгает. Ни души.
С «Захаром» подходим к «Девятке» – знаменитому девятиэтажному зданию, совершенно разбитому, но каким-то чудом устоявшем на фундаменте. Здесь был штаб Мотороллы, Гиви, самого Захара. Рассказывает об обороне Аэропорта. «Тут еще до сих пор двести “киборгов” не захоронены, Украина от них отказывается». О гениальном режиссере Бортко: «Он стоял, смотрел на эти убитые деревья и плакал». Проханов сделал сценарий фильма о войне на Донбассе, Бортко будет его делать. До сих пор не сделал, на такие фильмы денег нет. Раздался хлопок. «Это украинская мина из миномета. Вон там, за теми деревьями линия фронта».
Помню своё потрясение. Здесь идёт настоящая война, здесь пульсирует и творится русская история. Мы, русские, живы. Эта война – свидетельство, что наша великая история продолжается. Говорю это Захарченко. Он внимательно и серьезно смотрит на меня. «Мы сделаем здесь Мемориал». Садимся в джипы, едем обратно в Донецк. «Вот на этом углу моя жена прикрывала меня из пулемёта»… «Мы наступали на укропов, будучи в абсолютном меньшинстве, соотношение один к десяти… » Вновь проезжаем блоки и – опять красавец-город…
Контраст между лунным пейзажем Аэропорта и мирной жизнью буквально бьёт по глазам. Проезжаем мимо донецкого театра, не помню какого – оперного или драматического. «Билеты невозможно достать, всё раскупается, но стараюсь премьеры не пропускать». Останавливается возле кафе «Гуси -Лебеди». Заходим. Всё в русском стиле. Захарченко угощает роскошным ужином, мясо, картошка, какая-то чудесная хреновуха, водка, настоянная на хрене. Говорит непрерывно, в основном о войне. Видно, что настоящий вояка, не раз мог погибнуть. «Сидим со штабом. Вдруг – взрыв, и – нет крыши над головой, только небо»… Еще – о проблемах города и области. Об экономике, что с ней делать. Об университете: «стараюсь удержать ученых и преподавателей, у них зарплаты очень приличные, у доцента 19 тысяч рублей, у учителей – 3 тысячи руб». О культурной политике: они приглашают лучшие рок-группы России и деятелей культуры – Прилепина, Проханова, Бортко… О тысяче других вещей. Невероятно обаятельный.
В разговоре участвуют его советники Александр Казаков и Александр Пашин. Казаков – коллега, гуманитарий, профессионально занимался либеральным консерватизмом, П.Б. Струве, П.А. Столыпиным… Пашин – музыкант, рокер. Казаков говорит, что читал мои работы. Невероятно насыщенная и интересная беседа. Иногда Захар честно говорит: «А вот этого я не понимаю». Значит, мы с Казаковым чрезмерно углубились в нашу общую, научную «консервативную» проблематику. Всё время звучит музыка. Русская, в основном казачьи песни. Ощущение, что сижу со старыми товарищами, которых знаю уже сто лет. Очень идейными, очень русскими. Мне пора ехать, машина ждет. Встаем из-за стола, поём песню группы «Любэ» про коня: «Выйду ночью в поле с конем…». Поём слаженно, с душой, прощаемся. В «Шахтар-плаза» ждут друзья. «Ну, что это было?!». Коротко рассказываю. Садимся в машину. Едем обратно до Ростова, возбужденные донельзя, обсуждаем увиденное и услышанное.
Чувствую, что получил очень мощный экзистенциальный опыт. Ощущение, что произошло одно из самых важных событий в моей жизни. Личность при этом «переформатируется». Это кажется то, что Лев Гумилев называл «пассионарным импульсом».
