Новость о страшных террористических атаках в Париже пришла глубокой ночью.
В Москве было около часа ночи, в Париже – 11 вечера. Вечером в пятницу парижане «отрываются по полной» : бары и кафе в центре забиты, в клубах танцуют, бульвары кипят пестрой смесью столичных жителей и разноязыких туристов. Хемингуэй называл Париж «праздником, который всегда с тобой» – по пятницам и субботам это особенно очевидно. И вот в самый разгар этого праздника, когда тысячи болельщиков собрались на Stade de France в Сен-Дени, посмотреть товарищеский матч Франция-Германия, а сотни пришли в театр «Батаклан» на бульваре Вольтер, на концерт американской группы Eagles of Death Metal – в Париже загремели взрывы и выстрелы. Террористы нанесли удары по крайней мере в семи местах столицы – в баре у стадиона, в театре «Батаклан», в ресторане Petit Cambodge, баре Le Carillon, пиццерии La Casa Nostra, кафе La Belle Equipe и в крупном торговом центре Le Forum des Halles близ Лувра. Возможно, были и другие акции, не столь масштабные – но в любом случае речь идет о почти беспрецедентной в истории Европы террористической атаке.
Почти – потому что одиннадцать лет назад, 11 марта 2004 г. в столице Испании, Мадриде, прогремело десять взрывов в поездах, в результате которых погибло почти 200 человек и более 2000 получили ранения. Тогда ответственность за теракты взяла на себя «Аль-Каида», сейчас – ИГИЛ*. После атаки на Мадрид Испания вывела своих военных из Ирака (где они находились в составе организованной американцами коалиции, победившей Саддама Хусейна). По словам очевидцев, террористы, устроившие бойню в театре «Батаклан» кричали: «Это вам за Сирию!».
Цели и задачи террористов, таким образом, не представляют никакой загадки. ИГИЛ не просто мстит Франции за Сирию – ИГИЛ хочет заставить Францию прекратить боевые действия на Ближнем Востоке.
Но между Испанией образца 2004 г. и Францией образца 2015 есть существенное различие. Испанский контингент в Ираке играл вспомогательную роль, и от того, что его вывели из страны, ход боевых действий (а союзники в это время пытались подавить широкомасштабное восстание шиитов), в общем, не изменился. Что же касается Франции, то ее роль в войне против ИГИЛ была весьма велика. Не случайно британская The Guardian поспешила наутро после терактов в Париже опубликовать статью, где французская военная политика в Сирии была названа «самой продвинутой среди всех западных держав». С начала сентября французские ВВС совершили около 1,3 тыс. боевых вылетов, произведя 271 авиаудар и уничтожив более 450 целей террористов. В частности, 8 октября была подвергнута массированной бомбардировке Ракка – столица ИГИЛ, а за последнюю неделю французские «Рафали» и «Миражи» уничтожили самое святое – нефтегазовые вышки ИГИЛ в районе Дейр-эз-Зор. Как показали события 13 ноября, террористы ИГИЛ в полной мере осознали, чем грозит им наращивание военных усилий французских ВВС в регионе.
Однако если они рассчитывали на повторение «успеха» 2004 г., то ошиблись, причем самым роковым образом.
Франсуа Олланд – далеко не самый сильный и решительный из европейских политиков. Он типичный европейский бюрократ – серый, как штаны пожарника, с нулевой харизмой, с виду почти беспозвоночный. Но даже Олланд после нападения террористов на Париж заговорил, как настоящий мужчина. В своем обращении к нации после теракта (он был на Stade de France, откуда его эвакуировали на вертолете) он вспомнил именно об истории, о славном прошлом Франции. «Это ужасно, но перед лицом ужаса должна возникнуть нация, которая знает, как защитить себя, как мобилизовать силы и снова победить террористов», – сказал французский президент.
За несколько часов перед атакой на Париж мы беседовали с выдающимся французским интеллектуалом, бывшим заместителем министра внутренних дел Франции, писателем и философом Иваном Бло. «Французским политикам недостает мужества, – несколько раз повторил Бло. – У них есть ум, широкий кругозор, опыт… но мужества им не хватает».
Атака на Париж 13 ноября 2015 г., станет проверкой на мужество всей французской элиты. В первую очередь, конечно, это касается самого Олланда – и тут можно с почти стопроцентной вероятностью предсказать, что его реакция на теракты будет совсем не такой, на которую, возможно, рассчитывали террористы. Франция, конечно, не станет прекращать войну с ИГИЛ на Ближнем Востоке. Напротив, воевать с террористами французские летчики станут еще отчаяннее. А 18 ноября к берегам Сирии должен выйти из порта Тулона французский авианосец «Шарль де Голль» – и если террористы надеялись, что их атака на Париж заставит Олланда отменить приказ об отправке авианосца, то их ждет горькое разочарование.
От решимости Олланда продолжать борьбу с ИГИЛ сейчас зависит слишком многое, и не только на Ближнем Востоке. Французский президент прекрасно понимает – если сейчас он не ответит террористам достойно, то станет «хромой уткой» задолго до выборов 2017 г. И, наоборот – жесткая «обратка» ИГИЛу способна резко повысить его шансы в предстоящей президентской гонке. Вплоть до того, что все нынешние прогнозы (а сейчас многие сомневаются, что Олланд – или другой кандидат от социалистов – сможет пройти во второй тур выборов, так низок рейтинг действующего президента) могут быть пересмотрены.
Но страшная парижская трагедия – экзамен не только для Олланда, но и для всего французского политикума. Прежде всего, потому, что она вновь поднимает болезненный вопрос о мигрантах, вопрос, который уже давно раскалывает французское общественное мнение и французский электорат.
Проблема уязвимости страны для террористических атак со стороны исламистов поднималась и раньше. Сейчас президент Олланд своим указом закрыл границы страны, чтобы террористы, осуществившие нападение, не смогли покинуть Францию, а новые боевики не смогли просочиться на ее территорию. Но во Франции и без того существует многомиллионная армия мигрантов-мусульман, из рядов которой могут в любой момент быть кооптированы новые шахиды-смертники. Сегодня стало известно, что один из убитых в театре “Батаклан” террористов был опознан по отпечаткам пальцев – по данным полиции, он постянно проживал в Париже.
Некоторые французские политики – прежде всего, конечно, Марин Ле Пен и ее отец, Жан-Мари Ле Пен – много лет буквально кричат об опасности нынешней миграционной политики французских властей, но они бессильны перед лицом могущественной брюссельской бюрократии, навязывающей Франции (как и другим европейским странам) нынешнюю миграционную модель. Любые же попытки подвергнуть эту модель критике расцениваются как «расизм» и «ксенофобия». Хотя на деле речь идет как раз об искусственном включении в толерантное французское общество замкнутых, неспособных к интеграции и глубоко ксенофобных по своей сути инокультурных общин, выходцы из которых становятся легкой добычей воинствующих исламистов.
Если французские политики не найдут в себе мужества пересмотреть эту модель, повторения трагедии 13 ноября не избежать. И, напротив, жесткая миграционная политика, сокращение числа легальных мигрантов с нынешних 200000 человек в год в 20 раз – до 10000, выдворение из страны всех нелегальных мигрантов, отказ от практики социальной поддержки неработающих мигрантов, введение запрета на воссоединение семей, которое сегодня позволяет иностранцу, работающему во Франции не менее полутора лет, перевезти в страну свою семью, кардинальная реформа о предоставлении французского гражданства (сегодня на него могут претендовать даже люди, не умеющие читать и писать по-французски) – то есть то, что давно предлагает сделать Национальный Фронт и Марин Ле Пен – могут если и не превратить Францию в неприступную крепость, то, во всяком случае, серьезно укрепить ее национальную безопасность.
Но хватит ли у французских политиков мужества пойти на эти, такие естественные, шаги в условиях жесткого прессинга со стороны Брюсселя и Вашингтона?
Ибо именно Вашингтон, по словам весьма осведомленного и независимого в суждениях Ивана Бло, всячески поощряет неконтролируемую миграцию во Францию и другие страны ЕС. Ни администрация Франсуа Олланда, ни предшествовавшая ей администрация Николя Саркози не смогла противостоять этому нажиму. Сейчас парижская трагедия дает французской политической элите шанс доказать, что она достойна наследия Шарля де Голля, не боявшегося проводить самостоятельную политику и перечить «старшим партнерам» за океаном. Сумеет ли она воспользоваться этим шансом, вопрос другой.
России, как ни одной другой стране Европы, понятна и близка трагедия Франции. В отличие от Испании, Россия, став мишенью целого ряда жестоких террористических атак, не отступила, не сдалась и продолжила борьбу как с доморощенным, так и с международным терроризмом. И сейчас, в дни парижской трагедии, мы, как мне кажется, чувствуем боль Франции сильнее, чем кто-либо другой. Поэтому не стоит унижать себя и свою страну, злорадствуя по поводу пресловутых «Шарли». В театре «Батаклан» и парижских кафе погибли такие же люди, как и мы с вами. Люди, которых узколобые религиозные фанатики сознательно принесли в жертву своим заскорузлым архаичным идеям. Во имя этих же архаичных идей они убивали и нас – на Дубровке и в Печатниках, у метро «Рижская» и на «Парке Культуры», на железнодорожном вокзале в Волгограде и в самолетах, летевших на Северный Кавказ.
Франция – близкая нам по духу страна, европейская сестра России. Как и Россия, Франция не раз собиралась с силами после сокрушительных ударов, которые наносили ей враги – и одерживала победу. Так, верю, будет и на этот раз.
_______________________
*Деятельность организации запрещена в России решением Верховного суда РФ.
