Впервые ссылку на произведения Франца Лепольда Нойманна я встретил в блестящей статье «Страх и демократия» австралийского политического теоретика Джона Кина. В тот раз я отложил поиски работ Нойманна, пока снова не встретился с его именем – в том подробном разборе его книги «Бегемот. Структура и практика национал-социализма 1933-1944», которое содержалось в исследовании Роджера Боше «Теории тирании. От Платона и до Ханны Арендт».
В книге Роджера Боше имя Нойманна стояло в ряду таких авторитетов, как Платон, Аристотель, Цицерон, Макиавелли, Гоббс, Фрейд и Арендт.
Поняв, что Нойманн – это неординарная и незаслуженно обделенная у нас вниманием фигура (много ли людей знало имя Нойманна до тех пор, пока на русский не была переведена его книга?), я тут же купил сборник его текстов «Демократическое и авторитарное государство». Эта книга вышла уже после преждевременной гибели Нойманна: в 1954 году он разбился на машине в Швейцарии. Сборник редактировал близкий друг и коллега по Институту социальных исследований Нойманна Герберт Маркузе. Он же написал краткое предисловие к этой книге. Прочитав ее, я тут же захотел познакомиться и с работой «Бегемот», но снова прочие дела заставили меня отложить ее поиски.
В итоге, с кратким содержанием «Бегемота» в устном изложении я познакомился на семинарах по политической теории, которые вел тогда у магистров НИУ ВШЭ. Одна талантливая студентка рассказала, что читала книгу и оказала любезность сделать по ней замечательный доклад. Правда, с ее слов выходило, что книга не такая стоящая, как я о ней думал (впоследствии и вправду оказалось, что «Демократическое и авторитарное государство» действительно лично для меня оказалось интереснее). Между тем, ее надо было прочитать самому.
И вот благодаря питерскому издательству «Владимир Даль» книга появилась и на русском – в переводе В.Ю. Быстрова и с предисловием историка Олега Пленкова.
Отдельно надо сказать, что «Владимир Даль» издает хорошие книги, однако, продает их по очень высоким ценам. Видимо, у издательства такая политика – за хорошие книги нужно дорого платить. За «Бегемота» можно много отдать, равно как и за другие книги, но явно ценовая политика не вполне адекватная. Но мы не об этом.
Франц Леопольд Нойманн родился в 1900 году в Польше. Однако существенную часть жизни провел в Германии. Там он занимался теорией права и при этом был левым активистом. Кстати, и первая его книга была посвящена труду и называлась «Европейский тред-юнионизм и политика» (1936). Кроме того, он был евреем, что делало его положение в Германии еще более уязвимым. Он вовремя успел эмигрировать в Англию, а оттуда по рекомендации своего учителя Гарольда Ласки – еще одного известного теоретика левых взглядов – в Соединенные Штаты, где, в конце концов, обосновался в Колумбийском университете.
В США он, как и многие немецкоязычные мигранты, переквалифицировался в «политического ученого». Так, он начал исследовать актуальную политику. «Бегемот» изначально был его докторской диссертацией и только потом вышел отдельной книгой. Очевидно, что текст написан на злобу дня и является произведением более чем конъюнктурным – созданным специально для американской аудитории.
В этой работе – кроме введения и краткого заключения – три части: про идеологию и политику, экономику и общество гитлеровской Германии.
В первой части речь идет о вожде, харизме, пропаганде, народе, расизме и т.д.; во второй – о монополиях и корпорациях; в третьей – об управляющем и управляемом классах. Очень важно, что Нойманн пренебрегает социологическими методами в своей работе, которая, к слову, этого требует, и часто строит свои суждения на анализе специфических источников: в первую очередь, материалов периодики. Хотя дело не в аналитических заключениях, с которыми можно и не спорить, а в методе и материальной базе работы.
Нойманн заявляет, что газеты и журналы дают более полную и верную картину, скажем, экономического состояния страны. При этом сложно сказать, основываясь на какой именно выборке, он делает свои выводы. Многие таблицы, представленные в книге, позаимствованы им из других, также не самых надежных источников. Одним словом, эмпирическая база его исследования, мягко говоря, несовершенна и строится скорее на оценках, нежели на обработанном материале.
Нужно добавить, что часто в тексте дают о себе знать волне определенно левые взгляды автора – он рьяно защищает труд и «инженера», как он называет рабочих.
Наиболее концептуальные вещи сказаны в первой части. Если говорить вкратце, Нойманн считает, что в гитлеровской Германии нет сильного государства: там не действуют правовые нормы, а все законы подчинены воле лидера. Здесь возникает ключевое прозрение Нойманна: тоталитарный режим возникает из слабого государства, а не из сильного.
Между тем, книга полна противоречивых высказываний, а точнее – они не во всем соответствуют друг другу. В частности, Нойманн говорит, что Германия – это вовсе «не государство», и тут же утверждает, что это «новый тип государства», замечая при этом, что «это двойственное государство, в котором работают две системы, одна в соответствии с нормативным правом, другая – по индивидуальным мерам, одна рациональная, другая – сфера прерогатив».
Иными словами, в принципе право есть, но создано оно для того, чтобы регламентировать деятельность других, подчиненных групп – народа, трудящихся. В этом смысле государство все же работает, просто подчинено оно «не государству».
В другом месте Нойманн заявляет, что, возможно, перед нами совершенно новая форма государственности. После чего замечает: не исключено, что политический теоретик Гарольд Лассуэлл прав, и Германия станет «гарнизонным государством», которое управляет только при помощи практик насилия.
В принципе, нельзя сказать, что эти утверждения друг другу противоречат полностью, однако, они не тождественны. Если мы являемся свидетелями чего-то нового, что еще не описано, тогда зачем утверждать, что это новое – уже изобретенное кем-то старое?
Довольно любопытны главы «Бегемота» о «харизматическом лидере», антисемитизме и империализме. Труднее всего, как говорилось выше, читать про темы, наиболее близкие автору по взглядам – про труд.
Но любопытны и другие вещи. Так, Нойманн отмечает, что, например, нет никакой конкретной немецкой черты, которая бы отвечала за «империализм Германии»: империализм возникает, если угодно, сам собой, стихийно, из-за ослабленности государства. Еще более любопытно следующее заявление.
Нойманн считает, что если Германия выиграла бы войну (книга вышла за какое-то время до окончания боевых действий), то, возможно, это пошло бы на пользу «государству» и помогло избежать творящегося в нем хаоса, армия бы усилилась и монополизировала бы власть, потеснив партию. Дело в том, что армия, с точки зрения Нойманна, рациональна и наименее всего подвержена тлетворному влиянию национал-социализма. Хотя, оговаривается автор, многие генералы и заискивают перед Гитлером.
Слабое место «Бегемота» в том, что это «политическая философия, плохо замаскированная под серьезное академическое исследование». Иными словами, это личное мнение автора, который пытается претвориться «объективным ученым». Отсюда и проблема – эта «своеобразная научность» не дает Нойманну разгуляться и уделять много внимания политической философии. (Ханна Арендт в «Истоках тоталитаризма» изящно избежала этой трудности). К слову сказать, его анализ трудов современных немецких теоретиков права меньше всего вызывает вопросов, потому что не требует строгого метода, в отличие от других частей работы.
Следовательно, возникает главный и самый большой вопрос к книге. К той «политической философии», которая в ней содержится. Эта философия есть, и она весьма любопытна. В частности, там, где это возможно, Нойманн прибегает к очень любопытным историческим примерам и глубоко проникает в мысль Лютера и Кальвина. Однако таковых отрывков не так много.
В параграфе «Имеет ли Германия политическую теорию» Нойманн категорично отвечает, что мало кто из классических авторов может быть обвинен в том, что национал-социализм использовал его идеи. Скорее, нацизм использует описание определенных практик господства, встречающихся в текстах некоторых мыслителей. Но даже это не свидетельствует о том, что у национал-социалистов есть собственная теория: есть только идеология, выраженная в пропаганде, в которую не верит само немецкое руководство.
Наконец, самое главное. Опасная метафора, выбранная Нойманном для заглавия, не вполне работает. Почему? Краткая «Заметка о Бегемоте» на страничку в начале – вот и все, что сказано о страшном чудовище из еврейской эсхатологии. Кроме того, отсылка в этой заметке к Гоббсу заставляет нас задаться вопросом – насколько «Бегемот» Гоббса может соотноситься с «Бегемотом» Нойманна?
Если бы сам Нойманн это прояснил, все было бы значительно проще, но он просто упоминает Гоббса, отмечая, что «Бегемот» для того – «безвластие, хаос, ситуация бесправия, беспорядка и анархии».
В то время как Гоббс пишет про гражданскую войну и «Долгий парламент», то есть про отсутствие сильной власти, Нойманн пишет про иное «государство». Сам он считает «национал-социализм «безвластием, хаосом, господством бесправия и анархии». Можно долго спорить, был ли национал-социализм таким, каким его видит Нойманн, но точно ясно одно – мы имеем два совершенно разных «Бегемота» – Гоббса и Нойманна. В таком случае, зачем брать уже занятую метафору и не очень удачно использовать ее по своему назначению?
Карл Шмитт, на которого неоднократно ссылается сам Нойманн, обсуждая идею государства у Гоббса, говорит о том, как прозорливый мыслитель предупреждал о силе библейских метафор и о том, что «Левиафан», грубо говоря, мог и жестоко отомстил английскому философу. У Гоббса термин «Левиафан» в тексте книги встречается три раза, но упоминания этого слова неслучайно: весь текст английского философа продуман до мельчайших деталей. Нойманн, очевидно, же использует свою метафору лишь для названия. И его кусок про Бегемота выглядит скорее механической припиской к тексту, чем введением в хорошо продуманную книгу, которая должна раскрыть нам секрет земного чудовища.
А кто сказал, что отомстить может только Левиафан? За использование своего честного имени и Бегемот способен не менее жестко воздать тем, кто относится к нему слишком легковесно. В итоге, так и получается – в конце книги, где речь идет о главном, Нойманн так и не в состоянии в вопросе, является ли Германия государством вообще или нет, на самом деле оставляя сам замысел «Бегемота» так и не проясненным. Внимательный читатель обязательно это обнаружит.
Так что в итоге?
Автор вступительной статьи постоянно упоминает, что книга Нойманна – это политологический, а не исторический труд, отказывая автору серьезном историческом подходе.
Правда, однако, состоит в том, что сегодня эта книга имеет малую эвристическую ценность и может быть интересна лишь историкам или в лучшем случае историкам мысли.
