Во время своего визита в Сингапур бывший президент США Барак Обама высказался на довольно неожиданную для себя тему. Он заявил, что женщины по природе лучше мужчин и выразил надежду, что в скором времени представительницы прекрасного пола будут у власти во всех странах мира. По мнению Обамы, если бы женщина пару лет пробыла у власти в какой-либо стране, это бы с неизбежностью улучшило материальное положение данного государства.
Можно ли в этом высказывании бывшего главы Белого дома увидеть что-то иное помимо просто галантной фразы? Вероятно, можно. Посмотрим на эти слова сразу с трех ракурсов – политтехнологического, политологического и политико-философского. Будем считать, с каждым новым срезом выявляется более глубокая подоплека этого вроде бы невинного выражения расхожей мудрости.
Прежде всего, обратим внимание на некоторую неуместность подобного заявления в контексте наступающих праймериз Демократической партии. Пока фаворитом будущей гонки считается бывший вице-президент и бывший сенатор Джозеф Байден, а его основным конкурентом называют сенатора от штата Массачусетс Элизабет Уоррен, лидера левого крыла партии. Трудно предположить, чтобы Обама мог открыто высказаться против собственного вице-президента в пользу левого сенатора. Но либо своим сингапурским спичем он это сделал непрямым образом, либо допустил непростительную оплошность, позволив наблюдателям оценить его комплимент дамам как выражение недоверия к кандидатуре своего давнего соратника. То есть либо речь идет о скрытом конфликте былых участников единого тандема, либо Обама просто не следит за речью, допуская такие рискованные проговорки. Пока вероятнее второе, но нельзя исключать и первого.
Но теперь позволим себе абстрагироваться от избирательной кампании и посмотрим на это высказывание с принципиальной точки зрения. Тренд в сторону феминизации власти во всех странах мира налицо, в Европе это уже устойчивая тенденция. В Финляндии заседание кабинета министров с внешней стороны напоминает вечеринку юных девушек. Причем сейчас даже речь идет не просто о женщинах, но и о сексуально привлекательных дамах, что уже отражает не столько разрушение старых гендерных установок, сколько явную сцепку политики и шоу-бизнеса. Это немного отдельный сюжет, и к словам Обамы он имеет все-таки косвенное отношение.
Что и говорить, у женщин во власти есть множество преимуществ, главным из которых является способность проявлять слабость. Женщину никто не может устыдить за то, что она поддалась на уговоры, пошла на уступки, отступила перед грубой силой. Никто не назовет женщину бета-самцом. Уверенная в себе женщина с легкостью и даже охотой принимает присутствие в своем окружении сильных и способных мужчин, не опасаясь, что кто-нибудь из них затмит ее славу. Поэтому, кстати, когда на престоле тех или иных держав, включая Россию, оказывались женщины, эти державы почти всегда выигрывали войны. Царицы не боялись успеха своих полководцев и не мерились с ними доблестями. Увы, того же самого нельзя сказать о некоторых царях, ревниво относящихся к достижениям своих великих визирей. Когда монарх отходил в тень своего министра, как Людовик XIII по отношению к Ришелье, потомки оказывались как правило не слишком почтительны к его памяти. Так и остался этот монарх в нашем восприятии глуповатым покровителем мушкетеров и ревнивым супругом, хотя его правление было одним из наиболее благополучных в истории Франции. А королеве Виктории, кажется, не приходило в голову меряться популярностью с Дизраэли или Гладстоном, так же как Екатерине II – c Потемкиным или Суворовым.
Так что чисто политические преимущества женского правления вполне очевидны. Одна только проблема – эти преимущества обратная сторона того мачистского этоса, который феминизм как раз и отрицает. Были бы мужчины менее склонны к самцовой конкуренции, кажется, воцарилось и в самом деле подлинное гендерное равноправие. Но это значит, что феминизм обнуляет те преимущества, которыми реально обладают политики-женщины. В гендерно стандартизированном обществе таких преимуществ не будет.
Но есть ли какие-либо положительные особенности именно мужского правления, которые можно было выделить, не впадая в заведомый сексизм и не увлекаясь доморощенной психологией? Тут двойная проблема. С одной стороны, вся наша христианская религия, весь в целом монотеизм догматически связан с представлением о некоторой гендерной иерархии – все-таки мы называем Первое лицо Святой Троицы Богом Отцом, а Второе – Богом Сыном. Понятно, что есть богословские спекуляции на тему соотнесения Бога Духа Святого с Богоматерью, но в такие глубины мы уходить не будем. Очевидно одно, христианство неотделимо от уверенности в том, что на верху духовной иерархии находится все-таки отцовское, патриархальное начало, а не начало материнское, женское.
С другой стороны, есть что-то ненормальное в том, что тема патриархальности, тема отцовства как социального института табуирована в современной философии. Современная феминизированная культура интеллектуального класса видит в патриархальности источник всей репрессивности, насилия, дискриминации. Тема «оправдания отцов» блокирована истерической политкорректностью. Сама эта истеричность выдает по крайней мере односторонность защищаемой с ее помощью позиции. Безусловно, связано это табу с желанием оторвать человека постмодернистского мира от поколений его отцов и дедов, то есть от военных предков, сражавшихся за свободу его страны. У интеллектуального класса постсовременности не должно быть Отечества, у него может быть только вскормившая его Родина, которую он вправе покинуть, как выросший птенец свое гнездо.
Отечество покидать не должно, исполнение долга перед живыми и ушедшими отцами и есть в точном смысле слова патриотизм. Более всего глобальный мир боится восстания Отечеств, тем более такие восстания регулярно его сотрясают. К забвению Отечеств фактически и призывает феминизм, эта неформальная религия глобального Запада.
Барак Обама, безусловно, политик всецело преданный глобальному миру, а потому и находившийся в свое время в крайне сложных отношениях почти со всеми нынешними Отцами отечеств – не только с Путиным, но также с Эрдоганом, Си Цзиньпином, Нетаньяху и Виктором Орбаном. Его можно понять, поскольку главным обвинением, которое бросали ему враги, было обвинение в слабости, чаще всего несправедливое. Была бы на месте Обамы прекрасная дама и пространство для маневра было бы намного более широким. Но, с другой стороны, существует доля истины и в этом неприятии народами усиленно навязываемой им демаскулинизации власти. Народы не хотят воевать, но они также не хотят отказываться от наследия своих отцов, от того, что они добились своей кровью. Можно счесть это нежелание архаикой, можно назвать его традицией, но нельзя не увидеть в самой проблематизации патриархального начала скрытый смысловой нерв нынешнего непростого времени. Оправдаем мы патриархальность или окончательно от нее освободимся, это другой вопрос, но все-таки последняя истина о ней должна родиться в споре, в ином случае это будет уже не истина.
Первая и сокращенная публикация текста на сайте газеты «Культура»: https://portal-kultura.ru/articles/obozrevatel/305497-zapreshchennyy-patriarkhat/?fbclid=IwAR2b4l4VW75s-OQAQHqKWpCNFDV9mmZAF-CU9ohr9jEDUitJ_fPc7fzUifE
