В конце 80-х- начале 90-х годов едва ли не главной официальной целью разномастных реформаторов, их идейной обслуги, да и множества честных простых обывателей было «сделать у нас как на Западе».
Восхищение вызывали скандинавы с их гуманистической моделью социального государства, провоцировала слюноотделение богатая ста сортами колбасы Германия, однако предельной планкой, высшим идеалом виделась заокеанская Звездно-Полосатия. Всяческая тамошняя ценность казалась образцовой.
Ход времени, однако, заставил наиболее рьяных адептов следования американским правилам усомниться в полезности воплощения оных на русской земле. Как загорались когда-то глаза при рассказах о мириадах американских бомбардировщиков и эсминцев, мчащихся в любую точку света при нанесении хотя бы крохотной обиды гражданину США, будь он хоть негром преклонных годов!
Но попытка России, пока еще, будем откровенны, робкая и не до конца последовательная, воплощать в жизнь аналогичную модель, вызвала шквал непрекращающихся обвинений в империализме, фашизме, средневековом дикарстве и прочих недобродушных вещах.
Какое умиление вызывал государственный флаг на лужайке перед любым домом, как завидовали слаженному пению национального гимна! Теперь же Борис Акунин меланхолирует, глядя на гимно-хоровой энтузиазм не американской даже, а украинской публики: «Ведь если у нас большая толпа начнет орать “Слава России!” и размахивать флагами, это будет либо какая-то казенно-патриотическая акция, либо сборище агрессивных ксенофобов. Ну, а представить себе соотечественников, добровольно поющих михалковский гимн про “братских народов союз вековой”, я вообще не могу, воображения не хватает».
А Ксения Собчак, побывав в Израиле, добавляет: «В один вечер мы поехали на оперный фестиваль, который проходит в старинной крепости Масада…Ты заходишь в огромный амфитеатр, гаснет свет, выходит режиссер — и перед началом представления оркестр начинает играть гимн Израиля. И весь многотысячный зал встает и поет гимн своей страны. В этом нет ни грамма пошлости, официоза, желания кому-то что-то доказать. Просто люди любят свою страну, поют об этом и улыбаются мне, иностранке, которая снимает это все на айфон».
Еще прогрессивно настроенные граждане всячески восхищались США по той причине, что безбрежная свобода слова гарантируется там Первой поправкой к Конституции, а разрешено там все, что не запрещено, не запрещено же практически ничего. Но они не замечали либо старались не замечать другой Америки, где царит истовая патриархальность и пуританские нравы.
Где еще в прошлом веке судили за преподавание в школе теории Дарвина, а так называемый «кодекса Хейса» диктовал голливудскому кинематографу крайне суровые морально-этические предписания.
Где едва ли не ключевую роль в избрании президентом Рейгана сыграла организация «Моральное большинство» проповедника Джерри Фалуэлла, а сенаторы в моральном (не аморальном же) большинстве своем относительно недавно считали, что Америке в прямом, а не переносном смысле предписана свыше лидирующая роль в мире («И в воскресение Лазаря веруете? – Верую. – Буквально? – Буквально»).
Где экзальтированные пасторы сжигают Коран и читают задом наперед тексты рок-песен в поисках скрытых сатанинских смыслов.
Где религиозные активисты убивают врачей, делающих аборты. Америку девиза «Sex, Drugs and Rock-n-Roll» мы наблюдали на своей земле – во всех смыслах слова – неприлично долго. В последнее время начала у нас проявляться и Америка №2.
Не так давно, например, она была продемонстрирована посетителям выставки «Скульптуры, которые мы не видим», проходящей в Манеже и разгромленной Дмитрием Энтео (Цорионовым) с группой товарищей.
Нападению подверглись неканонические, мягко говоря, изображения центральных фигур и событий христианского вероучения. В контексте тематики, паки чаяния ставшей причиной скандальной ситуации, уместным кажется вспомнить поговорку «Бог троицу любит» – выставка встала в печальный ряд с двумя предыдущими аналогичными мероприятиями, носившими названия «Осторожно, религия» и «Запретное искусство».
Несмотря на декларируемую рьяную православность, Энтео и возглавляемое им движение «Божья воля» очень напоминают квазипротестантов. В программе – полный суповой набор протестантского консерватизма от Республиканской партии; тут и «минимальное государство», и полная свобода бизнеса, и снижение налогов вкупе с расходами на медицину, и ненависть не только к коммунизму и социализму, но и к социальности вообще, отторжение не то что красного – даже бледно-розового.
Некоторые честные православные уже говорят о дискредитации г-ном Цорионовым вроде как исповедуемой им веры, слышны даже обвинения в злонамеренной провокационной работе на ухудшение репутации РПЦ. Подобные мысли, конечно, не лишены основания. Есть такой достаточно известный постмодернистский проект из Твери, Ансамбль Христа-Спасителя и Мать-Сыра Земля, своими песнями пародирующий кондовый реакционный клерикализм. Участники же ансамбля сообщают в интервью, что они вполне себе рьяные православные и вовсе ничего не пародируют, а реально так видят мир…а может, и пародируют…в общем, пусть каждый видит как хочет.
Одна из песен АХСиМСЗ «Убивай космонавтов, они лезут на небо» словно предвосхитила нашумевшее высказывание Энтео о необходимости закрыть как можно больше вузов и на их месте построить храмы. Да и многие другие эскапады Дмитрия кажутся взятыми из текстов самобытного тверского коллектива. Кто из них шутит, а кто серьезен, уже без молитвы и не разобраться.
Но, с другой стороны, почему бы Энтео не быть всамделишным? Пусть даже не данному конкретному, но собирательному. Появление в ответ на разнузданную, ничем не ограниченную свободу слова, нравов и отношения к сакральным ценностям сурового, религиозно-мотивированного желания такую свободу ограничить вполне соответствует законам природы и мироздания.
Когда в феврале 2014 года казаки высекли участниц Pussy Riot, в Интернете появился шутливый текст, представляющий происшествие как креативный перформанс, почему-то обидевший его недобровольных участниц. В этой шутке лишь доля шутки. Как выходки «пусек» и выставки вроде разгромленной вчера можно описать в терминах либерального фундаментализма, так и противодействие им вполне подходит под определение «перформанса».
Все логично и естественно.
Что же делать желающим все-таки провести имеющее отчетливый скандальный потенциал мероприятие? Наивно хлопать глазами: «А что такого, все в рамках закона»? Выставлять усиленную охрану? Вывешивать объявление «Все персонажи – вымышленные, к реальности отношения не имеют»? Пускать только по нотариально заверенной справке о безусловной толерантности предъявителя?
Справки, охрана и объявления свободолюбцу претят, ибо противоречат самой сути его воззрений. Но и наивное хлопание ресницами, пусть и сотрясает воздух совсем вроде незаметно, имеет крайне разрушительный потенциал – во всяком случае, в редакции одного западноевропейского еженедельника он гулким эхом пальбы уже отозвался.
Баланс интересов с учетом писаного права и неписаных законов человеческой адекватности и норм общежития искать придется, даже если не очень хочется. Погром в «Манеже» к смертоубийству не привел, и это плюс, но если он не станет тревожным звоночком – когда-нибудь обязательно приведет, и это не минус даже, а данность. Прогрессисты жаждали светского либерального государства, где нет запретов и все основано на саморегуляции, а также на «невидимой руке», они его получили. «Ты сам этого хотел, Жорж Данден!», как записано в анналах культуры пусть не американской, но имеющей еще более богатые традиции свободомыслия, – и, кстати, родной для коллектива Charlie Hebdo.
