В середине ноября в Дании назревали выборы в органы местного управления. Обсуждение партий в социальных сетях и их программ затронуло и русскоязычную диаспору. Я тоже не прошла мимо одного из фейсбучных обсуждений – большинство были согласны с тем, что голосовать не за кого и собирались отдать свои голоса коммунистам – или “чтоб им всем хуже было” или наоборот из идейных соображений. Тут влезла и я, с моими пятью копейками.
Не то чтобы я была в данный момент сторонницей датских так называемых “либеральных партий” – они себя давно и прочно дискредитировали в моих глазах. В обсуждение я влезла, скорее, из чисто теоретико-идеологических соображений, нежели из желания кого-то в чем-то убедить.
Как и следовало ожидать, речь зашла о понятии “социальная справедливость” – в контексте понятия “государство социальной справедливости”, каковым считается Датское Королевство.
Я уже давно изучаю психологию языка, и именно в этом контексте занимаюсь изучением манипуляцией дискурсом а вместе с тем и сознанием – это особенно актуально в нынешней ситуации воинствующей русофобии в западном обществе вообще и в Дании особенно. Занималась я и политикой и соответственно изучением политической манипуляции. Значением и извращением значения слов фраз и понятий. Таким образом, сам процесс нашей дискуссии натолкнул меня на определенные раздумья.
Еще одной причиной для моих мыслей послужил пост бывшего директора Саксо Банка Ларса Сайр Кристенсена – одного из богатейших людей Дании, сбежавшего подальше от высоких датских налогов – о его участии в съемках передачи о датских бездомных. Ларс поведал о своем общении с бездомными наркоманами и о том, сколько стоят датскому обществу достаточно безуспешные попытки их реабилитации, описал встречу с одним из этих несчастных.
Бездомный мужчина потерял ногу из-за гангрены, развившейся после принятия наркотиков через грязный шприц. Сейчас его содержание в государственном приюте для бездомных стоит датским налогоплательщикам огромных денег. Пост бывшего банкира был полон сочувствия к несчастным, оказавшимся волею судеб в зависимости от системы, которая, несмотря на ее дороговизну, не способна ни реально помочь этим людям, ни обеспечить им достойного существования.
Примерно в то-же время я разговаривала с одним моим приятелем – бывшим владельцем небольшой уютной кафешки в центре Копенгагена. Он не один год практически каждый день, с утра до вечера кормил копенгагенцев и гостей города сандвичами, беглсами и салатами, поил чаем, кофе и соками, зарабатывал деньги и платил исправно налоги. Налоги, которые тратятся в том числе и на помощь бездомным – или, что будет правильнее – обслуживание той системы, которая эту помощь должна обеспечивать; самим бездомным – судя по посту Ларса Кристенсена – достаются крохи с бюрократического стола.
Именно сочетание этих обстоятельств заставило меня задуматься об одной фразе, которая стала настолько обыденной и употребимой в социально-политическом дискурсе, что никто уже и не задумывается о составляющих эту фразу словах, об их истинном значении.
Объяснения и толкования словосочетания “социальная справедливость” могут быть пространными и многословными, однако они не могут быть короткими и простыми. Простота объяснения слишком быстро выявляет манипулятивность и лживость фразы именно в тех контекстах, в которых она употребляется.
В контексте выражения “общество социальной справедливости” оно описывает самое несправедливое из существующих обществ. Однако не спешите закидывать меня тапками и помидорами.
Семантическое значение слово «справедливость» полностью меняет свое значение, поставленное в столь привычный и для многих уже нормальный контекст «социальная справедливость»: производится подмена понятий и значений. Неожиданно для себя мы можем обнаружить «справедливость» там, где ее нет и быть не может. Разоблачить эту подмену можно, только доведя понятия до их логически абсурдного завершения. Если социальная справедливость должна касаться всех сторон жизни, то и потребность в сексе и размножении должна удовлетворяться обществом.
И если женщина может удовлетворить свою потребность в размножении за счет налогоплательщиков – получив в госпитале заветные капли из пробирки, оставленные анонимным донором, то мужчин эта форма справедливости обошла стороной. Значит, в интересах социальной справедливости и равноправия полов неженатым мужчинам, желающим иметь детей, государственные органы должны бесплатно предоставить анонимную суррогатную мать, не так ли? Или “социальная справедливость” в своем логическом завершении более напоминает дистопический роман Замятина или Оруэлла?
“Общество социальной справедливости” могло-бы носить другое, не менее симпатичное название. Мы могли бы говорить об “обществе социальной гуманности” или “милосердия”; можно говорить об “обществе социального комфорта”, “рациональности” или “ответственности” – но ни в коей мере не о “справедливости”.
Понятно, что для объяснения идеи социалистического государства термин “справедливость” очень удобен: он создает иллюзию правильности, однако эта иллюзия не делает его правильным.
Помогать больному, который в силу сложившихся обстоятельств не в состоянии оплатить свое лечение и существование, со стороны общества – акт гуманности и милосердия, однако ни гуманность, ни милосердие, по природе своей, справедливыми не являются. Эти понятия находятся над справедливостью. Справедливо посадить преступника в тюрьму. Гуманно его амнистировать – если он покаялся за свои злодеяния. Милосердно отпустить его домой и дать ему умереть в кругу семьи, если он смертельно болен и не доживет до конца своего срока. Но справедливо ли это по отношению к его жертве?
Примеры чисто гипотетические, однако иллюстрирующие понятийную разницу достаточно ярко.
Справедливо ли то, что люди, заботящиеся о своем здоровье, не болеющие, работающие на создание каких-то материальных благ и исправно платящие налоги, оплачивают лечение человека, который переложил заботу о своем здоровье на плечи общества, сознательно избрав образ жизни, разрушающий как его здоровье, так и возможности ведения плодотворной деятельности?
Нет, это несправедливо, но гуманно и милосердно. Это надо делать из сочувствия к несчастным, не способным самим справиться с превратностями жизни, – и налогоплательщики соглашаются с такого рода системой из соображений гуманности и сострадания к людям, оказавшимся в сложной ситуации независимо от ее причин, так как человек по природе своей добр и сострадателен, – при этом не задумываясь и не интересуясь качеством той помощи, которая оказывается за их деньги.
Можно порадоваться тому, что в Дании достаточно большое количество людей, которые не хотят видеть своих сограждан (да и не только сограждан) умирающими от голода или холода на дорогах; можно было бы порадоваться за такую систему, соглашаясь с тем, что она дает сбои, что ею злоупотребляют и что она открывает ряд других морально-этических вопросов и проблем, но в целом работает, – если бы не следующий фейсбук-текст Ларса Сайра, написанный явно шокированным и глубоко потрясенным человеком.
Сограждане умирают. И не только на дорогах.
Люди, которым эта, так называемая “справедливая» система так называемо “помогает», оказываются помещенными этой самой системой в невыносимые условия.
Об этом можно писать и писать: может быть, я этим и займусь. В этом, конкретном тексте мне просто хотелось поднять вопрос о подмене понятий. Это важно – оперировать словами, когда они значат именно то, что они значат. Используя слова неправильно, мы участвуем в процессе смешения норм, ценностей и моральных устоев. Называя “гуманность” “справедливостью”, мы умаляем значение гуманности в нашей жизни и в нашем лексиконе и приписываем справедливости то, что к ней отношения не имеет.
Государственная система не может быть гуманной по своей сути: это связанно с тем, что любая государственная система – бюрократическая система – любая бюрократия не оставляет места для истинной гуманности и милосердия. Гуманными и милосердными могут быть люди, и именно они – живые люди, а не государственные инстанции, зачастую связанные правилами, ограничениями, указаниями и требованиями, не оставляющими места для живого, человеческого, – должны заниматься помощью обездоленным членам общества.
В моей следующей статье я попробую описать, как мне в данный момент видится экономическая составляющая нынешнего социалистического общества, каковым является общественный строй Скандинавии, а также, какие интересные перспективы, зарождающиеся уже сейчас, могут быть у будущего общества.
