О распаде СССР: предательство наших начальников

РI задала вопрос некоторым нашим авторам, тем людям, чье общественное поведение во все годы было последовательным и безупречным, как они отнеслись в декабре 1991 года к факту распада Советского Союза и в какой мере сегодня изменилась их позиция. Один из таких людей – математик по образованию, социолог по призванию, общественный деятель, участник советского правозащитного движения Леонид Иосифович Блехер.

Как я  тогда расценивал распад  СССР и как расцениваю теперь?

Тогда я был в сильном офигении. Я не понимал, что происходит, и почему все вокруг радуются. Всегда считалось, что при любых трудностях и кризисах следует подумать, как улучшить положение дел, что предпринять, подвинтить, заменить и проч.

А тут вдруг вместо этого взяли и отменили. «Закрыли лавочку», как однажды выразился Троцкий. А все вокруг радуются. Я ничего не понимал, а все вокруг всё понимали и радовались. И рассказывали друг другу по кругу, как эта отмена правильна и хороша. Мне было очень неловко, что я вдруг оказался таким тупым, и не понимают такой простой вещи.  И стеснялся в этом признаться.

Потом пошли довольно страшные рассказы, со всех сторон, как всё вокруг изменилось к худшему, какие пошли трудности у моих знакомых и друзей, в азиатских республиках, в Закавказье и др. Стало совсем нехорошо, а хорошо не становилось.

Потом я узнал, что пошли эпидемии инфарктов и инсультов, люди стали больше пить, и проч.

Мы явно стали проигрывать войну против хаоса. Начальников стало больше, а обратиться стало не к кому. И самое главное – я всё не понимал, что происходит и как это всё называется.  Как будто что-то происходит вокруг, а звук отключили, все что-то говорят, а я ничего не слышу. Ни одного настоящего слова. (Есть такой простой критерий твоего понимания реальности: ты понимаешь, что происходит, если ты можешь пересказать происходящее своими словами. А тут я, впервые в жизни, не мог ничего не то что пересказать, но даже назвать. И я до сих пор не совсем понимаю, ни что произошло, ни как это стало возможным).

И уже очень много времени спустя я понял, что с людьми надо быть очень осторожным. Особенно с любым начальством, в широком смысле слова. Они внезапно могут сойти с ума, или начать достигать не общих, а своих целей, и, что совсем плохо, они начнут привлекать тебя к этим достигательствам.

А сейчас?

Сейчас я, как и наш Набольший, считаю, что это была страшная катастрофа, причём не столько в физическом смысле, сколько по-настоящему, то есть, в сознании людей. И нам по счетам этой катастрофы ещё придётся расплачиваться.

Скажем, именно с тех времён пошло в рост глубинное недоверие народа к нынешнему начальству. Люди помнят (или чувствуют не осознавая), что от нынешних начальников можно ожидать любого предательства.