В дословном переводе термин «педократия» лишен какой-либо эмоциональной окраски, однако, философ Сергей Булгаков описывает его, используя выражения «величайшее зло», «уродливое соотношение», «перевертывает… естественный порядок вещей», «в одинаковой степени пагубно».
Подобными словами сразу обознается вектор: педократия – проблема, а не явление. С этим трудно поспорить, однако, предвзятый подход взрослого консервативно настроенного большинства мешает увидеть многие сокрытые ее грани.
Причем, из огромного спектра возможных и причин, и следствий, мы сразу выбираем две наиболее очевидные версии происходящего.
Первая заключается в том, чтобы свести проблему до уровня конфликта поколений, где в роли детей выступает учащаяся и протестно настроенная молодежь, а в роли отцов – преподаватели, профессора и любые другие взрослые члены общества с высоким интеллектуальным статусом.
Вторая же версия предполагает, что студенты – инструмент в руках опытных манипуляторов общественным мнением.
И в первом и во втором случае мы просто декларируем свое превосходство, что можем продолжать делать до тех самых пор, пока в силу физиологических причин к власти не придет «молодая шпана, что сотрет нас с лица земли». А потому, не без корысти, мне хотелось бы стать адвокатом юного меньшинства и сказать несколько слов в защиту молодежи.
Протест – естественная потребность любой молодежи всех времен и народов, а вот абсолютное почитание идей и традиций поколения отцов – тупиковый путь.
Движение вперед, любой прогресс в науке ли, в философии, в чем угодно – возможен исключительно за счет новых идей, отвергающих прежний порядок мысли. Когда-то компьютер был уделом исключительно профессионалов и такого понятия, как «персональный компьютер», не существовало вообще. Эта была идея из разряда абсурда, как если бы сейчас вам сказали, что у вас может быть персональная атомная станция, небольшая она не займет много места во дворе вашего дома, а со временем появятся и более мощные и одновременно компактные атомные станции, которые будут встраиваться, предположим, в кухонный шкаф вашей квартиры.
Так вот и за сияющий экран, на котором вы сейчас читаете эти слова, прежде развернулась нешуточная борьба, причем здесь имеется в виду не поиск новых технологических решений, а именно борьба за преодоление сложившегося стереотипа о том, что компьютер не может быть персональным.
Вполне допускаю, что это благо превратилось во зло, но вы вряд ли захотели бы сейчас оказаться в докомпьютерной эре, как и вряд ли отказались бы променять существующий миропорядок (неудобный настолько, что даже нет возможности его как-то определить) на возвращение в Средневековье или, например, в Раннее Возрождение, которое, к слову, прямое следствие студенческого протеста.
Очевидно, что протест и отрицание необходимы для развития и где же еще им быть, как не в среде учащейся молодежи, юной интеллектуальной элиты.
Вот это поступательное, в целом позитивное развитие общества, оно следствие педократии, способной созидать и если говорить об этом явлении как о «величайшем зле», то встает вопрос о том, что мы сделали неправильно, раз сейчас так опасаемся студенческих протестов и как можно повлиять на то, чтобы направить энергию молодежи в русло созидания.
Современная российская педократия появилась, вне всякого сомнения, стараниями старшего поколения, это верно хотя бы уже потому, что именно оно вырастило и воспитало всех нынешних студентов. Их детство пришлось на те годы, когда перед родителями открылись сияющие перспективы построения головокружительной карьеры и выхода на принципиально другой уровень жизни. Все силы были брошены на обеспечение лучшего будущего детей.
Сами же дети с уставшими от борьбы за новую жизнь родителями встречались не часто. Ими занимались только хорошие или очень хорошие школы и детские сады, няни, воспитатели, группы раннего развития, кружки и секции.
Родители, как могли, приучали детей к строгости, чтобы они выросли достойными людьми и смогли продолжить начатое дело. Именно здесь и произошел сбой ориентиров, точнее их полная потеря у детей, в головах же родителей оставалась полная ясность. Да, за плохое поведение было обещано наказание, но как лишить ребенка дорогой игрушки или долгожданной поездки, если все бессонные ночи на работе – это только для него?
Дезориентированные дети творили что хотели, изредка переполняя чашу терпения родителей, и тогда весь накопившийся гнев мог вылиться непропорционально жестоким наказанием за не очень значительный проступок.
Эта длинная и грустная история о детях – история с продолжением и сейчас мы наблюдаем развитие сюжета. Ситуация отягощается еще и тем, что большинство нынешних студентов являются единственными детьми у своих родителей (каких-то пару десятков лет назад в обществе был распространен псевдонаучный миф о том, что для рождения детей необходимы деньги). Аккумуляция всей родительской любви и материальных средств на одном драгоценном чаде привела к развитию эгоизма, который вкупе с почти полной безнаказанностью является залогом убеждения юных в том, что все лучи любви, внимания и славы будут направлены к ним, а порицание – это фантастика.
Вероятно, со всеми этими бедами и можно было бы справиться, если бы не возможность получения платного высшего образования. Даже самое ужасное теоретически возможное наказание – исключение из вуза, в общем-то не является наказанием. Во-первых, в этом случае вуз наказывает, прежде всего, сам себя, лишаясь стабильной оплаты. Во-вторых, студент ничего не теряет – поступление в вуз не его заслуга и обучение большой ценности для него не представляет. И в-третьих, родители отпрыска без труда оплатят другой институт, разве что пожурят немного.
Современную учащуюся молодежь родители неохотно лишают своей заботы, способствуя процветанию и без того развитого инфантилизма.
И если говорить о педократии буквально, как о власти детей (или учащейся молодежи), то ее золотой век еще очень далеко за горами. Власть – это всегда груз, но у инфантильных эгоистов нет желания ее нести, что наглядно демонстрирует ситуация, сложившаяся с привлечением молодежи во власть. Студенчество активно собирается на раздачу любых подарков – от футболок с логотипом партии до айфонов и стремительно растворяется, когда речь заходит о том, чтобы немного потрудиться. Интересна не сама власть, а любой околовластный флеш-моб (даже не важно поддерживает он действующую власть или отвергает), как развлечение иного «взрослого» уровня.
И потому проблема педократии встанет ребром, когда студенчество окончательно физиологически вырастет и покинет альма-матер, а их преподаватели также физиологически постареют. Вот тогда эти умудренные опытом седые старцы поймут, что в прежние недавние времена никакой педократии и не было, и теперь у власти может оказаться любой маргинал, предложивший достойную шоколадку бывшим студентам.
Наверное, мы имеем дело как раз с тем редким случаем в истории человечества, когда существующий порядок вещей был изменен старшим поколением, отказавшимся от воспитания собственных отпрысков, а следовательно и от передачи им всего накопленного человечеством опыта общественных и социальных отношений. И то, что сейчас мы действительно находимся перед угрозой не справиться с протестными течениями в среде студенчества – меньшее зло из всех возможных последствий нашей беспечности и, одновременно, сигнал к полной мобилизации.
Прежде всего, нужно честно признать, что никакого авторитета у поколения родителей нет, он утерян в силу непоследовательности и непрогнозируемости наших же собственных действий в отношении детей. И, стало быть, просто взывания к совести и уважению не помогут, необходимо вернуть прежний порядок вещей – за проступком следует наказание.
Отчаявшихся педагогов останавливают муки совести вкупе с муками толерантности – отчего же «вдруг» рука наша должна стать карающей, если прежде, лишь одобрительно поглаживала по голове и как вообще можно наказывать за политические предпочтения? Возможно, следует просто постараться избежать копания в собственных комплексах, где мы и так провели уже достаточно времени, и раз навсегда решить, что именно подлежит наказанию. Ни идеи, ни мысли, ни устремления, а только то, за что не наказали в детстве – поведение, то есть в нашем случае, любые действия, которые кого-либо оскорбляют, унижают, ломают узаконенный порядок.
Предполагая, что студенчество лишь управляемая масса, мы поступаем ничуть не лучше тех, кто, по нашему мнению, им управляет. Учитывая мощь современных информационных потоков, трудно говорить о том, что кем-то не управляют. Поэтому вопрос глубины влияния либеральных идей, для нашей задачи компенсировать упущения воспитательного процесса, не имеет значения.
Решение о том, участвовать ли в освистании лектора или отказаться от этого, каждый студент принимает самостоятельно и также самостоятельно несет положенное наказание, а именно, исключение из вуза за срыв учебного процесса и арест на срок до пятнадцати суток, который согласно действующему законодательству полагается за хулиганские действия.
Не два года колонии и не устное порицание, а конкретное, адекватное случаю вполне ощутимое наказание, настолько удачно подобранное, что не вызывает сочувствия и сожаления «к жертве режима» и не ведет к росту ее популярности в социальных сетях.
При этом мы не лишаем будущих поколений движения прогресса, не лишаем их возможности выбирать вектор развития общества и даже определять его. Мы лишь приводим сам процесс в рамки устоявшихся социальных норм, тем самым дополнительно обеспечивая естественный отбор для перспективных направлений развития.
Жизнеспособная идея обязательно пробьется через любые тернии, а тернии способны преодолеть только те, кто позже возьмет на себя ответственность за свои действия. Юную святую первомученицу равноапостольную Феклу по просьбе ее матери едва не сожгли за то, что она, наслушавшись проповедей апостола Павла, отказалась выйти замуж. Но чудом оставшись живой, святая продолжила свое служение, и христианство все равно стало доминирующей религией.
Александра Ульянова повесили за организацию покушения на императора, а его брат Владимир обошел все возможные ссылки и тюрьмы, и эпоха монархии в России закончилась, революция победила, а идея равенства и братства некоторое время довольно успешно существовала.
Многие мои безвестные ровесники подвергались гонениям вплоть до исключения из вузов или комсомола за организацию дискотек с музыкой загнивающего Запада и сейчас, благодаря им, мы все свободно можем слушать хоть the Beatles, хоть Rolling Stones. В последнем примере особенно важно то, что любое громкое буйство искусства современного и не очень возможно в промежуток с 9 до 23 часов, а в остальное время наслаждаться музыкой можно только если она играет тихо или даже в наушниках, в случае пренебрежения этим правилом на нарушителя налагается штраф в размере до пяти тысяч рублей.
И именно это наказующее положение административного кодекса гарантирует нам равные права в прослушивании музыки и право на сон.
Что же касается бедных детей, которых мы обманом заманили во взрослую жизнь, не дав им при этом никаких ориентиров, то они ищут, они продолжают свои выходки, пытаясь определить уже не столько границы нашего терпения, сколько критерии социально-допустимого поведения, рамки общественных норм. Сможем ли мы помочь и им и себе, зависит только от наших возможностей мобилизоваться для воспитания взрослых детей и смелости принять тот факт, что разыгравшаяся нынче педократия – это их беда и наша вина.