Вторая декада ноября прошла под знаком глобального политико-дипломатического марафона. Его началом стала ежегодное общение руководителей государств-участников Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества в пригороде Пекина 10-11 ноября. Продолжением стал Восточноазиатский саммит, состоявший 13 ноября в новой столице Мьянмы. Финишировал же марафон в австралийском Брисбене, где на выходных встретились лидеры «большой двадцатки» – группы наиболее влиятельных в современном мире стран, которые еще в конце «нулевых» фактически взяли на себя львиную долю ответственности за поиск путей выхода глобального мира из нынешнего системного кризиса. Но как показывает итоговое коммюнике G 20, этот процесс в настоящее время сталкивается с серьезными трудностями…
Ни для кого не секрет, что одной из основных причин современных потрясений всемирного масштаба стало длительное доминирование примитивно-упрощенческих политических, экономических и социальных воззрений. Общеизвестные доктрины «конца истории», «потребительского императива», «неограниченной свободы рынка», «глобального лидерства всемирного оплота свободы» обернулись кровавым хаосом десятков войн, мятежей и революций, радикальной дестабилизацией мировой экономики, а самое главное – реальной угрозой прогрессирующей духовной, нравственной и интеллектуальной деградации и в конечном итоге – разложения и распада самой человеческой цивилизации. Проще говоря, мы получили печальную возможность оценить истинность известного высказывания Достоевского о том, что без твердого и правильного представления о том, как и для чего жить, человечество будет усердно и усиленно истреблять себя, даже если собственно материальные условия будут вполне приемлемыми для жизни.
Рассуждая в терминах Арнольда Тойнби можно сказать, что перед современным человечеством во весь рост встал новый исторический вызов – необходимость преодоления сугубо «материалистических» концепции развития человечества и ликвидации угроз, порожденных продолжавшимся еще со времен Великой Французской Революции доминированием этой концепции как в сфере социальной идеологии, так и в сфере социального бытия. От ответа на этот глобальный вызов, без всякого преувеличения, зависит само существование цивилизации, без которого, в свою очередь, в современных условиях, невозможно существование человеческого рода как такового.
Одной из первых попыток надлежащего ответа стала зародившаяся на Западе и воспринятая во всем мире в конце 80-х – начале 90-х годов концепция устойчивого развития. Вопреки широко распространенному мнению, эта концепция имеет не только, и, можно даже сказать – не столько экологическое, сколько антропологическое и социологическое измерение. Ведь под устойчивым развитием понимается такое развитие, ход которого не ставит под угрозу исторически сложившиеся условия существование рода homo sapiens. При этом имеются в виду не только биологические, но и социальные условия удовлетворения необходимых для человеческой жизни потребностей. И политические (управленческие) условия в данном случае имеют не просто огромное, а прямо-таки определяющее значение. Недаром в последние годы американские и европейские интеллектуалы все чаше говорят не просто об устойчивом, но об управляемом устойчивом развитии человечества.
В прошедшее десятилетие принципиальный идейный вклад в преодоление диспропорций в подходах к развитию современного мира внес Китай. Его лидеры сформулировали основанную на традиционных азиатских ценностях концепцию гармоничного развития цивилизации, обеспечивающего необходимую сбалансированность между внешними и внутренними, экономическими и культурными, материальными и духовными аспектами жизни людей. Стоит отметить, что помянутая китайская концепция в своем полном виде именуется «концепцией гармоничного научного развития». Иными словами, в её рамках применительно к вопросам достижения и обеспечения гармонии приоритетной является роль научного изучения и научного решения современных проблем, предполагающего отвержение необоснованных волюнтаристских решений и действий.
Свою лепту в дело формирование современной парадигмы развития человечества вносит и Россия. Так, к примеру, рядом российских ученых в начале нынешнего десятилетия была выдвинута и обоснована концепция преображающего развития человечества, суть которой состоит в отвержении вульгарного понимания так называемого «конца истории» и призыве к рассмотрению процесса человеческого бытия с точки зрения понятия актуальной бесконечности. Говоря более простым языком, эта концепция понимает развитие как непрерывную творческую трансформацию реалий нашей жизни с одновременным сохранением ключевых условий, обеспечивающих само существование людского рода. При этом, разумеется, предполагается, что преображающее развитие человечества должно быть, прежде всего, созидательным развитием. Таким образом, указанная концепция не только противостоит различного рода «доктринам творческого разрушения» и другим подобного рода проявлением очевидно деструктивных крайностей.
Строго говоря, идея созидательного, преображающего развития является в какой-то мере основой традиционного российского подхода к определяющим проблемам глобального развития человечества. Рассмотрим для примера вопрос, связанный с пониманием роли Организации Объединенных Наций, – структуры, являющейся, по сути, единственным легитимным представителем всего мирового сообщества. Всем известные силы готовы, выражаясь словами главы Российского государства применять силу «где угодно и как угодно, без всяких санкций Совбеза ООН». При этом «если Совбез отказывается штамповать подобные решения, то он сразу объявляется устаревшим и неэффективным инструментом» (как и сама ООН в целом). Но что удивительно – их наиболее ярые противники, входящие в число лидеров стран «глобального Юга» (например президент Боливии Эво Моралес) как ни странно с неменьшей горячностью призывают не только к ликвидации Совета Безопасности, но и к упразднению всей существующей архитектуры ООН и созданию на ее месте некоей новой универсальной международной организации (с абсолютно неясными полномочиями и механизмом принятия решений).
Россия же твердо отвергает подобные крайности. Вместе со своими союзниками она стоит на позиции взвешенного, тщательно продуманного совершенствования глобальных механизмов обеспечения безопасности международного сообщества. И предлагает всемерное усиление роли ООН и её Совета Безопасности (в том числе через преображение формата его работы путем расширения числа постоянных членов Совбеза).
Думается, что такой подход являет собой не только яркую демонстрацию подлинных основ традиционного отношения нашей страны к подобного рода вопросам, но и образец практичного (и прагматичного) соединения требований устойчивого, гармоничного и преображающего развития.
Но если это так – то не открывается ли здесь для России перспектива комплексного представления по-настоящему сбалансированного общего видения решения глобальных проблем? Сейчас для этого возникают самые благоприятные возможности – ведь чуть более чем через полгода именно в нашей стране пройдут очередные саммиты группы БРИКС и Шанхайской Организации Сотрудничества (в которую летом 2015 года будут приняты Индия и Пакистан). Думается, стоит задаться вопросом – не встает ли в связи с этим перед мыслящей российской элитой настоятельное требование формулирования адекватных потребностям времени базовых параметров помянутого выше видения? А также вовлечения в их обсуждение компетентных представителей глобального интеллектуального сообщества …
