В настоящее время подавляющее большинство стран мира готовятся к встрече новой (третьей, а для некоторых стран – уже четвертой) волне пандемии новой коронавирусной инфекции nCOV-SARS2 Поистине, даже не затрагивая чисто медицинский аспект пандемии, рассматривая ситуацию исключительно с точки зрения социальных наук, нельзя не согласиться с высказанным в журнала «Science» мнением о том, COVID-19 «творит такие вещи, какие не творила ни одна болезнь, известная человечеству».
Согласно данным прогноза Всемирного Банка «Перспективы мировой экономики» (2020 г.), пандемия COVID-19 стала мощнейшим шоком для мирового сообщества. Строго говоря, COVID-19 стал давно предсказанным некоторыми экономистами «черным лебедем» (непрогнозируемым «триггером разрушительного кризиса»), который породил «идеальный шторм», ставший бесспорным свидетельством «Великой Рецессии» – современного аналога «Великой Депрессии» ХХ века. Однако спектр деструктивных последствий коронакризиса этим не ограничивается…
Вполне сопоставимый по масштабам экономический спад рубежа 20-30 гг. ХХ века, как известно, вызвал «общеевропейскую эпидемию» прихода к власти крайних (экстремистских) по своим устремлениям политических сил, которые в итоге развязали Вторую мировую войну. Нынешний же коронакризис способен вызвать переход от (выражаясь шаблонами американских политологов) «холодной гражданской войны» «либералов» против «консерваторов» к качественно новой глобальной фазе «Третьей мировой мятежевойны» всех против всех (и, как показало недавнее выступление президента США Байдена, – реально несет соответствующие риски).
Однако даже взятое вместе все вышеперечисленное не создает такой страшной угрозы общемирового катаклизма, какую влечет за собой поистине всеохватывающий массовый социальный психоз, поразивший население многих стран мира.
Открытое проявление этой проблемы совпало с началом пандемии COVID-19. Разумеется, она сразу же получила и управленческо-правовое измерение. Так, на Санкт-Петербургском Международном Юридическом Форуме 2020 г. руководители государственных органов различных стран обсуждали вопрос о том, что следом за пандемией COVID-19 идет пандемия психических расстройств. Позднее рост числа таких расстройств был назван в числе крупнейших макроугроз в принятом в 2020 г. указе президента США о проведении полицейской реформы.
При этом необходимо понимать, что понятие «массовый социальный психоз» — это не эвфемизм. Это подлинно массовое и что важно – индуцируемое и индуцирующее (то есть психически заразное) поражение психики, лишающее людей способности адекватно воспринимать действительность. В мировой психологии и психиатрии проблема подобно рода явлений была подробно исследована Юнгом, Янгом и Ясперсом, а в российской – выдающимися отечественными учеными Ковалевским, Бехтеревым, Россолимо и Александровым. Впрочем, складывающаяся в современном мире ситуация, к сожалению, превосходит самые печальные прогнозы гениев прошлого. В настоящее время, по оценкам специалистов, в мире имеет место самая настоящая психическая эпидемия неадекватности (аналогичная массовым психическим расстройствам во времена кровавого революционного террора, гражданских войн или нацистской диктатуры). Это подтверждается и социологическими данными, согласно которым в 2020 г. в число т.н. «ковид-диссидентов» входило, к примеру, до половины опрошенных россиян (и до двух третей французов).
Стоит ли удивляться, что в этих условиях едва ли не основным направлением социального ответа на вызов коронакризиса стал компенсоциализм. Ранее соответствующее понятие активно использовалось лишь в сфере экологической политики – где означало максимально полную компенсацию нанесенного ущерба. Однако в условиях коронакризиса сам эффект компенсации постепенно стал проявляться не только и не столько в социально-экономическом, сколько в социально-психологическом смысле. Это закономерно – ведь компенсировать бессчетные финансово-экономические потери объективно невозможно, а вот психическая компенсация большинства людей (в смысле «перекрытия» слабости, разочарования или неудовлетворенности в одной области жизни удовлетворенностью в другой) становится подлинной, реальной основой социальной стабильности общества.
Яркий пример соответствующей «смены [содержания] понятий» продемонстрировали власти Южно-Африканской Республики, развернувшие в первой половине 2020 года масштабнейшую программу социальных грантов, первоначально позиционировавшихся как компенсационные выплаты лицам, понесшим ущерб из-за пандемии. Однако вторая половина 2020 года внесла в реализацию программы серьезнейшие коррективы. Разразившийся на фоне применения в стране одного из самых жестких в мире режимов локдауна финансовый кризис резко изменил ситуацию. Нет, никаких сокращений – программа была даже усилена, на ее финансирование были оперативно направлены средства срочной кредитно-финансовой помощи международных организаций. Изменилась цель программы – в качестве таковой ныне, в условиях социально-экономического кризиса, провозглашается прежде всего компенсация низкого социально-экономического статуса черного (официальное наименование соответствующей социально-расовой группы) населения. Соответственно, на программу стремятся распространить юридические критерии политики «преимущественного продвижения черных» (Black Economic Empowerment – BEE).
Впрочем, не стоит думать, что политику компенсоциализма предполагается проводить исключительно в интересах черного большинства. Ведь цель компенсоциализма состоит именно в обеспечении социальной стабильности (ибо ясно, что, к примеру, помянутые гранты, средний размер которых в пересчете составляет пару-тройку десятков тысяч рублей, сами по себе никак не изменят уровень экономического положения людей). А стабильность (в том числе в ее экономическом аспекте) слагается из множества факторов. Одним из которых является инвестиционная привлекательность страны. И именно исходя из необходимости ее обеспечения радикальной трансформации подвергается в настоящее время знаменитая программа «изъятия [прежде всего некогда полученной белыми] (земли) без компенсации» (expropriation without compensation – EWC). Во-первых – ее острие постепенно переносится с используемых сельскохозяйственных на неиспользуемые городские земли (необходимые для строительства жилья для быстрорастущего черного городского населения). А во-вторых – многие южноафриканские политики начинают все активнее обсуждать идею о том, что изымать земли совсем уж без компенсации весьма опасно для самой ЮАР (финансовые рейтинги которой и так колеблются в районе «мусорного» уровня). Неважно, что при этом имеется в виду (а идей тут масса, от «нефинансовой компенсации» либо «компенсации не за счет государства» до доктрины о том, что даже при изъятии земли без компенсации вложенный в нее труд поколений владельцев и вызванные им улучшения должны компенсироваться полностью).
Важно, что «без компенсации» де-факто пытаются превратить в «с компенсацией» (что отвечает реальным потребностям всего населения страны).
Другой (и куда более успешный) пример реального компенсоциализма являет ныне Россия. Произведенная в 2020 г кардинальная правка Конституции (содержание отвечающих интересам большинства россиян социально-ориентированных положений которой обеспечило мощнейшую мировоззренческую консолидацию нашего общества) стала началом преодоления «вынужденного отчуждения» от «магистральной линии успеха» современной цивилизации. Дальнейшим же катализатором этого процесса стали наши достижения в борьбе с пандемией. Ибо здесь мы разделяем с Китаем первые места в «мировом рейтинге» (КНР первым поставила пандемию «под контроль», а Россия первой выпустила и зарегистрировала вакцину от COVID и теперь оказывает масштабнейшую помощь другим странам). Иными словами, социально-экономический ущерб от пандемии был для большинства населения России психологически компенсирован социально-гуманитарными достижениями родной страны в борьбе с общей для всего человечества угрозой.
Разумеется, ни в социально-экономической, ни в поведенческо-психологической плоскости одной только компенсацией решить выявленные коронакризисом проблемы невозможно. На смену компенсоциализму рано или поздно должна прийти политика реставрационализма (восстановления).
Но это уже совсем другая история…
_______________________
Наш проект можно поддержать.