От Бориса Межуева. Год назад ушел из жизни мой отец, философ Вадим Михайлович Межуев. Его отношение к смерти было во многом парадоксальным: с одной стороны, он неоднократно говорил о том, что философия имеет дело с тем в человеке, что сопротивляется идее собственной смерти, и что любое творчество рождается из стремления преодолеть смерть. С другой стороны, я всегда удивлялся его весьма слабому интересу к тому, что нас всех ждет после расставания с жизнью. Мне кажется, он признавал, что за пределами жизни есть какая-то другая жизнь, но думать и размышлять об этом считал неправильным. Как и большинство агностиков, он полагал, что задача человека реализовать себя в этом мире, в рамках земной жизни, победить смерть силой мысли и творчества.
Мне кажется, я спорил с отцом с самого детства. Как только я стал понимать его образ мыслей, его взгляд на мир, то сразу стал стремиться найти ему какую-то альтернативу. В противовес светлому, гармоническому, в целом эпикурейскому миросозерцанию отца с его любовью к операм Пуччини, романам Гончарова и Фитцджеральда, фильмам раннего Хуциева и спектаклям Товстоногова я искал чего-то сумрачного, неясного, мистически углубленного – романы Достоевского, фильмы Тарковского, симфонии Бетховена, наконец философию Вл. Соловьева. При этом разговоры и беседы с отцом в детстве были важнейшим событием, благо они происходили довольно часто, и вниманием родителей я в детстве обделен не был.
Любопытно, что, кажется, история нашего рода подтверждает тот факт, что какие-то духовные черты передаются через поколение, и в этом смысле идеи отца встречают большее понимание и признание у моих старших сыновей. И мне было важно, чтобы своими впечатлениями об отце поделился мой старший сын, в настоящее время обучающийся на факультете политической философии Европейского университета в Санкт-Петербурге. Думаю, отцу было бы приятно знать, что его философские идеи в каком-то смысле продолжаются вместе с его родом.
***
С моим дедушкой, философом Вадимом Михайловичем Межуевым, под конец жизни мы совсем не виделись, изредка созванивались, особенно в последние годы, но личное общение было трудно осуществить, поскольку жили мы в разных городах. Он в Москве, я в Петербурге.
Но наша последняя встреча за несколько месяцев до его ухода произвела на меня настолько сильное впечатление, что я могу сказать: если бы она не состоялась, я был бы, наверное, сейчас другим человеком.
Эта встреча развернула мое отношение к жизни и философии на 180 градусов, можно сказать, что поставила мозги на место. Именно после этой встречи я, никогда не увлекавшийся философией, с детства считая ее бессмысленным поводом идейных конфликтов, поступил в том же году в магистратуру на философский факультет с целью написать проектную работу по его творческому пути.
Каким же я его запомнил?
Почему-то я всегда воспринимал его как остроумного человека, постоянно иронизирующего над какими-либо бытовыми проблемами обычных людей. Нет сомнения, что этим он многих раздражал, и, наверное, всем казалось, что его равнодушие к быту есть своего рода инфантильность, но на юного меня производило сильное впечатление такое отношение к таким вроде бы важным для других проблемам.
Также я запомнил его виртуозным шахматистом, моим главным противником на доске, который в нашей дуэли ушел непобежденным. Однажды, в мои 6-7 лет, он специально и, мне показалось, очень снисходительно довел игру до пата, чем очень меня разозлил. Я пару раз с периодичностью в несколько лет безуспешно пытался отыграться, а в последний раз, к сожалению, не успел, торопясь на поезд, да и, наверное, все равно не смог бы.
В последнюю встречу он подробно рассказывал о своей жизни. Этот рассказ многое для меня объяснил в его жизни.
Дедушка был выходцем из малообеспеченной семьи и, проучившись в ремесленном училище и поработав в типографии, он, вопреки начальному образованию и первым шагам в жизни, поступает в ВУЗ, играет в студенческом театре и занимается философией. Есть мнение, что философия в советское время для молодых людей была попыткой «вырваться из заводской среды». Но разве не желание вырваться с заводов и избавиться от отчужденного труда двигало многие революционные движения в XX веке.
Вадим Межуев писал, что любое насильственное изменение общества всегда утопично по своей природе. Любое же естественное изменение необходимо связанно с демократизацией и созданием гражданского общества. Только с помощью расширения свободы и прав каждого индивида, считал дедушка, мы можем прийти к тому идеалу, который характерен для марксизма. Мне кажется, что дедушка видел в своей жизни пример единично реализовавшегося социалистического идеала. Он говорил, что философия необходима для поддержания в обществе баланса между религией и наукой, а культуру считал максимальным выражением бытия человека.
Философия, таким образом, должна помогать избежать угнетения культуры со стороны и религии, и науки, она дает возможность ей существовать, создавая для нее пространство свободы.
Дедушка культивировал свободу. Видел в ней главную цель развития общества. Считая, что Советский Союз исказил понятие социализма, превратив его в миф, не соответствующий реальности, в сталинизм, он, тем не менее, верил в потенциальную возможность реализации истинного социализма. Но смотреть на эту идею надо глазами ученого, лишенного политических амбиций. Политику и идеологию он считал всегда искажением действительности, на которое не должен идти уважающий себя философ. «Философы – первые космополиты».
Социализм был для него наукой о культуре, о творческом проявлении человека в мире, самокритикой цивилизации за угнетение индивидуальности. Культура – это сосуществование свободных и не зависящих друг от друга индивидов. Познавая культуру, ты раскрываешь для себя весь потенциал человеческого труда.
Дедушка ценил себя, но также невероятно ценил других людей. Он не мог принять какого-либо подавления чужой индивидуальности даже во имя якобы благих целей. Развитие социализма он видел отнюдь не в насильственной дележке имущества, как постоянно происходит при капитализме. Социализм – это возможность быть тем, кем хочешь, а поэтому все революционные действия, основанные на учении Маркса, но не являющиеся по-настоящему марксистскими, неизбежно обращаются в тоталитаризм, ведь они происходят во имя одного класса, который просто борется за власть.
Ортодоксальный же марксизм он видел гораздо более христианским учением, чем вроде бы религиозную, но безнравственную доктрину либерального капитализма. Он верил, что наука как «всеобщее условие труда» со своим развитием неспешно, но даст возможность человеку освободиться от принудительного ручного труда. Не экономический, а культурный кризис помогает решить социализм. В своей книге «Маркс против марксизма» он, споря с Ханной Арендт, пишет, что свободное время, появляющееся у большинства людей с развитием науки и улучшения условий труда, используется людьми в интересах извлечения максимума удовольствия, только потому что цель необходимого, отчужденного труда заключается в потенциальном потреблении. Подлинной же целью труда должно стать созидание своей индивидуальности, самореализация не как более успешного потребителя, а как свободной творческой личности.
Свободное время – это способ каждого человека стать пусть даже посредственной, но самостоятельной личностью. Социализм победит не политическим, а культурным изменением общества.
Дедушка очень ценил свою независимость, а потому легко отбрасывал все, что, как ему казалось, на него излишне давило. Для такого типа людей старость – это настоящая трагедия, потому что является естественным ограничением, с которым трудно смириться. Мне кажется, что такие люди как мой дедушка необходимы всегда, потому что они борются за «человеческое лицо» независимо от того режима, в каком живут. По нежеланию или неумению, они не очень органично встраиваются в общество, развивают для кого-то довольно гротескные идеи, но они своим примером и творчеством показывают, что любая система не безальтернативна.
Для меня он станется ярким примером гуманиста, который превыше всего ценил человеческую свободу.
Дедушка до последнего момента сохранял незамутненный ум, всегда готов был вести диалог и даже, судя по нашей последней встречи, спорить. Он внимательно следил за происходящим вокруг, а потому ярко переживал все события в мире и в стране. Мечта о свободном гражданском обществе под конец жизни ему казалась несбыточной для России.
«Я-то ухожу, а вам еще тут жить», – произнес он мне на прощание. Что ж, а кому повезло жить в «простое время»?
______
Наш проект осуществляется на общественных началах и нуждается в помощи наших читателей. Будем благодарны за помощь проекту:
Номер банковской карты – 4817760155791159 (Сбербанк)
Реквизиты банковской карты:
— счет 40817810540012455516
— БИК 044525225
Счет для перевода по системе Paypal — russkayaidea@gmail.com
Яндекс-кошелек — 410015350990956
